Марио Варгас Льоса - Рота добрых услуг [сборник]

– До сих пор я не придавал этому большого значения, мне не казалось это столь важным. – Генерал Скавино читает телеграммы, генерал Скавино совещается с офицерами, изучает документы, сидит на заседаниях, сносится по радио. – Уже несколько месяцев, как жандармы просят нашей помощи: не могут справиться с фанатиками. Ну да, с этими «братьями». Ты получил докладные? Дело принимает скверный оборот. На этой неделе были еще две попытки распятия. В селениях Пуэрто-Америка и Второе мая. Нет, Тигр, их не поймали.

– Выпей молочка, Пантосик. – Сеньора Леонор наливает молока, сеньора Леонор кладет в него сахар, бежит на кухню, приносит хлебцы. – А греночки хочешь? Я помажу маслицем, а сверху – повидлом. Прошу тебя, сыночек, скушай что-нибудь.

– Чашку кофе, и все. – Панта не присаживается, Панта отпивает глоток, смотрит на часы, нервничает. – Не хочется есть, мама.

– Так свалишься, сынок. – Сеньора Леонор озабоченно улыбается, сеньора Леонор мягко настаивает, ведет его под руку, усаживает. – В рот ничего не берешь, кожа да кости остались. И я вся измоталась, Панта. Просто беда, не ешь, не спишь, день-деньской на работе. Помяни мое слово, так и до чахотки недолго.

– Успокойся, мама, все это чепуха. – Панта уступает, Панта выпивает залпом всю чашку, кивает головой, съедает гренок, вытирает рот. – После тридцати лет пост – залог здоровья. Я в полном порядке, не волнуйся. Вот тебе немного денег, мало ли что.

– Опять ты свистишь распу, – затыкает уши сеньора Леонор. – До чего же я ненавижу этот мотив. И Поча от него тоже из себя выходила. Ты не можешь насвистывать что-нибудь другое?

– А я свистел? Даже не заметил. – Панта краснеет, Панта закашливается, идет в спальню, удрученно смотрит на фотографию, берет чемодан, возвращается в столовую. – Кстати, если придет письмо от Почи…

– Не лежит у меня душа впутывать в это дело армию. – Тигр Кольасос задумывается, Тигр Кольасос размышляет, колеблется, хочет поймать муху, но промахивается. – Сражаться с ведьмами и фанатиками – дело священников или полиции. А не солдат. Неужели все так серьезно?

– Ну конечно же, сохраню в неприкосновенности до твоего возвращения, обойдусь без советов. – Сеньора Леонор сердится, сеньора Леонор опускается на колени, начищает до блеска его ботинки, чистит щеткой брюки, стряхивает что-то с рубашки, притрагивается к его лицу. – Дай я тебя благословлю. Ступай с богом, сыночек, да поостерегись, постарайся…

– Знаю, знаю, не буду на них смотреть, слова им не скажу. – Панта закрывает глаза и сжимает кулаки, лицо у Панты искажается. – Буду отдавать им приказания в письменной форме или повернувшись к ним спиной. Я, мама, тоже без твоих советов обойдусь.

– Что я сделала, господи, за что мне такое наказание. – Сеньора Леонор всхлипывает, сеньора Леонор тянет руки к потолку, раздражается, топает ногой. – Мой сын двадцать четыре часа в сутки проводит с падшими женщинами, подумать только – таков военный приказ. Мы посмешище всего Икитоса, на меня пальцем показывают.

– Успокойся, мамуля, не плачь, умоляю тебя, мне некогда. – Панта дотрагивается до ее плеча, Панта гладит ее, целует в щеку. – Прости, что я повысил голос. Немного нервничаю, не обращай на меня внимания.

– Будь живы твой отец и дед, они бы умерли от стыда. – Сеньора Леонор вытирает глаза краем юбки, сеньора Леонор указывает на пожелтевшие фотографии. – Бедняжки, наверное, в гробу переворачиваются. В их времена офицеры так низко не опускались.

