Сара Джио - Ежевичная зима

– Мне нравится здесь, внизу, – негромко заметил Доминик, как будто мы вошли в священную обитель. – То, что наверху, – это для туристов. А здесь душа рынка. – Я зачарованно огляделась по сторонам.

– Господи, я так давно живу в этом городе, а здесь ни разу не бывала. Я даже не знала, что существует нижняя часть рынка. Я просто ошарашена.

Доминик указал на магазинчик справа от нас.

– Вот здесь ты можешь найти самые экзотические специи со всего мира.

– Я слышу аромат. – Я вдохнула благоуханный воздух.

– И тебе нужно попробовать пирожки с начинкой, которыми торгует Эл, – Доминик кивнул в знак приветствия пожилому мужчине, стоявшему за маленькой тележкой с едой. – Мы возьмем четыре с дополнительной порцией сахарной пудры, – сказал он. В воздухе закружился аромат жареного теста. Доминик протянул старику пять долларов и вложил мне в руку горячий пакет. – Это на десерт.

Мы прошли еще немного и оказались перед небольшим ресторанчиком. Как и говорил Доминик, в нем не было ничего модного, всего лишь несколько кабинок вдоль стен, старенькие стулья и столы, на которых не стояло ничего, кроме салфеток и бутылочек с кетчупом. Их явно не мешало бы протереть влажной тряпкой. У бара на скрипучих табуретах с порванными виниловыми сиденьями устроились несколько мужчин. Над входом висела простая зеленая вывеска с надписью «Линдгрен».

Официантка, жуя жвачку, подошла к нам и подала засаленные меню.

– Как поживаешь, мой сладкий?

– Неплохо, спасибо. – Он повернулся ко мне. – Клэр, это Донна. Донна, это Клэр.

– Рада познакомиться, милашка, – прокуренным голосом произнесла пожилая женщина и снова повернулась к Доминику. – Тебя что-то давненько не было видно. Забавно, но как раз сегодня утром сюда зашли несколько мужчин в костюмах, и они говорили о тебе…

– Да я был занят, – смущенно сказал Доминик, не дав Донне возможности рассказать о своих утренних впечатлениях. Он явно волновался и с извиняющейся улыбкой посмотрел на меня.

Донна пожала плечами.

– Ладно, устраивайтесь.

Доминик указал в дальний угол ресторана.

– Ты не возражаешь, если мы займем тот столик возле окон?

– Что ты, милый, конечно, нет, – Донна подмигнула, – он зарезервирован на твое имя.

Я едва сдерживала свое любопытство, пока усаживалась на колченогий стул.

– Мужчины в костюмах? О чем она говорила?

Доминик вытащил салфетку из старого стального диспенсера и начал складывать ее, превращая в крохотный квадрат.

– Да кто их знает! – отмахнулся он, неубедительно изображая полное отсутствие интереса. – Возможно, они жаловались на медленное обслуживание в кафе. Некоторые бизнесмены просто не понимают, что для приготовления хорошего капучино требуется время. – Его голос зазвучал как-то отстраненно, но потом снова обрел присущую ему жизнерадостность. – Прости, я не хотел жаловаться. Возможно, мне все-таки стоит взять отпуск, о котором я постоянно твержу.

Где-то наверху крикнула чайка, заставив меня посмотреть в старое окно. Из него открывался вид на паромы, которые то входили, то выходили из бухты Эллиотт. У меня было такое чувство, что Доминик о чем-то недоговаривает и упорно пытается сменить тему разговора. Да ради бога, я не возражала.

– И куда бы ты поехал? – поинтересовалась я, опираясь подбородком на ладонь. – Я о твоем отпуске.

Глаза Доминика загорелись.

– Сначала, думаю, в Австралию, – принялся рассказывать он, водя пальцем по столику, как будто рисовал карту. – Мне всегда хотелось посмотреть на риф. Потом в Новую Зеландию и, возможно, на Фиджи.

Я представила, как он плавает с дыхательной трубкой в голубой воде, а его золотистая кожа стала еще темнее от загара.

– Звучит привлекательно. Так почему же ты до сих пор не отправился в путешествие?

– Ну, я…

Вернулась Донна, чтобы принять у нас заказ.

– Что выбрали? Как обычно?

Доминик посмотрел на меня.

– Я всегда беру сэндвич с ветчиной и соусом.

– Мы делаем их со времен Великой депрессии, – вступила в разговор Донна. – В то время кофейный соус ели только бедняки. А теперь это высший класс. Так написали в прошлом году в одном журнале для гурманов. Они прислали сюда фотографа из Нью-Йорка, чтобы он сделал снимки.

Официантка указала на рамку на стене.

– Прошу прощения, – я немного смутилась, – вы сказали кофейный соус?

Женщина кивнула.

– Ветчину обжаривают на сковороде, а когда вытопится немного жира, мы наливаем туда немного кофе и нагреваем до тех пор, пока не получится вкусный густой соус. Вот так люди в давние годы умели поесть на доллар.

– Я не большая любительница кофе, – призналась я, – но думаю, что все-таки попробую такой сэндвич.

– Хорошо, – одобрила Донна. – Вы не будете разочарованы. Люди едят их уже почти сто лет. Это классика. Положить к сэндвичу немного картофельного пюре?

Мы с Домиником одновременно кивнули.

– Итак, как продвигается твоя статья?

– Я не слишком уверена, что она вообще куда-то продвигается. Редактор ждет ее от меня завтра, а я не написала еще ни одного слова. – Я нахмурилась. – Я все время думаю об этом маленьком мальчике.

– Не отчаивайся, самые трудные вещи обычно приносят самое большое вознаграждение.

Я была с ним согласна. Я вспомнила о своем первом и единственном марафоне, который я пробежала вскоре после того, как мы с Этаном поженились. Я тренировалась девять месяцев и миновала финишную черту с кровоточащим пальцем и мышцами, сведенными судорогой. Но никогда еще я так не гордилась собой, не была так уверена в себе. Когда Этан обнял меня и прижался щекой к моей щеке, красной и мокрой от пота, я почувствовала такое удовлетворение, какого никогда не испытывала раньше.

Я посмотрела в окно, прищурилась.

– Что ты там высматриваешь? – поинтересовался Доминик.

– Остров Бейнбридж, – ответила я, поворачиваясь к нему. – Я собираюсь завтра сесть на паром и навестить мою давнюю подругу, которая там живет.

Он кивнул.

– Это красивое место, – Доминик как будто вспоминал о чем-то. – Мне бы хотелось когда-нибудь там поселиться.

– А почему ты не живешь там сейчас? Мог бы приезжать в город. На пароме до города всего полчаса.

Он посмотрел на свои руки, лежащие на коленях.

– Я не могу, во всяком случае, сейчас. Недвижимость на острове дорогая, а каждый лишний доллар я отсылаю домой.

– Домой?

– Мама больна, – пояснил Доминик, – а страховки у нее нет. Ее лечение стоит немалых денег, но оно помогает ей жить.

– Как жаль! Значит, ты ей помогаешь?

Доминик кивнул.

– Тебе бы она понравилась.

Мои щеки вспыхнули.

Я услышала звонок телефона в сумке, но решила не отвечать.

– Твоя мать, должно быть, очень любит тебя, – произнесла я. – В отношениях матери и сына есть что-то особенное. – Я снова сложила салфетку на коленях и опустила подбородок на ладонь. – Я не могу не думать о Вере и Дэниеле. Тем более что они однажды жили в том доме, где твое кафе, и теперь я это знаю точно, – я снова вздохнула. – Они как призраки.