Игорь Голубенцев - Благоприятные приметы для охоты на какомицли

живое украшение.

Если много —

легко спутать с флейтой.

Покойник

тихий воин без души. Для надёжности

со связанными ногами.

Похлёбка

то, что вода и огонь делают с едой.

Предки

если правильно похоронить —

не беспокоят. Тени предков любят

посидеть у огня, шепчут советы,

пугают детей.

Приметы

тот, кто верит в приметы,

живёт чужой жизнью;

кто не верит —

умирает молодым.

Птицы

летают с твёрдым ртом.

Любят сверху.

Без перьев —

похожи на женщин.

Радуга

тропа от снов к небу.

Раны

если свистят на ветру — к удаче.

Родинки

знаки внимания богов.

Солнце выжигает их

сквозь дырочки на животе матери.

В родинки легче целиться.

Рот

у охотников — посередине бороды;

у женщин — между щеками.

Еда и пиво бывают там иногда,

трубка — постоянно.

Руки

с выпавшими перьями стали смешные

и слабые. Без татуировок не шевелятся.

Руками удобно держать трубку,

кидать топор, бить в бубен.

Рыба

плавает холодная. Вся в чешуе.

Говорит мало, моргает с трудом.

Свинья

вкусная жена кабана. Живёт рядом

с людьми, ест то же, что и они —

поэтому некоторые считают ее нечистой.

Семя

упавшее в землю — рождает деревья.

Неупавшее — бороду.

Сердце

боги меряют его стуком время.

Висит где-то между костями

и поджилками.

Серьги

раньше люди жили на луне.

Пили лунное молоко

и мочились на головы богов.

Теперь всё не так.

Похоже, дело в серьгах.

Сила

у шамана —

в голове, у воина —

между лопатками.

Скорлупа

когда-то счастливые

рождались в скорлупе;

теперь — в рубашке.

Слезы

женщины ими думают.

Слово

люди шевелят языками на выдохе.

Вдыхая — жалеют.

Смерть

всегда рядом, всегда разная. Люди

подкармливают её охотой, хотят

приручить. Но смерть не корова.

Снег

холодный.

Никто его не видел. Говорят, белее,

чем кровь белого человека.

Собака

волк, измельчавший оттого, что получил

имя, миску и кость вместо мяса.

Сок бессмертия

гонят из молока. Боги пьют его,

а удальцы презирают.

Солнце

боги живут справа от солнца,

слева от луны. На севере маленькое,

но садится по большой нужде

и потому надолго. Людей любит.

Соль

кусочки упавших богов.

Сон

время, когда тело валяется на земле;

с медленной кровью и быстрыми

глазами. Хорошо, если с закрытым ртом.

Сон

путь душ в заднем мире.

Если сон вползает в простую жизнь

и начинает сбываться —

самое время менять имя.

Соски

у людей их всё меньше

и скоро не будет совсем.

Старики

много знают,

но ничего не помнят.

Белеют от соли

и взглядов сверху.

Странное

хороший охотник

лежит у очага рядом с женой;

выковыривает мясо из зубов.

Летать, думать,

говорить с духами —

все это странное.

Стрела

летит вперёд.

Когда находит мясо —

дрожит.

Судьба

говорили,

что он будет великим воином и умрёт

на толстом копье с красным древком.

Но он родился девочкой с тонкой костью

и тихими глазами.

Это судьба.

Танец

танцуют то, что сказать нельзя.

Татуировки

наследуются от отца.

Татуировками привязывают

к душам предков. Не делаются только

на печени и глазах.

Тело

у людей маленькое, бледное,

не гнётся, медленно бегает.

Совсем плохо, если не умеет умирать.

Тень

кормится солнцем.

Если бежит впереди — к удаче.

Утренние тени помнят сны

и потому длиннее вечерних.

Табак

с него всё началось.

Табаком и кончится.

Тетива

жила, на которой играют

прощальные песни.

Топор

каменный. Не каждому по зубам.

Трофеи

знаки мужества воинов.

Нужны богам и душам предков.

Несъедобны.

Трубка

хозяйка ртов.

Чашечка и ствол.

Дым из чашечки —

богам, из ствола — людям.

Угли

скелеты дров,

узнавшие огонь.

Удальцы

убивают весело,

умирают шутя.

Если нет пива,

любят женщин.

Украшения

небольшие предметы, помогающие жить,

если правильно вдеть их в тело.

Улитки

когда богов ещё не было,

Мать-Улитка уже съела

свой первый гриб.

Усы

ими можно поводить.

Не хмурятся.

Уши

крепкий воин ухом не ведёт.

Слабый — прядает,

прижимает к затылку.

Флейта

самое дорогое

для охотника.

Делает воздух певчим.

Птицы молча топчутся вокруг.

Хижина

строят из чего угодно.

Говорят, даже из камня.

Хитрость

редкое умение в обход.

Хитрость — не для удальца.

Череп

скрывает мозги от дурного глаза.

Хорош для миски.

Шаман

бывает и в нашем облике.

Имеет несколько душ. Говорит с богами,

ест высосанные из людей хвори.

Шаманы теперь уже не те, что раньше:

низко летают, сипло поют.

Шея

узкое место. Чтобы еда остывала,

а воздух — грелся.

Шрамы

отсвистевшие раны,

ставшие украшением. Особенно ценятся:

на лбу, щеках, плечах, пенисе.

Язык

кусочек мяса; сверху — слова,

снизу — слюни.

Яйцо

рассказывают, что наш мир —

это тоже яйцо. Разбитое.

Это было не так давно,

не всё смыло временем.

Кое-что можно

вспомнить,

поковыряв пальцами

в ушах стариков.

Они расскажут

о задних людях

с острой кровью,

о быстрых какомицли,

которых никто

не видел.

О рисунках

на своих лицах.

О старых богах,

чьи глаза уже

остановились,

но жертвы ещё

принимаются.

И вот они расселись вокруг огня и зашевелили языками.

«Я могу — начал первый — думать о главном». Все громко вздрогнули. Облака сели на землю. Змеи разучились ползать и сделались тёплыми. Первый сморщил голову. Подумал о главном. Стало хорошо.

Акгве сказал: «Я умею доставать Это». Остальные забурчали животами. «Ты обманываешь нас» — прищурился Тот, Что Сидел На Пне. Две птицы на дереве перестали петь. Стали бледными. Но Акгве не испугался. Он встал и ловко помочился. Все получили Это. И Это было неплохо.