Михаил Козлов - Поэтическое ассорти. наивные стихи

И теперь я словно не удел.

Помоги ж мне Боже! Ты ведь можешь.

Подари мне случай еще раз.

Я молю: «О, милосердный Боже!

Как же мне нужна она сейчас.

Не все еще мной пройдены дороги,

Что тянутся до старости глухой,

Они идут от отчего порога,

Кончаются кладбищенской тропой.

Увы, мне старость протянула руки,

И не оставив прежнего огня,

Жизнь высветила, в безутешной скуке,

На творчество подвинула меня.

По жизни, я страдал от одиночества,

До этих дней, мне все пришлось пройти,

И, может, мое имя через творчество

Оставит след на пройденном пути.

Хочу я рассказать про Забайкалье,

Про город, где бурлит шахтерский труд.

Здесь добывают рудный красный камень,

И этим словом город назовут.

Я в нем прожил за тридцать лет, чуть более,

Кривая жизни повернула в низ

И подчиняясь столь суровой доли,

Решил осмыслить прожитую жизнь.

Жизнь не прогулка и не лотерея,

Где сыплются счастливые шары,

И с ней играть безумная затея,

Был я рожден судьбой, не для игры.

Я только на себя теперь в обиде

Считаю, что бездарно жизнь прожил.

Ведь в юности мечтал весь мир увидеть,

А жизнь явила сопки да кряжи.

Своей мечтой, друзей я не обижу,

Да пусть она свершится хоть на треть,

Коль повезет, Париж еще увижу,

А там не страшно будет помереть…

Жизнь, прожитую, так я обозначу:

Учился в школе, армию прошел,

И рано труд познал, в придачу,

Окончил школу высшую еще.

В учебе, в жизни не был я отличник,

Во мне хватало ветреных сторон,

К тому же не умел я лично

Звучать как все, под общий камертон.

Тянуло к железякам меня, с детства,

Хоть это не единственная страсть,

Но от отца железное наследство

Досталось, не пришлось мне выбирать.

Армейская судьба мне все ж претила,

Труд безысходный, это все в былом

И позвала неведомая сила

Меня к познаньям, машущим крылом.

Годы учебы в памяти остались,

Каким-то светлым радужным пятном,

И если случай вспомнить предоставит,

То кажутся красивым сладким сном.

По окончанью выбор был широкий,

Все в основном по крупным городам.

Я уверяю, клятвой эти строки,

Что Забайкалье выбрал себе сам.

В стране тогда период был не лучший,

Народ в стране военный щит ковал.

Империю затягивали тучи,

Об этом мало, кто подозревал.

Америка нам бомбою грозила,

Когда лечились мы от старых ран,

И чтоб на силу нам ответить силой

В большом количестве нам нужен был уран.

Я вот тогда поехал в Забайкалье,

Что в том краю, заброшенном, искал?

В него попал я словно в зазеркалье:

Власть солнца, мир степей и скал.

Юг Забайкалья покрывают степи,

Монголия граничит и Китай,

С Китаем нам границей служат реки —

Аргунь, в Амур впадающая там.

Про степи песню сложили, как следствие:

«Бежал бродяга, пересек Байкал…»

Я помню, как я пел ту песню в детстве,

Да никудышный у меня вокал.

Просторы трав, да каменные сопки,

Разнообразие степных цветов и птиц,

Была здесь каторга, здесь отбывали сроки,

Сидел в остроге Лунин, декабрист.

Селения до сих пор зовут «заводом»,

На отдых заводили в них этап,

Алекс-Завод, ближайший, в наши годы

Он до сих пор еще зовется так.

Места здесь заселялись не охотно,

Любитель лучшей доли прибывал.

Добычей здесь доволен был охотник,

Да и рыбак с уловом пребывал.

Степь гордая, не пустовала долго,

Ее осваивал разнообразный люд.

Казачество, чья служба выше долга-

Повинность воинская, да крестьянский труд.

Казачество в России – класс особый,

С младенчества с оружием на « ты»,

Свободы дух, в нем был высокой пробы,

Вот только в наше время поостыл.

А в те года, в те времена едва ли

Россия, в век жестокости и чванства,

И без казачества такие эти дали

Освоила б. Огромные пространства.

Менялись времена, менялись нравы,

В истории тот край оставил след.

И, может, наши предки были правы,

В запасниках его держали столько лет.

А мне казалось, что совсем недавно

Судьбою послан я был в этот дикий край,

В тот город, где шла добыча урана,

Строительство кипело через край.

Приехал я с картонным чемоданом,

С надеждой, со студенческой скамьи,

По осени, в пальтишке драном.

Годков примерно двадцати семи.

Огромные несметные богатства,

Таила Забайкальская земля.

И суждено мне было здесь остаться,

Хоть не для этого себя готовил я.

И здесь, в степи, в глуши, на ровном месте

Всего каких-то сорок лет назад,

Со всех краев страны собрали вместе

Людей, готовых строить Город-сад.

Сюда приехал работящий люд,

По части молодой и без идиллий,

Чтоб заработать и обжиться тут,

С жильем в стране проблематично было.

Мне ж тоже предстояло город строить,

Верней сказать, достраивать его,

Не буду вас я этой темой беспокоить

В той жизни было много всякого всего.

Но жизнь сурова. Город был закрытый.

Для в нем живущих это не беда.

Страна была в объятьях дефицита,

А здесь в достатке вещи и еда.

Вблизи была китайская граница,

Союз с Китаем были не в ладах.

Зарыты были танки на позициях,

Чтоб спали мирно наши города.

Броня сверкала на покатых сопках.

Смотрели пушки жерлами на юг,

А в деревнях, вокруг таких, как Соктуй,

Оружие – лишь сеялка да плуг.

Рос город. А на сопке мертвой, дикой

Пробили вниз глубокие стволы.

Уже не оглушали своим криком

Степную тишь могучие орлы.

В значение слов есть разные аспекты,

Ствол направляет пулю иль снаряд.

В войсках ракетных – шахты для ракеты,

Шахтеры по-другому говорят.

Ствол вертикально бьется, он для спуска

И для подъема груза и людей,

Хоть с терминологией у меня не густо,

Я все ж немного разбираюсь в ней.

В ту пору статус жизни чтоб повысить,

Простите мне, мой чувственный кураж,

Я поменял преоблачные выси

Строительства на свой подземный стаж.

Когда-то я наивно, как мальчишка,

Считал, уран копают лишь зэка,

Лишь те зэка, что получили «вышку»,

С ураном сам не встретился пока.

Уран копать в России – не проблема,

То не в Европе шахты, если бы,

Может, для них это больная тема,

Нам все равно, ведь мы в душе рабы.

Не потому ль у нас шахтерский труд,

В сравнении с мировым, весьма дешевый,

Боюсь, сравненья эти приведут

Нас к выводам не очень то веселым.

Шахтеры же- обычные ребята,

И каждый день идут в забой, как в бой,

Поэтому им надо верить свято,

Что целыми воротятся домой.

Когда-то я все презирал невзгоды,

Ведь «Кто-то» охранял мой труд и жизнь,

А проработав на уране годы,

Ничто, кроме болезней не нажил.