Девочка Грусть - Облака в лужах. Сборник стихов

Стихи мои будут чем-то вроде банального монолога,
Но, разговаривая сама с собой, я буду лишь наполовину счастлива,
А ты… Ты не слушай, не отвечай, ты и так до предела ласковый,
Чем и отличаешься от очень и очень многих.

И прошу тебя – не влюбляйся в них по-настоящему,
Ведь невозможность так часто и неожиданно ломает жизни,
А реальность порой жестока, бескопромиссна…
Просто читай стихи мои, сами с собой говорящие.

Однажды наступит осень прохладным сном,
Выдержав долгую паузу смены сезонов.
Август заплачет последним грибным дождём,
Слёзы оставив на жёлтой траве газонов.

И больно затронет печалью живое в нас,
Раны душевные расторомошив стихами.
В тонкий хрусталь опустевших цветочных ваз,
В память о лете, букетики астр поставит.

И снова мы будем по разным земным краям
Греться ночами, под пледами, с чашкой чая —
Ты, как обычно, с жасмином, и с мятой – я,
Только надеясь, как прежде, что ты скучаешь.

А осень опять захлебнётся тоской без дна,
Серыми тучами, как пелериной, объята,
И в отражениях скучных витрин, одна,
Будет жестоко гасить над землёй закаты.

И я, повзрослевшая будто на сотни снов,
С чашкой – не мятного, всё же, с жасмином – чая,
Буду любить эту осень без слёз, без слов,
Очень надеясь, что ты, как и я, скучаешь.

Июль беспощадно сжигал обнаженные листья,
Зноем дыша, оголял человечьи тела.
Пьяным художником, брался за краски и кисти
И рисовал наши сны, в стиле «ню», до утра.
А ночи сводили с ума учащенным дыханьем,
Страсти кипели и били горячим ключом,
Только под утро, во снах, мы почти умирали,
Нежно прощаясь друг с другом под первым лучом.
Июль раскалял тротуары, натягивал нервы,
Тонкими струнами раненной женской души,
Пьяным художником, он рисовал нас на стенах,
Звёздных оттенков, в палитру свою, накрошив.
И ночи играли мелодию высохших листьев.
Мы догорали, как угли, в ладонях жары.
Нежный художник брал в руки хрустальные кисти,
И рисовал, в стиле «ню», откровенные сны.

Зачем опять все мысли – о тебе?
От них лишь холодок по бледной коже…
Зачем они, посланники небес,
Врываются ко мне из чёрных дыр?
А мы так удивительно похожи,
Влюблённые герои нежных снов…
Я так же, как и ты, люблю любовь,
И, если на двоих её умножить,
Хватило бы на весь огромный мир.

Зачем опять в тебе мои мечты?
И ты – во мне, как искорка желаний,
И для чего так много запятых,
На матовых страницах наших дней?
Я далека от всех святых писаний,
Но в сумерках чернеющих, густых,
Я снова вспоминаю всех святых…
А ты, как идеал – неподражаем,
Живёшь во мне всей сущностью своей.

Зачем опять все мысли об одном —
О том что жизнь, увы, мне дать не может,
В коротком воплощении земном,
Единственно желанную мечту.
И только холодок по бледной коже,
И сумерки в окне из чёрных дыр…
Но для меня ты, всё же, целый мир,
Ведь мы так непростительно похожи…
Я его без памяти люблю
Без шансов на прекрасную мечту,
Без права на великую надежду,
Я никогда не буду где-то – между…
Сама себе я шанс такой не дам.
Я выжила из сердца пустоту,
Заполнила свободное пространство
Придуманно-счастливым постоянством,
В отместку всем прошедшим временам.
Я счастлива теперь. Я вне времен.
Я вне стереотипов и пристрастий.
Я внутренне раздроблена на части,
Но к этому уже не привыкать.
Покой души внезапно обретён,
И прошлое утратило значенье.
Нашла я должданное спасенье
В безжизненной ненужности искать.

А я его без памяти люблю…
Вне физики и всех земных законов,
Вне идеалов глянцевых, иконных,
Всех здравых смыслов, выводов, таблиц…
Он для меня подобен журавлю…
Он – искренность среди житейской чуши…
Я тишину всю жизнь готова слушать,
Чем щебет надоевших мне синиц…

На берег опускался знойный день.
Галдели чайки. Пахло чем-то сладким,
И в море растворялась без остатка
Ночная синеглазая печаль.

А собственная маленькая тень
Плелась за мной лениво вдоль прибоя,
Молясь о даровании покоя,
Скользя под солнцем в голубую даль.

Я выходила звёзды провожать,
Зарю встречая влажную, морскую,
И знойный день любил меня такую,
Какой я неосознанно была.

О большем не хотелось и мечтать.
Кричали чайки. Пахло чем-то сладким,
И золотым блестящим отпечатком
Ложилась на виски заря.

Солёный ветер щёки целовал,
Она ревниво обжигала плечи.
Мне так хотелось окунуться в вечность,
Что не было во мне мечты иной.

И был конец сомнительных начал
Моих несуществующих открытий.
Моя необретённая обитель
Рождалась в море розовой зарёй.

Сотни бездушных прохожих мелькают мимо.
Что уж прохожие… Годы несутся прочь!
А знаешь, Дима,
Всё ведь однажды уйдёт в непроглядную ночь,
Так же безлико, невидимо, неумолимо…
Так же, когда-то, с деревьев листва спадает.
Осень, окинув тускнеющим взлядом мир,
Уж точно знает,
Как нам живётся в панельных тисках квартир,
Как и за кем, мы, бессонницей в ночь, скучаем.

Знаю, останутся книги, стихи и ноты,
Музыкой сердца и памятью милых лиц.
И самолёты, Дима! И самолёты,
Птицами счастья, сквозь мили земных границ,
И долгожданными встречами в аэропортах.
Всё ведь, однажды, останется в прошлых зимах.
Мы не заметим внезапный приход весны.
Ты, как никто, знаешь, Дима,
Что жизнь скоротечна, а ночи безумно длинны
И невозможны, без нежности рук любимых.

Не тревожь нераскрытые тайны в моём запределье,
Не тяни дверцу шкафа – там свежий ночует скелет,
Не пытайся отведать на вкус приворотное зелье,
Я сварила его на последний семейный бюджет.

Не ходи, по ночам, по зловещим пустым переулкам,
Не ищи в них того, с кем под черным широким плащом,
Я частенько, счастливая, в полночь иду на прогулку,
По таинственной тёмной аллее, увитой плющом.

Не читай надо мною молитв, и священной водицей,
Не забрызгивай дом и пути, по которым я шла.
Не зови чародеев, волшебников и экзорцистов,
Если хочешь я ими, кудесница, стану сама.

Не петляй, не следи, не окуривай травами спальню,
Не плутай, наобум, по моей зазеркальной стране.
Я грешу, как всегда… Но грешу – не любовью… Печалью!
Лишь душа, но не тело, – обитель святого во мне.