Анатолий Луцков - Африканский связной

— Вот эти деньги. Заплати за рыбу и, когда мы вернемся в город, отвезешь ее домой. И сразу возвращайся — вдруг “бвана мкубва” (“большой господин”, то есть начальник и, в данном случае, Ляхов) потребует машину.

— О, бвана! — сказал прочувствованно Салиму и в знак благодарности приложил руки к груди, — пусть же владыка миров воздаст тебе то, что ты давно уже заслужил, но еще почему-то не получил!

Вдвоем с рыбаком они завернули рыбу в какой-то старый брезент, лежавший в задней части машины и вскоре они уже вовсю летели домой. Утро с его прохладой неумолимо шло к концу, наступал день, а с ним жара, словно безжалостный противник, которого надо опередить.

Благодарному Салиму изменила его немногословность.

— Рука, которая дает, никогда не устанет, а давать другому это заботиться и о себе, потому что дающего тоже ждет воздаяние.

Возможно, это были местные пословицы, а то и свободно изложенное изречение из корана. Потом он что-то начал рассказывать о своих родственниках, но Вьюгин не все понимал из его убыстрившейся речи и понял только последнее, что он сказал:

— Мой племянник как-то попросил у меня орехов, а я ему говорю, что отдаю ему всю пальму до конца сезона, чтобы он сам их все и снял с нее. А он тут же отказался. У нас еще говорят так, что дают кому-то козу, а он требует и веревку.

Так Вьюгин понял, что рядом с домом его водителя есть и несколько кокосовых пальм и что он невысокого мнения о трудолюбии своего племянника.

Вьюгин отдал Ляхову камеру с отснятой пленкой и отчитался за потраченные деньги.

— Правильно сделали, что выдали Салиму премию в виде этого сома. Я сам искал повод, чтобы его как-то вознаградить, дать что-то помимо его жалованья. Тем более, что незапланированные услуги, кроме сидения за баранкой, от него могут потребоваться.

Ляхов явно избегал разворачивать перед своим подчиненным перспективу его дальнейших свершений во всей ее ширине. Поэтому через пару дней Вьюгин съездил с Салиму еще в одно место для фотографирования. Это было уже подальше от города и там хорошо была видна невысокая горная цепь, на которую Вьюгин извел почти половину пленки. Для него давно не было тайной, зачем понадобились его шефу эти невысокие горы невыразительной формы, почти округлые, покрытые каким-то мелким редколесьем. Они напоминали немного головы бушменов в этнографическом атласе, у которых, как известно, волосы растут пучками. На таких вот горах, если дружба с этой страной зайдет достаточно далеко, можно будет устанавливать всякие там вышки с приспособлениями для слежения, радарные установки и прочую технику такого рода. Но Вьюгину при этом вспомнилась одна местная пословица: “Сначала пусть еда у тебя окажется во рту, а потом еще дойдет до желудка”. Если продолжать эту африканскую аналогию с едой, то она еще была довольно далеко от рта потенциального едока.

Когда Вьюгин с этим заданием успешно справился, Ляхов ему указал еще на одно место, более отдаленное и куда было бы лучше добраться рейсовым автобусом. Возможно, у него были другие планы для машины и самого Салиму. Он показал на карте то место у небольшого городка, где тоже проходила гряда невысоких гор, хорошо видимая даже от дороги. Если в тот же день он не сможет вернуться из-за расписания автобуса, он может заночевать там в местной гостинице, наличие которой Ляхов уже выяснил.

— Я дам вам денег, Вьюгин, гораздо больше, чем требуется на поездку. Просто на тот случай, если вдруг кто-то захочет, конечно, не бескорыстно, поделиться с вами полезными для нас сведениями. Зарплата у служащих здесь весьма невысокая, поэтому некоторым хочется уменьшить разницу с прожиточным уровнем продажей кое-каких секретов. Иногда они только им кажутся таковыми и не стоят даже выеденного яйца.

— А вдруг это просто провокация? — с немного преувеличенной недоверчивостью спросил Вьюгин, которого как-то не тянуло к контактам такого рода и вызывало даже некоторую брезгливость.

— Весьма вероятно, — не стал отпираться Ляхов. — В нашей работе всегда есть определенный риск. Здесь возможно одно, немного вымученное объяснение. Вы хотели, скажем, в этом случае проявить свою лояльность по отношению к властям, выявляя таким способом изменников.

— Ну, за неимением ничего другого, — начал и не окончил Вьюгин, выразив этим отношение к ляховской уловке и, давая понять, что такое проявление изворотливости ума ему явно претит. — Лучше бы, конечно, не попадать в такую ситуацию.

— Надеюсь, что не попадете, — успокоил его Ляхов. — По моим многолетним наблюдениям, африканские власти довольно терпимо относятся к таким, как мы, благодушно позволяя противоборствующим разведкам состязаться в хитроумии с целью прельстить их преимуществами политических и экономических систем в их странах. И, разумеется, очерняя системы своих противников. В этом мы, к сожалению, заметно проигрываем.

Ляхов глянул на Вьюгина с выражением явного неприятия атмосферы бурлящего оптимизма, которая поддерживалась отечественной прессой. Имелись в виду все эти “выполним и перевыполним!”, а также “догоним и перегоним!”

— Наша страна почти двадцать лет покупает зерно у своих политических недругов и было бы смешно нам выступать за скорейшее обобществление мелких крестьянских хозяйств в Африке. Во многом мы являем собой отрицательный пример. Но я отвлекся. Африканские правительства больше озабочены борьбой за удержание собственной власти и искоренением разного рода смуты и крамолы в своих странах. Поэтому чужие разведки им практически не мешают. Если только не пытаются оказывать помощь потенциальным мятежникам.

Он снова посмотрел на Вьюгина, но уже как на посвященного в таинства ремесла, вследствие чего от него требовалась некая отдача хотя бы в виде повышенной сообразительности.

— У нашего руководства, — продолжал лекцию Ляхов, еще не сознавая, что это уже лекция, — пока, кажется, хватает ума особенно не вмешиваться в их внутренние дела. А вот происходящее в одном соседнем государстве давно уже вызывает интерес в центре. И вам, юноша, возможно, предстоит одна небольшая прогулка туда, где даже постреливают. Позволю себе воспроизвести вопрос Остапа Бендера, с которым, он, и вы, надеюсь, помните, обращался поочередно ко всем членам “Союза Меча и Орала”, а именно: “вы в каком полку служили?”

— В артиллерийском запасном, неполного состава, где на каждого солдата приходилось по три с половиной орудия, — с доброжелательной готовностью ответил Вьюгин, будто давно такой вопрос предвидел. — Служба состояла, преимущественно, из пребывания в карауле по охране всей этой огневой мощи и складов с боеприпасами. В промежутках отправляли снимать старую смазку с автоматов, а потом наносить новую.