Халед Хоссейни - Тысяча сияющих солнц [litres]

В Кабуле Наджибулла поменял тактику и подался в правоверные мусульмане.

– Поздно спохватился, – говорил Баби. – И потом, разве так можно: сегодня ты шеф ХАД, а завтра спокойно молишься в мечети с людьми, близких которых ты мучил и убивал?

Кольцо вокруг Кабула сжималось, и Наджибулла попробовал договориться с моджахедами. Не получилось.

– И правильно, – вещала мама со своей постели. Она была непоколебимой сторонницей моджахедов и дождаться не могла, когда они торжественно вступят в столицу, посрамив врага.

И этот день настал.

В апреле 1992 года. Лейле исполнялось четырнадцать лет.

Наджибуллу свергли, и он укрылся в представительстве ООН, расположенном на юге столицы неподалеку от дворца Даруламан [31] В настоящее время – резиденция парламента Афганистана. .

Джихад завершился. С коммунистическими режимами (а их с того дня, когда родилась Лейла, сменилось несколько) было покончено. И после десяти лет войны моджахеды вошли в Кабул.

Их предводителей мама знала поименно. Доблестный Достум, узбек, лидер партии «Джумбеш Милли Исломи Афгонистон». Угрюмый Гульбеддин Хекматьяр, глава партии «Хезб-е Ислами», пуштун, еще в студенческие годы убивший маоиста. Раббани, по происхождению таджик, руководитель партии «Хезб-е джамиат-е ислами», при монархии преподаватель ислама в Кабульском университете. Сайаф [32] Генерал Абдул Рашид Достум (Дустум) – один из главных участников исторических переворотов и мятежей последнего десятилетия в Афганистане. Бывший коммунист, предавший Наджибуллу, впоследствии активный участник антиталибовской коалиции. Гульбеддин Хекматьяр – полевой командир и политик, активно поддерживал экстремистские группировки в Таджикистане, Чечне и Кашмире. Друг-приятель Бен Ладена. Наркобарон. Один из самых разыскиваемых террористов в мире. Бурхануддин Раббани – государственный деятель Афганистана, президент страны в 1993–1996 гг. (формально до 2001 г.). Сайаф Абдул Расул в 1969 г. совместно с Б. Раббани и Г. Хекматьяром основал афганское отделение Движения братьев-мусульман. В 80-х гг. являлся одним из военно-политических лидеров «Пешаварского альянса семи», руководил боевыми действиями против советских войск. В 90-х гг. состоял в руководстве Объединенного исламского фронта спасения Афганистана (UFISA), выступил против движения «Талибан». , пуштун из Пагмана, тесно связанный с арабами, председатель движения «Иттихад-е ислами». Абдул Али Мазари [33] Абдул Али Мазари – лидер душманов-хазарейцев. Убит талибами. , основатель проиранской партии «Хезб-е Вахдат», среди своих сторонников-хазарейцев известный под кличкой Баба Мазари.

И конечно же, мамин кумир, союзник Раббани, знаменитый Ахмад Шах-Масуд, прозванный Львом Панджшера. У мамы в комнате висел плакат с его изображением. Впрочем, портреты человека в паколе слегка набекрень, с печальным взглядом и слегка приподнятыми бровями попадались в Кабуле на каждом шагу – смотрели со стен, с витрин лавок, с флажков на антеннах такси.

На следующий день после падения Наджибуллы мама встала совсем другим человеком. Впервые за пять лет она не стала облачаться в черное, а надела голубое платье в белый горошек. Она вымыла окна и пол, проветрила дом, долго отмокала в ванне.

– Устроим пир! – радостно провозгласила она.

Лейле было велено пригласить соседей на завтрашний торжественный обед.

В кухне мама замерла, уперла руки в боки и долго осматривалась.

– Что ты сделала с моей кухней, Лейла? – миролюбиво спросила она. – Хоть бы что-то осталось на прежнем месте!

И мама принялась переставлять горшки и кастрюльки с видом хозяйки, вернувшейся в родные пенаты после долгого отсутствия. Лейла старалась не попадаться ей на глаза. А то ведь мама не знала удержу ни в отчаянии, ни в восторге, ни в гневе.

