Николай Берг - Лёха

— Ладно. Значит так. Пока — помалкиваем и живем как получится. Но приказ моего взводного не отменен, потому — как будет возможность — я тебя передам кому толковому и при власти — решил для себя Семенов.

— Формально, отменен. Березкин этот — отменил, когда мы ему под команду пошли — из любви к точности, а не от души заметил Лёха. Он побаивался, что начнет сейчас напарник въедливо расспрашивать о житье-бытье в будущем времени и тут получалось странно — то, что для Лёхи было плохим и фиговым этому молодому бойцу показалось бы раем небесным. И потомок всерьез опасался стать в глазах этого сидящего рядом парня редкостной скотиной и свиньей неблагодарной. Раньше такого не было, а вот после блукания по лесам и скудного жития в отряде как-то язык не поворачивался говорить о скудном выборе французских вин или там сыров с колбасами. О более высоких материях Лёха, который в общем не против был поболтать о всяческих недостатках в «этойстране», сейчас и думать забыл.

Семенов пожал плечами, вздохнул. Почему-то ему вспомнилось, как осторожно обращался взводный с неразорвавшейся гранатой. Почему-то Лёха показался именно этой самой гранатой, которую черт поймет — опасна она смертельно или ею можно гвозди заколачивать безбоязненно. И самое главное — все-таки сильные сомнения были теперь у красноармейца в плане полезности потомка в больших делах. Хотя — если пришлось бы рисковать шкурой, выручая этого балбеса — рискнул бы не задумываясь и без каких-либо колебаний.

— Ну, поболтали, покурили, теперь пошли за самогонкой — сказал Семенов, вставая.

— Во всяком случае из меня получился недурной пехотинец — заметил не без хвастовства Лёха, поднимаясь на ноги.

— Не в укор скажу — до толкового пехотинца тебе еще далеко. Ни окопаться, ни атаковать, ни оборону держать ты не учен. Да и не обстрелян толком, даже в строю не ходил — вылил на потомка ушат холодной воды критикан Семенов.

— Я двух гансов кокнул — ляпнул Лёха и тут же ему самому стало как-то неудобно.

— Это так — кивнул Семенов и не удержался, добил — но на пехотинца ты не дотягиваешь сильно. Выкопай десяток метров окопа — тогда поговорим. А «ганса кокнуть» — так и Сиволап смог. Что и его не делает пехотинцем. Война — это не одного «ганса кокнуть», война — тут боец на несколько секунд призадумался, очевидно подбирая слова — это чтобы вообще победить!

Дальше шли молча.

Легче после разговора не стало. И понятнее, что дальше делать — тоже. Да еще и сбил с панталыку этот потомок, напомнив, что приказ — да, формально — отменен. Красивое это слово — формально — бойцу нравилось и он его запомнил и даже упоминал в разговоре. В паре с другим таким же словом — фактически. Этими словечками любил козырять старшина Карнач, поучая красноармейцев из «городских». Так и говорил: формально вы, товарищ красноармеец, почистили картошку, а фактически — это издевательство над продуктом питания и уставом внутренней службы! Два наряда вне очереди!

Когда слесарь Петров сказал серьезным тоном, что этот паренек из будущего — «носитель государственной тайны», Семенов понял важность момента. Пока жил в деревне — не очень понимал, что такое — вся страна. Вот сколько глаз видел, а остальное — как-то отвлеченно. В армии это как-то сразу вразумилось. По многим вещам — даже по приехавшему в часть из Владивостока капитану — командиру второй роты. Полмесяца человек ехал! А поезд — это Семенов своими глазами видал — очень быстро ездит. Даже дух захватывало от того, что представишь — какой величины территория получается, если по железке полмесяца шпарить приходится!

И государственный интерес вытанцовывался весьма мощной вещью. И то, как была оборудована дивизия, где служил Семенов и то, как другое государство распотрошило эту дивизию вдрызг и вдребезги, ударив еще большей силой, выполняя свой государственный интерес — все это было наглядно. В дивизии мужиков, машин и лошадок было поболе, чем жителей в райцентре, а райцентр областному городу уступал в размерах, как кот быку, чего говорить о крупных городах. А ради государственных интересов дивизию распылили в прах. И не ее одну. И с обеих сторон.

И вот теперь надо было решать, что делать с этим «носителем». Сильное было ощущение у Семенова, что не будет толку от беседы начальства с Лёхой. Не, языком болтать парень горазд, только вот отделить умно говоря зерен от плевел ему не дано. Вывалит все чохом, а разбираться в этой куче будет сложно. Правда, начальству за это и деньги платят, чтоб оно разбиралось.

Только вот сидя уже в глубоком немецком тылу верить в начальственную мудрость как-то не получалось. Да и насмотрелся уже Семенов на всякое за свою жизнь и людей всяких поперевидал. Нечем Лёхе свои слова подтвердить, одни трусы у него остались, и только краска в них сумасшедшая, а так — льняные, эка невидаль. И без того, чтоб чем-то сразу и четко свое происхождение подтвердить — сложно будет Лёхе. И Семенову, кстати, тоже, потому что они с Лёхой одной веревочкой повязаны.

Самое паршивое было в том, что сильно сомневался боец, что из Лёхиных рассказов выйдет что путное. И обидно втройне будет, что доберутся они к своим, и даже поверит особист в то, что Лёха не симулянт, прикидывающийся сумасшедшим и не шпион вражеский и даже его выслушают внимательно и все такое прочее и сделают что-то по его словам — и погорят на этом. Знал боец на своем собственном опыте, что благими намерениями путь в ад вымощен. И хуже всегда можно устроить. Уж что-что, а хуже всегда может быть.

От мыслей отвлек послышавшийся спереди звук. Вроде как бежит кто-то. Но тихо бежит, то ли что-то мелкое, то ли — если человек — то грамотно. Оглянулся на попутчика, тот шел хмурый, но встретившись взглядом сразу встрепенулся, уставился вопросительно.

Семенов показал взглядом на кусты, Лёха понял, тут же укрылся. Боец поморщился — не очень хорошо Лёха спрятался, ну да все лучше, чем столбом стоять. Сам тоже залег.

Топоток приблизился и скоро Семенов не без внутренней удовлетворенности отметил, что оказался прав — и мелкое и грамотно.

Девчушку, сосредоточенно бегущую по лесу он узнал сразу — лесникова дочка, того самого Жука. Потому негромко окликнул, по возможности доброжелательным голосом:

— Привет дочке Жука-лесника!

— Девчонка шарахнулась в сторону, настороженно уставилась своими громадными — на поллица глазищами. Что-то очень не понравилось Семенову в выражении ее личика.

— Добры дзень, калі не жартуеш — сказала она настороженно.

— А мы к твоему батьке с бутылью идем — за самогоном — поспешил успокоить бегунью Семенов и махнул напарнику. Тот неуклюже вылез из куста. Девчонка явно узнала обоих, но почему-то не успокоилась, а пожалуй что еще больше насупилась.