Лю Чжэньюнь - Дети стадной эпохи

— Руководитель, у меня есть еще один вопрос, — произнес Ян Кайто.

— Какой?

— Я хочу знать, кто именно разместил в интернете фото с моей дурацкой улыбкой.

— Это мог быть любой человек. На месте аварии собралось много народу, а мобильник сейчас есть у каждого.

Ян Кайто в ответ покачал головой, не соглашаясь:

— Я несколько дней думал над этим, это был вовсе не случайный человек.

— А кто?

— Когда произошла авария и погибли люди, кто-то явно хотел сделать из меня козла отпущения! — злобно сказал Ян Кайто и крикнул: — Я, видите ли, взятки брал, а то я не знаю, что сами они, твою мать, сплошь продажные шкуры!

— Если у вас есть доказательства, вы тоже можете донести на них в дисциплинарную комиссию.

Ян Кайто, всхлипывая, сказал:

— Я одной ногой за решеткой, как я буду собирать доказательства? А эти зверюги на это и рассчитывали, — сказал он и тут же добавил: — К тому же, когда я сяду, моя жена и ребенок останутся на воле, разве я не должен подумать о них?

Средних лет мужчина в очках снова поднялся и стал одеваться.

— Начальник Ян, мы, похоже, отклонились от темы, как вы думаете?

Ян Кайто ничего не ответил.

1

Ню Сяоли открыла в поселке закусочную под названием «Сяоли». Все местные знали, что Ню Сяоли ездила в провинцию N на поиски сбежавшей Сун Цайся, и пусть на это у нее ушло больше месяца и немало сил, но в конце концов она ее все-таки нашла. Разоблачив брачную аферу Сун Цайся, Ню Сяоли там же подала на нее в суд, и в итоге не только отсудила у Сун Цайся сто тысяч компенсации за брачную аферу, но еще и двадцать тысяч за моральный ущерб, дорожные расходы до уезда Циньхань и за потерю рабочего времени. Итого вышло сто двадцать тысяч юаней. В семье Сун Цайся таких денег не нашлось, поэтому местный суд постановил в принудительном порядке продать дом матери Сун Цайся. В результате Ню Сяоли забрала свои законные сто двадцать тысяч и вернулась домой. Ее героический поступок превратился в красивую легенду, которую в селе знал каждый. Ню Сяоли полностью вернула долг владельцу нелегального банка Ту Сяожую, а на оставшиеся деньги открыла в поселке закусочную. Закусочная «Сяоли» открылась восьмого июля, а восемнадцатого июля Ню Сяоли и Фэн Цзиньхуа поженились, так что в их доме, можно сказать, случилась двойная радость. Единственное, что ее омрачало, так это навязчивые визиты Лао Синя из деревни Синьцзячжуан. Пока Ню Сяоли не открыла в поселке закусочную, Лао Синь каждый день приходил в деревню Нюцзячжуан. Он хоть и не скандалил, но неизменно произносил одну и ту же фразу: «Верни мне жену, верни мне сына». Его женой была та самая Чжу Цзюйхуа, которая вместе с Ню Сяоли отправилась в провинцию N на поиски Сун Цайся. А своим сыном Лао Синь считал четырехлетнего Сяохоу, который путешествовал вместе с ними. Когда Лао Синь пришел к Ню Сяоли со своими требованиями в первый раз, та рассерженно ему заявила:

— Я бы их сама с удовольствием нашла, поскольку твоя жена утащила в своих штанах мои деньги на дорогу. Так что прежде чем требовать что-то, сначала верни мне три тысячи!

Лао Синь, топнув ногой, крикнул:

— Я подам на тебя в суд!

— Да пожалуйста! Твой брак незаконный, твою жену тебе продали похитители, и то, что ты приютил ее у себя, равносильно незаконному содержанию под стражей. Так что тебя же первым и схватят!

Лао Синь сначала не нашелся с ответом, но, помолчав, сказал:

— Раз так, я последую твоему примеру. Я оплачу до рогу, а ты вместе со мной съездишь в провинцию N и вернешь мне жену и сына.

Тогда в разговор вмешался жених Ню Сяоли, Фэн Цзиньхуа:

— Ты уже взрослый мужик и можешь шагать по до роге самостоятельно, к чему тебе провожатый?

Лао Синь, показывая на Ню Сяоли, ответил:

— Поехав на поиски Сун Цайся, она сразу нашла ее, а значит, у нее уже есть опыт, разве не так?

— Мы на днях уезжаем в поселок открывать закусочную, у нас нет на это времени, — ответил Фэн Цзиньхуа.

Лао Синь взбесился, сел на корточки перед дверью Ню Сяоли и заявил:

— Буду сидеть здесь, пока не вернешь жену и сына.

И тут же добавил:

— Раз они ускользнули из твоих рук, значит, тебе их и возвращать.

И снова добавил:

— Вы в прошлый раз лишились только одного чело века, а я — сразу двух.

Когда Ню Сяоли уехала в поселок, чтобы заниматься закусочной, Лао Синь день-деньской стал просиживать у входа в ее заведение. Пока Ню Сяоли была в другой провинции, она предвидела, что Лао Синь будет к ней приставать, но она и подумать не могла, что тот будет приходить к ней каждый день, как на работу, следовать за ней по пятам и достанет даже в поселке.

— Лао Синь, — увещал его Фэн Цзиньхуа, — ладно ты раньше приходил в деревню Нюцзячжуан и сидел перед домом, но сейчас у нас бизнес, и то, что ты, как собака, сидишь у дверей закусочной, может помешать нашим делам, ты это понимаешь?