– Восемь месяцев ты твердишь мне одно и то же с утра до ночи. – Панта орет, Панта раскаивается, замолкает, выдавливает улыбку, объясняет. – Я военный, я обязан выполнять приказ, и, пока мне не дадут другого задания, мой долг как можно лучше выполнять это. Я тебе уже говорил, мамуля, если хочешь, я могу отправить тебя в Лиму.

– Да, довольно неожиданно, мой генерал. – Полковник Петер Касауанки роется в сумке, полковник Петер Касауанки вынимает пачку открыток и фотографий, вкладывает в пакет, запечатывает сургучом, велит отправить в Лиму. – Во время последней проверки личных вещей мы обнаружили у половины солдат молитвы брата Франсиско или изображения младенца-мученика. Посылаю вам образчики этой продукции.

– Я не из тех, кто бросает семью при первых же трудностях, я не как некоторые. – Сеньора Леонор выпрямляется, сеньора Леонор трясет указательным пальцем, принимает воинственную позу. – Я не из тех, кто смывается потихоньку, не попрощавшись, не из тех, кто крадет у отцов дочерей.

– Оставь Почу в покое. – Панта идет по коридору, Панта натыкается на цветочный горшок, чертыхается, трет щиколотку. – У тебя это превратилось в пунктик, мама.

– Если бы она не украла Гладис, ты не стал бы таким, – открывает дверь сеньора Леонор. – Разве я не вижу, что ты извелся по малышке, Панта? Ну иди, ступай же наконец.

– Скорей, скорей, не могу больше. – Пантосик взлетает по трапу «Евы», Пантосик вбегает в каюту, бросается на койку, шепчет: – Ну, как я люблю. В шейку, в ушко. Ты просто щекочешь, а ты кусни потихоньку. Ну-ка.

– С большим удовольствием, Пантосик. – Бразильянка шепчет, Бразильянка смотрит на него без всякого удовольствия, указывает в сторону причала, опускает шторы на иллюминаторе. – Подождем хотя бы, когда «Ева» отчалит. Унтер-офицер Родригес и матросы ходят туда-сюда. Я не о себе забочусь, а о тебе, неуемный.

– Не могу ждать ни минуты. – Панталеон Пантоха срывает рубашку, Панталеон Пантоха сбрасывает брюки, носки, задыхается. – Запри дверь, иди ко мне. Ну, укуси скорее, укуси.

– О господи, какой ты ненасытный, Пантосик. – Бразильянка запирает дверь на задвижку, Бразильянка раздевается, лезет на койку. – С тобой работы больше, чем с целым полком. Как я в тебе ошиблась. Когда увидела в первый раз, подумала, что ты в жизни не изменишь своей жене.

– Так оно и было, а ну, замолчи. – Пантосик задыхается, Пантосик трудится, старается, пыхтит. – Я же сказал, что пытаюсь отвлечься. Ну, давай, в ушко.

– Знаешь, так ты можешь заработать чахотку. – Бразильянка смеется, Бразильянка работает, скучает, разглядывает ногти, спохватывается, наверстывает. – И вправду, худой стал, как доска. И все тебе мало, только распаляешься. Да, да, молчу, ладно, давай ушко.

– Ну вот как хорошо. – Пантосик отдувается, Пантосик бледнеет, переводит дух, успокаивается. – Сердце, того гляди, выскочит, и голова кружится.

– Еще бы, Тигр, что за радость впутывать войска в дела полиции. – Генерал Скавино летит на самолете, генерал Скавино бороздит реки на катерах, предпринимает инспекционные поездки по селениям и лагерям, требует подробностей, шлет донесения. – Потому-то я и терпел до сих пор. Но то, что случилось в селении Второе мая, внушает тревогу. Ты читал рапорт полковника Давилы?