Владимир Поселягин - Третий фронт

Сидевший радом Макаров внимательно слушал нас.

— Так это что получается, конец войны?

— Союзникам этого не надо, мы слишком сильны, будут подталкивать другие страны к войне с нами или сами нападут. Та же Америка вполне может… Жарко, пойду искупаюсь.

Встав, я отряхнулся от песка, надо было лечь на трофейный ковер с испанского брига, как это сделал каплей и направился к воде.

Сделав несколько кругов вокруг сторожевика, отдающего запахом свежей краски, приведение во внешний порядок на нем закончилось, поэтому частично артиллеристы, которые с Краковским осваивали орудийную башню и зенитку, были отпущены на берег, да и сам лейтенант подтянул от берега лодку и перебрался на берег.

По лесенке забравшись на катер, я подошел к радисту, тот сидел на пороге радиорубки в наушниках:

— Есть что?

— Минут пять назад Василевский дошел до поста и уточнял у Рыжова, где обнаруженные им неизвестные. Больше пока ничего не было, товарищ генерал-майор.

— Если что кричи.

— Хорошо, товарищ генерал-майор.

Вернувшись, я передал новости о Василевском и, озабоченно поглядев на штабель ящиков, спросил:

— Когда золото будем прятать?

О моих приключениях всем офицерам было известно, в отредактированной версии, конечно, поэтому они были в курсе о золоте. Общим собранием офицеров было решено драгоценности с собой не брать, а спрятать их на острове, так как катер был прогружен. Мне повезло что я с таким грузом да еще взяв на борт подводников смог вернуться обратно. Нас могли просто захлестнуть волны.

— Да, нужно будет этим заняться. Трофеи ваши с испанца мы тоже спрячем среди трофеев.

— Не все, мне для подарков нужно будет часть оружия и брони. Хочу подарить товарищу Сталину нагрудник, шлем и ружье с двумя пистолетами.

— А саблю? — спросил Макаров. Сам он был из казаков, поэтому, когда осматривал холодное оружие только восхищенно ахал, причем так, что я был вынужден подарить ему одну саблю. Правда я это сделал не без удовольствия. Скворцов обошелся морским кортиком в красивых ножнах на серебряных креплениях.

— Ну да. И саблю тоже.

— Вечером найдем хорошее место, а завтра вырыв яму, все спрячем и замаскируем.

Вчера мы со Скворцовым говорили насчет этого мира, я сразу сказал, что такой удобный мир да с еще морским порталом никто бросать не будет. Вон, туже Кубу можно использовать как базу, если тут кто и есть выгоним. Поэтому можно спокойно оставлять тут сокровища, мы сюда еще вернемся.

Неизвестные в количестве двадцати трех человек, включая двух женщин, не засекли наше присутствие. Василевский, который смог к ним подползти уловил по разговору, что они англичане. Переночевав, у входа в бухту те переправились на другой берег с помощью подручных средств и вскоре скрылись. Как потом доложил главстаршина, по разговору было понятно, что в двух дня пути дальше по берегу должен быть французское поселение.

После этого мы качественно организовав службу наблюдения и охранения из взвода моряков и начали приготавливать катер к выходу и тяжелому походу. На второй день после появления неизвестных, наконец, очнулся радист. С тех пор его часто можно было увидеть сидящим на палубе катера с белой повязкой на голове дышащим свежим воздухом. Мы с ним как-то поговорили, парень был родом из Мурманска моего мира, вполне веселый и интересный рассказчик. Но как бы то ни было, через две недели мы были готовы к отплытию. Простуженные вылечились, тепло и свежий воздух с хорошим питанием помогли, всех мои кур истребили на бульон, да и раненым стало лучше, хотя нормальными бойцами они еще не скоро станут.

Уходить решили все, никого не оставляя в этом мире. Это было хоть и трудно, катер не резиновый, но придётся выдержать. Проблема была только со мной. Если у подводников были теплые одежды, то у меня этого не было, только мой камуфляж с берцами, но Скворцов меня успокоил, сказав, что все время пути я все равно проведу в кубрике. А там народу будет много, согреют телами и одеялами. Не дадут замерзнуть Тем более некоторые решили отдать мне свои ватники.

В общем, расслабленная нега после случайного спасения для подводников закончилась и мы, загрузив на борт воду и накопленные запасы пищи, копченую рыбу и мясо, наконец, вышли из бухты приютившей нас.

До самого портала я стоял у артиллерийской башни рядом с Краковским и одним из сигнальщиков.

— Вижу портал, — сообщил им, указав, куда надо двигаться.

Краковский передал курс и мы повернули к порталу. Что нужно было делать, мы расписали до минуты, поэтому все кто был наверху, знали свои обязанности.

Когда мы к нему подошли, (как же удобно что в рубке рулевой) я активировал портал и сигнальщик просунувшись по пояс, быстро огляделся, после чего вернулся.

— Никого, — сообщил он.

Портал закрылся и мы обойдя зашли на него с другой стороны, после чего повторили ту же процедуру.

— И тут никого, — исследовав соседний мир, сообщил рыжий сигнальщик. Кстати, рыжих в экипаже Скворцова было аж восемь человек.

Закрыв портал, мы отошли чуть в сторону, после этого последовала команда начать одевать утепленные вещи. Даже мне выдали ватник, штаны и унты, их владелец имевший ту же комплекцию что и я находился внизу, под палубой.

Кстати раненые находились в моторном отсеке, он считался самым тёплым, там можно было погреться от горячих двигателей.

Закончив, мы начали потеть. Поэтому решили не тянуть. Процедура была отработана в учебе несколько раз, поэтому моряки встав в шеренгу под вечерним солнцем которое уже садилось, взялись за руки. Первым был я.

Вытянув руку я говорил куда направить катер чтобы войти точно в портал и когда это произошло, то остальные моряки были использованы как ключи, включая последнего на корме, который и закрыл портал

Как только сторожевик оказался в нашем родном, но холодном мире, мы большей частью поспешили под палубу, стараясь не промокнуть от брызг окутывающих палубу и рубку. Наверху остались только четверо. Скворцов с рулевым в нижней рубке управления, да два сигнальщика. Они должны были сменяться каждые два часа. Их пост был на носу.

Сторожевик качало то с носа на корму, то с боку на бок так, что хотелось выблевать все до кишок, даже мне приходилось силой воли успокаивать взбунтовавшийся желудок. Через пять часов этих мучения, когда в очередной раз врезались в волну, отчего катер содрогнулся, прозвучал сигнал внутренней связи.

Сидевший рядом Макаров снял трубку и выслушал сообщение из рубки. Положив трубку обратно на крепления, он выкрикнул пять фамилий, сообщив:

— Оледенение ребята. Поучайте ломы и лопаты и сбивайте. У вас полчаса, потом смена. Не забудьте привязаться чтобы не смыло, веревки у входа.