Валерий Попов - Ты забыла свое крыло [Сборник]

Кольцо сжималось к столовой. Послышались выстрелы. Сбило несколько роз. Потом треск, падение мебели — и двое наших, заломив ему руки, вывели повара-диверсанта. Подвели к генералу, который стоял, расставив ноги в ботинках, на площадке возле бассейна, и кинули повара к его ногам.

Генерал что-то спросил, тот заверещал, вскинув руки, отчаянно мотая головой. Римма ткнула его кулачком в нос, и он рухнул. Злодея «упаковали».

Потом все переместилось в главный холл. Народ ликовал. В центре толпы оказались Римма и генерал. Толпа настойчиво подталкивала их друг к другу. Первым не выдержал генерал. Рванув рубаху — бобочку-хаки — на груди, с размаху упал на колени прямо на мраморный пол и стал кланяться Римме в ноги, замаливая вину. Но тут она и сама рухнула на колени перед ним и тоже стала бить земные поклоны. Публика ликовала. Японцы, китайцы и даже малайцы радостно снимали их на свои аппаратики в режиме онлайн. Взорвет Интернет! Но как-то я-то при чем? С самого начала являлся лишь крышей операции — мол, приехала с хахалем, а на самом деле — разведчица! А какова моя роль? Видимо, я — продюсер этого ролика, эксцентричный миллионер?.. Ну что ж, продюсеры тоже нужны.

Правда, она, смеясь, уверяла, что никакого генерала в помине тут не было, что все это я придумал для кино. На самом деле, конечно, генерал был, хотя, возможно, и виртуально — управлялся моим компьютером. Так нынче же всё — как в компьютере, а не как в жизни. И как все должно повернуться, моему компьютеру, наверно, видней?

Город встретил нас слякотью. Ну что ж? Надо как-то двигаться дальше, не сдаваться. Генерал, конечно, фигура, но я в своей сфере тоже генерал! И у меня кабинет. На одной из самых фешенебельных улиц города. Председатель Союза писателей — это вам не хухры-мухры! Нынешний Союз писателей — мое детище. Место, куда хочется приходить, где (это все знают) нельзя унывать, голосить, доносить! Правда, стоит только закрыться на ключ, как тут же начинают ломиться товарищи: «Валера! Ты здесь?»

Римма иногда приходила сюда — «погонять вяленького», как грубо выражалась она, но при всей своей грубости тоже не выдержала, жалобно спросила:

— А что, никакого другого места у нас нет?

Паша — тот уже сжалился, выдал ключи от квартиры своих родителей, но, убегая из своей здоровой, многодетной, спортивной семьи, постоянно там ее сторожил.

А у меня. Варварское мазилово в моей протекающей сверху ванной постепенно перетекло — под моим мудрым руководством — в шикарный евроремонт с лучшими мастерами города. Благодари жизнь. Если бы не та вонючка-протечка, то грандиозное «это» и в голову бы не пришло. Средства позволяют. А стоит только начать ремонт (и даже уже почти закончить), как вновь и вновь возникают новые элегантные идеи. Надо на новый уровень выходить. Мастера — в белом! Непривычная чистота! Даже самому страшно там быть, не то что с кем-либо. Как бы от страху навек хату не потерять. Ничего! Скоро Нонна приедет, накидает окурков. И все. Полузабытое прошлое вернется. А может, и нет?

— Сейчас сделаем, — Римме сказал.

Включил комп. На работе я деловит! О! Вот это, похоже, годится! «Всемирный конгресс культуры». Мне бы и в голову не пришло туда податься, а так. Благодари жизнь! Заодно, может, и к культуре прильну.

Вычитал телефон. Набрал номер.

— Да. Это я. Присидатель. Выкрою? Ну, дней десять, пожалуй, выкрою. И ночей, — благожелательно хохотнул.

Там замерли.

Так. Тут надо всю вальяжность собрать.

— Ну, вы понимаете, не могу же я после каждого мероприятия мотаться туда-сюда?

— А, да! Извините.

— Ничего, голубчик, не расстраивайтесь! Почему одноместный? Разумеется, с помощницей. Без нее уже, кхе-кхе, как без рук! Когда прибудем?

Хотелось сказать — да через секунду! Ни в коем случае!

— Ну, я должен тут посоветоваться. Думаю, где-то в течение дня.

Вот так солидно. Час примерно с ней совещались. А добрались в «Асторию» за десять минут.

Нет, еще неплох я. Час назад еще понятия ни о чем не имел, а теперь в эпицентре. И главное — со своей сверхзадачей. Во всех крупных общественных мероприятиях, никому по большому счету не нужных, только со своей сверхзадачей можно участвовать, иначе нет смысла. Помню, на Борнео на всемирный конгресс летал со своей сверхзадачей: сделать массаж, который только там делают. В Елово у нас, где дачи, зарядил, помню, международную конференцию; на самом деле моя задача была снести старый сарай напротив террасы, закрывающий вид. Под широкое мероприятие это можно. А если б я лично для себя этого добивался, крайне нескромно бы выглядело.

Так и сейчас. При звуках «конгресс, культура» она как-то вяло глядела. Понимала — болтовня. И только при слове «номер» глазки ее загорелись. «М-м-м!» — увидела смысл.

Люблю я родную Русь! Всюду проверяющие, ревизоры, охрана — при этом электронный ключ от номера выдали, даже документов не спросив. Да еще и с поклоном. И только так.

Помню, недавно еще совсем, затруханный и больной, на больничный лифт стоял в очереди, а теперь вот без всякой очереди прохожу. Благодаря Римме, честно скажу. Если бы не она!

Серый мрамор «Астории». Ничего, оживим! Если бы не эта особа, не был бы здесь, над компьютером кашлял, о столь крупном событии — мировом конгрессе — даже не помышляя. Или если бы один был, вон в той бы длинной очереди стоял, где записаться пытаются. А так — небрежно мимо прошел с длинноногой красавицей к лифту.

— Это он! Это он! — доносилось.

Неизвестно, правда, о ком!

— О! А ты, я гляжу, ожил! — Какой-то малознакомый субъект.

— Так отдохнул же!

— Какой-то ты усталый! — Другой подошел.

— Так ремонт!

На все надо иметь мгновенный ответ — людей не задерживать.

Самое удивительное, что Гуня ее не узнал, бывшую соседку свою по больничной кладовке. Ну, загорела. Обнаглела. Усталая сутулость ушла.

— С кем это ты? Изможденка! — Гуня страстно шепнул. — Мы с тобой любим изможденок!

— О да! — согласился я.

Все, хватит. Отметился.

Обхватив ладонями ее талию — поместилась! — вдавил Римму в лифт. Номер — ого! Пока в нем осваивались, все испробовали — на мероприятие пора! Бейджики почему-то в ванной оказались. Откуда они догадались, что мы в ванную пойдем? На крючочке висят. Причем два абсолютно различных бейджа. Один, фиолетовый, это я уже по опыту знаю, «вездеход». Другой, такой розовенький, блеклый. Этот — в «никуда». «Помощница», по их понятиям, должна в номере сидеть или, точнее, лежать. И никуда больше не соваться. И даже все названия залов, где что-то важное будет происходить, на бейджике том проклацано компостером — сплошные дыры. Чтобы даже слепому охраннику было ясно — никуда не пускать! Сразу бить и спускать со ступенек! На что же я ее, бедную, обрек? Сунется ведь наверняка же, с ее характером! Мало ей унижений выпало? И после душа и полотенца свой фиолетовый «вездеход» на ее точеную шейку надел.