Владимир Поселягин - Командир Красной Армии

Буквально через полчаса мое ожидание принесло свои плоды. Я заметил, как в плотной толпе, шумевшей где восторженно, где возмущенно, замелькали юркие парни-карманники.

— Ловко, — пробормотал я, заметив, что все украденное, пройдя несколько рук, оказалось у парня лет двадцати шести, который, развернувшись и оставив на своем месте другого, направился куда-то в сторону ближайших подворотен. Он явно шёл сбрасывать украденное.

Посмотрев ему вслед, я подхватил сидор и отправился за ним. У меня появилась идея ограбить воров. А что? В милицию они точно не побегут жаловаться, а мести я не боялся, так как в четыре меня здесь уже не будет.

Парень был тертый и преследование заметил сразу, так как кроме меня в ту же сторону шли только две девчонки-пионерки.

Заметив, как он юркнул в ближайшую подворотню, я заторопился. Не хотелось упускать потенциальную жертву.

Так, бегом следуя за парнем, я вдруг оказался в глухом парке где-то рядом с вокзалом — было слышно близкие паровозные гудки и шум составов. Остановившись у тополя, парень ожидал меня, хмуро разглядывая.

«Оп-па, да он не один», — мысленно протянул я, заметив быстрые движения за деревьями. Меня окружали.

— Ну чё, филер, решил взять Ваньку-рыжего? — ощерился преследуемый парень, в отличных надо сказать сапогах.

«Трое», — понял я, скинув сидор с плеча и бросив его на прелую листву.

— Рыжего? — озадаченно переспросил я, поглядывая на черную как смоль шевелюру парня.

— Рыжье люблю, — снова усмехнулся тот, показывая ровные белые зубы.

Быстро оглядевшись, я прикинул расстановку сил. Спереди Рыжий, с левого боку подходил один из карманников, сзади, играя финкой в левой руке, плотный парень моих лет. Вот он был рыжим.

«Рыжий явно левша, не очень хорошо, но и сложного ничего нет, карманник больше для понта играет ножичком, неумеха… А вот это плохо», — подумал я, заметив, как главарь, откинув полу пиджака, достал наган.

Пришлось действовать мгновенно. Стоял я в четырех метрах от главаря, поэтому, когда он демонстративно медленно достал револьвер, метнулся вперёд и пробил ему прямой в кадык сложенными пальцами. Удар назвался «копье». Этот не жилец, поэтому, развернувшись — наган мне был не нужен — я шагнул к рыжему.

Глухо выругавшись, он очертил ножом перед собой широкий полукруг и встал в защитную стойку.

— Тоха, подходи к нему с боку, — велел он мелкому.

— Ага, — опасливо посматривая на меня, карманник стал медленно обходить меня. Кроме ножа у того в пальцах другой руки был зажат обломок опасной бритвы. Рабочий инструмент можно сказать.

Медлить было нельзя, поэтому я атаковал рыжего. Отбив в сторону довольно ловкий выпад, нанес лбом мощный удар ему в переносицу, от которого противник поплыл. Карманник, надо отдать ему должное, несмотря на явный испуг бросился в атаку, выставив вперёд нож, поэтому налетел на прямой удар моей левой ноги и упал, судорожно закашлявшись.

Ударом в висок вырубив рыжего, я подошел к скулившему мелкому и ногой откинул нож и обломок бритвы, после чего прямым в лоб погасил сознание карманника.

Дальше начался сбор трофеев. Первым делом я подобрал оружие. Наган меня разочаровал. Нет, он оказался вполне новым и рабочим, хоть и не чищенным, но проблемой было то, что патронов к нему не имелось. Ни в карманах убитого, ни в барабане. Короче, грозная, но игрушка. А вот с ножами был даже перебор. Пять штук. Тесак с тридцатисантиметровым лезвием отправился в сидор. Туда же — две финки и один складной ножик. Другой складник, получше, я убрал в карман.

Потом, обхлопав тела, собрал другие трофеи. Кроме шести бумажников нашлась еще отдельная пачка денег и около десяти рублей мелочью. Кроме этого я стянул с «Рыжего» и сапоги. Были они отличные, командирские, яловые. Более того у главаря был один со мной размер, сорок второй разношенный.

Быстро собрав все бумажные деньги, я пересчитал получившуюся пачку. Сто семьдесят шесть рублей. С мелочью получалось сто восемьдесят три рубля восемнадцать копеек. Это еще не считая трех резервных рублей, что у меня остались после покупок.

Посмотрев на пачку в своих руках, я решил закупиться по максимуму, все равно скоро они не понадобятся. Связав двух карманников, чтобы они не сразу смогли развязаться, я протер бумажники от пальчиков и, закинув потяжелевший сидор на плечо, направился обратно к базару.

— Что-то еще хотите купить, товарищ? — спросил тот же продавец, у которого я приобрёл сапоги и сидор. На новенькие сапоги он посмотрел с интересом, не более.

— Да, я себе вот купил другие, получше, хотелось бы вернуть вам обратно эти сапоги.

— Пять рублей, — быстро сказал продавец.

— Что?! Да я их у вас за двадцать купил, — возмутился я, с удовольствием приступая к торговле.

Через двадцать мину отдав сапоги за шесть рублей, осмотрелся и тихо произнес:

— Я еще хочу переодеться. Вон те синие командирские галифе, что у вас под прилавком почем?

Я особо не торопился, за час купил синие командирские галифе и зеленую, тоже командирскую, из хорошего материала, гимнастерку с уже подшитым белоснежным подворотничком. Все это было ношенным, но почему-то открыто не продавалось, только из-под прилавка. Видимо был запрет на продажу военной формы и амуниции. Но продавец, поняв, что я серьезный клиент не только помог мне переодеться, но и показал на старичка что сидел через шесть прилавков, сообщив, что тот торгует амуницией.

Тут многие мужчины были одеты в полувоенную одежду, внимания не привлекало. Кроме формы я купил шелковое белье, рубаху и кальсоны. У продавца были только из обычного материала. Но подумав, как мне все это натирать будет, я договорился о шелковом, причем новеньком белье. Тоже из-под прилавка, новенькое, но дорогое.

Сзади была небольшая примерочная, там я и переоделся, даже новенький командирский ремень со звездой на пряжке, купленный у соседа продавца, пришелся впору. Согнав складки гимнастерки за спину, я притопнул сапогами, провел рукой по галифе и вышел из примерочной.

— Вот. Сразу другой вид. И выправка, и форма выдает командира. Кем служили? — спросил продавец.

— Пулеметчиком был.

— Тогда вам эту фуражку, тут с пехотным околышком.

Как и гимнастерка, фуражка не имела воинских знаков, хотя на околыше был выгоревший след от звезды. Примерив фуражку, я отрицательно мотнул головой, возвращая — мала. А вот другая, та, что поновее на вид, пришлась впору. Кроме белья все остальное было ношеным, поэтому особо я не выделялся из массы людей. Продав старую одежду за три рубля, купил метровый кусок чистого холста и с помощь ножниц продавца разрезал его на два квадрата. Будет теперь куда завернуть еду и оружие. Также взял запасные портянки. За все уплатил пятьдесят девять рублей, хотя до торгов просили семьдесят.