Лао Синь задрал голову и, посмотрев на недавно открытое заведение, сказал:

— Могу и не сидеть, но тогда верните мне семьдесят тысяч, на которые я три года назад купил Чжу Цзюйхуа.

Ню Сяоли не знала, плакать ей или смеяться.

— Твои деньги увела Чжу Цзюйхуа, мы-то здесь при чем? — спросила она.

А Фэн Цзиньхуа подошел к Лао Синю, пару раз пнул его и предупредил:

— Будешь и дальше надоедать, я возьму тебя за шкирку и брошу в реку!

Лао Синь после двух пинков взглянул на Фэн Цзиньхуа, поднялся и, отойдя на приличное расстояние, уселся на новом месте. В конце концов, это было уже за территорией закусочной «Сяоли». Ню Сяоли и Фэн Цзиньхуа не знали, плакать им или смеяться:

— Если просидишь там целый год, я тебя зауважаю! — крикнул Лао Синю Фэн Цзиньхуа.

Закусочная «Сяоли» располагалась слева от ворот швейной фабрики, где раньше подрабатывала Ню Сяоли. На фабрике в две смены трудилось больше четырехсот работниц, и если люди отдыхали, то машины — нет. Раньше, когда здесь работала Ню Сяоли, будь то обед или ужин, она выбегала к воротам фабрики и покупала обычную жареную лепешку или лепешку с мясом. И хотя лепешки были вкусными, все же это была еда всухомятку. Поэтому, едва кончался обеденный перерыв, она начинала мучиться от жажды.

С тех пор, как Ню Сяоли уехала в провинцию N, она полмесяца провела в поисках Сун Цайся, которые так и не увенчались успехом. Ню Сяоли вместе с Су Шуан уехала в административный центр другой провинции, где провела больше двадцати дней. За это время Ню Сяоли в компании Су Шуан и других знакомых часто заходила в одну закусочную у реки, где подавали блюдо под названием «Суп с бараньими потрошками». Это блюдо и само по себе было очень вкусным, а вместе с печеными лепешками так вообще что-то невероятное. Ню Сяоли разузнала рецепт и, когда вернулась на родину, сделала два дела: во-первых, бросила работу на швейной фабрике; во-вторых, прямо рядом с воротами фабрики сняла в аренду двухкомнатное помещение и открыла небольшую закусочную, где стала продавать суп с бараньими потрошками и печеные лепешки. Дома Ню Сяоли сказала, что привезенные сто двадцать тысяч юаней достались ей в качестве компенсации от Сун Цайся. Ту Сяожую она должна была вернуть сто восемь тысяч восемьсот юаней, но на самом деле вернула девяносто девять тысяч двести. Ту Сяожуй выдавал займы под три процента, но, поскольку он бесстыдно залез своим языком в рот Ню Сяоли, то процентная ставка для нее уменьшилась до двух процентов. Фэн Цзиньхуа и Ню Сяоши считали, что на закусочную у Ню Сяоли было лишь шестнадцать тысяч юаней, на самом деле на руках у нее имелось двадцать пять тысяч шестьсот юаней. В закусочной Ню Сяоли установила следующие цены: чашка супа с бараньими потрошками — два юаня, одна лепешка — пять мао. Ее суп вместе с лепешкой стоили всего на пять мао дороже, чем любая из лепешек у ворот фабрики. При этом, торгуя лепешками на улице, можно было продать лишь одну тележку, и покупателям приходилось есть их, стоя на семи ветрах. А вот закусочная «Сяоли» располагалась в помещении, где можно было с удобством посидеть. Кроме того, Ню Сяоли завела правило не брать денег за добавку бульона, так что, заплатив один раз, тут можно было как следует пропотеть и наесться горячим от пуза. После открытия закусочной все работницы швейной фабрики стали приходить именно к Ню Сяоли, никто из них больше не покупал на улице жареные лепешки и лепешки с мясом. У нее столовались не только работницы с фабрики, но и множество клиентов спа-салона, который находился справа от ворот фабрики. Все, кто проголодался, до или после принятия водных процедур наведывались в закусочную «Сяоли», чтобы вприкуску с лепешкой отведать тарелочку бараньего супа с потрошками. Кроме клиентов салона, сюда заходили и работавшие в нем банщики, мастера педикюра, промышлявшие там девицы с северо-востока Китая. Постепенно Ню Сяоли обзнакомилась с хозяйкой спа-салона и стала готовить на вынос. Закрутившись в своих делах, Ню Сяоли совершенно забыла про Лао Синя, который так и просиживал на корточках вдали от входа в закусочную. Спустя два месяца она случайно обнаружила, что Лао Синь стал сидеть там не так часто: если раньше он приходил каждый день, то теперь лишь время от времени во второй половине дня. От других она узнала, что Лао Синь не то чтобы изменил себе, решив отстать от Ню Сяоли, просто ему стало жаль своего времени. Пропуская день работы на кирпичном заводе у речной отмели за деревней Синьцзячжуан, он лишался денег, которые мог заработать. Когда Лао Синь вернулся к своей работе и при этом нет-нет да появлялся в поселке, усаживаясь недалеко от закусочной «Сяоли», это говорило о том, что он все же не забыл о своем деле. Как-то раз после обеда Ню Сяоли вышла из закусочной в туалет и снова увидела сидевшего на корточках Лао Синя. Подойдя поближе, она заметила, что, несмотря на летнюю жару, на Лао Сине были надеты рабочая каска, ватная куртка и ватные башмаки, в которых он таскал кирпичи на заводе.