Игорь Шагин - Белая полоса

После совершения преступления они распределяли между собой и другими членами банды вознаграждение, полученное от Шагина, а также имущество, добытое преступным путём.

Созданная банда отличалась стойкостью, которая проявлялась в её организованности, технической оснащённости, тесной связи между организатором Шагиным, руководителями банды и её членами, безоговорочным исполнением преступных заказов, наличием огнестрельного оружия, о котором Шагину было достоверно известно…»

Дальше шёл перечень совершённых преступлений, ни одно из которых не было доведено до конца или доведено не так — с ошибкой в объекте нападения и подобное.

Обосновательная часть по неисследованному в суде, а вменённому мне автоматически эпизоду «бандитизм» в приговоре заканчивалась так:

«Из исследованных в суде доказательств следует, что не Макаров имел “влияние” на Шагина, как указывал последний в показаниях, а Шагин на Макарова…»

«В обоснование отсутствия у Шагина мотива в организации банды он предоставил суду решения Высшего арбитражного суда о законной хозяйственной деятельности предприятий в названии со словосочетанием “Топ-Сервис”. Но суд не берёт эти решения во внимание, так как Высший арбитражный суд не знал всех обстоятельств дела…»

Из таких вот приколов-подъёбок и состоял приговор.

Я читал дальше.

«Шагин на следствии неоднократно менял показания», — было написано в приговоре. В то время как я и на следствии, и в суде поддерживал все свои показания.

Показания в суде свидетеля Ваняна, который подтвердил появление в офисе ООО «Топ-Сервис» рэкетиров в 1993–1994 годах, в приговоре были признаны «неконкретными» и такими, которые не подтверждают мои слова, что Макаров вымогал у меня до 20 тысяч долларов в месяц. Хотя в суде Ванян говорил: «По поводу увеличения суммы я ничего не могу сказать — вероятно, оно могло произойти».

Показания Надежды Половинкиной, которая в суде также подтвердила известные ей факты вымогательства Макаровым и лицами из его окружения денежных средств у сотрудников компании, в приговоре были признаны недостоверными на том основании, что Стариков, о котором она упоминала, якобы присоединился к преступной группировке в 1997 году, когда Попов уже не работал. Однако Половинкина не указывала конкретно период появления Старикова в офисе, и её показания не содержали противоречий.

Показания свидетеля Лущевского, который фактически подтвердил в суде данные мной ещё на самом первоначальном этапе досудебного следствия показания и пояснил буквально следующее: «В период с 20 октября по 3 ноября 1995 года ко мне домой позвонил Фиалковский и сказал, что их одолели бандиты и приходят к ним в сауну, как к себе домой. Володя сказал, что надо быстро что-то делать, чтобы слышать разговоры бандитов в бане. Я подсоединил встроенный микрофон. Я не слышал записи разговоров. Фиалковский говорил, что бандиты одолели их и что-то замышляют…» Его слова в приговоре были изложены в искажённом виде, и им была дана оценка, прямо противоположная смыслу показаний. Как было написано, эти показания свидетельствуют о том, что лица, которые в 1995 году приходили в помещение по улице Гайдара, 6, не только не были посторонними, а напротив, имели общие интересы с ООО «Топ-Сервис».

А показания Фиалковского «…об угрозах со стороны каких-либо лиц в отношении Шагина и других руководителей и учредителей “Топ-Сервиса” мне ничего не известно и я никогда не слышал о подобных ситуациях, хотя, конечно, я мог просто об этом не знать… О случаях вымогательства денежных средств у Шагина и других мне не известно. Хотя это не означает, что такого не было…», которые в суде не оглашались, в приговоре были приведены как доказательство моей вины.

Я продолжал читать дальше, вчитываясь в текст на украинском языке, — и стало понятно, почему при оглашении приговора Кондратович в зале суда начала возмущаться, а потом расплакалась: «Я такого не говорила!» Её показания в приговоре не были искажены. Они были выдуманы.

Я продолжал читать, перескакивая с абзаца на абзац и перелистывая одну страницу за другой. Практически во всех приведённых показаниях свидетелей, потерпевших и подсудимых (в том числе и в моих) были искажения с уклоном в пользу обвинения. Я долистал до последнего по делу эпизода. Показания, данные Трофимовым в суде, в приговоре отсутствовали. Вместо них в искажённом виде были приведены показания, данные им в РОВД на следствии. Якобы он слышал мою фамилию как заказчика преступления и, сотрудничая со следствием, такими показаниями раскрыл мою банду.

Самым же большим противоречием в приговоре было то, что, с одной стороны, я был наделён гениальным интеллектом, руководя одновременно сотнями предприятий, занимающихся хищением сотен миллионов долларов. А с другой стороны — его полным отсутствием, заказывая для устранения препятствий этим предприятиям преступления, ни одно из которых не было доведено до конца. И если это была шутка, то очень злая. Но это не было шуткой, и я находился в камере ПЛС.

Я положил приговор под матрас и постарался уснуть.

Владимир Тимофеевич посетил меня на следующий день после обеда. Я взял с собой приговор. Он сказал, чтобы я оставил его у себя, почитал, так как в Верховный суд можно предоставлять дополнительные доказательства, а он сам написал в Апелляционный суд заявление и в течение нескольких дней получит его копию. И от моего имени напишет кассационную жалобу (предварительную).

— Она уже написана, — сказал Владимир Тимофеевич, — чтобы уложиться в тридцатидневный срок.

И я эту жалобу отправлю через спецчасть СИЗО. А в течение детального изучения приговора и ознакомления с протоколом судебного заседания будет подготовлено дополнение к кассационной жалобе, которое я также отправлю из СИЗО. А Елена Павловна отправит жалобу на приговор от своего имени.

Через несколько дней Владимир Тимофеевич привёз предварительную кассационную жалобу, чтобы я ознакомился, подписал и на следующий день отправил. Также он сказал, что получил и ещё раз перечитал приговор, но и предположить не мог, что он будет таким — не по наказанию, а по мотивировочной части, которая фактически была вымышлена. Показания свидетелей приведены выборочно и перевраны. Изложенные обстоятельства и мотивы перепечатаны с обвинительного заключения, в то время как никакие опровергающие доказательства не взяты во внимание.

— В Верховном суде такое не пройдёт, — сказал Владимир Тимофеевич.

Я рассказал ему то, что сообщили мне: народная заседательница, которая была в составе суда и на оглашении приговора в чёрной одежде и в чёрном платке, не хотела подписывать приговор. Она сказала, что не сомневается, что всё было именно так, как говорили я и свидетели. Но её заставили подписать, оказывая давление: её родственник находился под следствием.