Меню было составлено быстро: суп ош с фасолью и укропом, кюфта [34] Фрикадельки из пряного мяса и риса. , горячие манту [35] Традиционное мясное блюдо народов Центральной Азии, известное под другими названиями также в Китае и Пакистане. Состоит из мясного фарша в тонко раскатанном тесте, готовится на пару. со свежим йогуртом, посыпанные мятой.

– Оказывается, ты выщипываешь брови, – заметила мама, вскрывая мешок с рисом.

– Совсем чуть-чуть.

Мама пересыпала содержимое мешка в черный котел, налила воды, закатала рукава и принялась промывать рис.

– Как поживает Тарик?

– У него папа болеет.

– Сколько ему сейчас?

– Ой, не знаю. За шестьдесят, наверное. – Тарику сколько?

– Ах, вот ты о ком. Шестнадцать лет. – Красивый мальчик. Ведь правда? Лейла пожала плечами.

– Да уж и не мальчик. Шестнадцать лет.

Почти мужчина. Ведь правда?

– Ты куда клонишь, мама?

– Никуда, – невинно улыбнулась Фариба. – Никуда я не клоню. Просто ты… Да ладно. Я лучше промолчу.

– Ты что-то задумала, точно, – рассердилась Лейла.

– Послушай-ка. – Мама положила руки на край котла, да как-то хитро сложила их вместе, будто заранее тренировалась. И тон у нее был какой-то непростой.

Сейчас будет учить жизни, поняла Лейла. – Когда вы еще дети и всюду ходите парой, прямо не разлей вода, ничего страшного в этом нет. Все вокруг только умиляются, глядя на вас. Но сейчас вы выросли… А ты носишь лифчик, доченька?

Вопрос застал Лейлу врасплох.

– Что ж ты мне ничего не сказала? Ты меня огорчаешь. – Чувствуя перевес, мама пошла в наступление: – Дело тут не во мне и не в лифчике. Речь идет о тебе и о Тарике. Он мальчишка, и ему на свою репутацию, само собой, плевать. Но ты-то девушка. А репутация девушки, особенно такой красивой, как ты, дело тонкое. Представь, что у тебя в руке птичка-майна. Стоит чуть разжать кулак, и она – раз! – и улетела.

– А как же ты сама лазила через забор в сад к Баби? – отбила атаку Лейла.

– Мы были двоюродные. И мы поженились. А этот юноша просил твоей руки?

– Он мне просто друг, рафик . Ничего такого между нами нет. – Убежденности в разгоряченном голосе Лейлы не было. – Он мне как брат… – Тут Лейла осеклась, сообразив, что ляпнула не то.

Но лицо у мамы уже затуманилось, помрачнело.

– Никакой он тебе не брат, – хмуро сказала она. – Тоже сравнила – одноногий сын плотника и родные братья! Да он им в подметки не годится!

– Прости, я не то хотела сказать… Мама тяжко вздохнула.

– Во всяком случае, – произнесла она уже без прежнего воодушевления, – если вы будете неосторожны, люди начнут болтать.

Лейла открыла было рот, но ничего не сказала. Мама во многом права. Лейла сама знала, что дни беззаботных забав на глазах у всей улицы бесповоротно миновали. Уже довольно давно Лейла приметила, как странно на них поглядывают, стоит им с Тариком показаться вместе. Казалось, их осматривают с головы до ног, а потом перешептываются за спиной. Лейла и внимания бы не обратила, если бы – она это теперь четко сознавала – не была по уши влюблена в Тарика. Когда он рядом, в голову так и лезли всякие непристойные глупости, и она ничего не могла с собой поделать. Лежа ночью в кровати, она представляла, как он целует ее в живот своими мягкими губами, чувствовала его руки у себя на шее, на спине и ниже. Лейла понимала всю греховность таких мыслей, но какая сладкая, теплая волна заливала все ее тело снизу доверху! Щеки-то делались до того красные, что, казалось, светились в темноте.