Дмитрий Правдин - Записки из арабской тюрьмы

Я четвертый месяц сижу в безобразных, антисанитарных условиях, изнемогаю от жуткой жары и постоянного шума, каждый день ожидаю, что какой-нибудь придурок отправит меня на тот свет одним взмахом бритвы, ем из одной чашки с убийцами и фанатиками, и все оказывается зря! Трибунал на каникулах!

Видно было, как пахан уже пожалел о том, что поделился со мной этой информацией, так я распалился!

— Не переживай так, скоро они начнут работать, глядишь, и тебя вызовут, — стал успокаивать капран.

— Ну, почему ты мне раньше об этом не сказал? — спросил я, глядя Тамилу прямо в глаза.

— А что бы это изменило? — услышал я в ответ. — Ты пойми, тебя обвиняют в убийстве, это статья от 20 лет до пожизненного, твое дело может разбирать только уголовный суд, а он с июля по сентябрь не работает!

— Но как меня обвиняют, если мне официально никто ничего не предъявлял? Разве так можно?

— Можно! — твердо произнес Тамил. — В Тунисе все можно, можешь год просидеть, два под следствием, а обвинение только на суде и услышишь.

— Невероятно! Но это же бесчеловечно! Против всех международных правил! А как же права человека?

— Какие права? Это Тунис! — устало произнес уголовник.

— И что же мне делать? Какой выход, как обратить на себя внимание, чтоб вспомнили обо мне?

— Тебе надо начать голодовку и выдвинуть свои требования, администрация испугается, ты же иностранец, и тогда дело может и сдвинется с мертвой точки. Я сам лично 1,5 года суда ждал.

— Голодовка? А что, это хорошая мысль! Пожалуй, завтра же и начну.

— Нет, — возразил Тамил, — не завтра! Сейчас Рамадан, очень жарко, ты не выдержишь, надо когда холодней станет, где-нибудь в декабре.

— В декабре? Но сейчас сентябрь, мне что, еще два с лишним месяца ждать? — переспросил я.

— В декабре, — подтвердил пахан, — самое время. Если, конечно, к тому времени все само собой не образуется.

Всю ночь размышлял над его словами и понял, что он прав. Бессмысленно начинать голодовку в жаркий период, надо дождаться холодов. Была и еще одна причина, по которой Тони хотел, чтоб я начал голодовку в декабре, но об этом догадался гораздо позднее.

Все очень просто, он в ноябре планировал выйти на свободу, а каждая голодовка — это ЧП, поэтому ему это как капрану грозило большими неприятностями. Ладно, в декабре, значит, в декабре, решил я и стал ждать.

Незаметно Рамадан финишировал, я стал местной достопримечательностью. Еще бы, европеец, а держал пост не хуже правоверного мусульманина. Мой рейтинг в глазах окружающих взлетел на небывалую высоту. Даже уголовники из других камер специально приходили и интересовались, правда ли, что русский держит пост наравне со всеми, или брехня? Получив утвердительный ответ, они с большим уважением смотрели на меня и цокали языком. Даже дубаки зауважали, при встрече стали здороваться за руку. Но знали бы, чего мне это стоило! Каждый день сидеть возле крана с водой и умирать от жажды, мне потом с полгода вода снилась.

Но нет худа без добра, даже мои заклятые враги, с которыми я когда-либо конфликтовал и бил по мордасам, и те, похоже, зауважали. В общем, стали считать, что я один из них.

Я слышал, что в других камерах сидят европейцы, французы и англичане, но о них молва шла недобрая, так как пост они не держали. А жрали и пили в свое удовольствие, за что их всячески унижали и третировали.

За три дня до окончания Рамадана молиться стали интенсивней, ваххабиты, по-моему, и вообще круглые сутки в позе одного известного членистоногого проводили, отбивая бесчисленные поклоны и распевая Коран. Мозоли на лбах значительно увеличились, но это их ничуть не смущало, а, наоборот, было предметом особой гордости.

Рамадан закончился так же, как и начался, в последнюю ночь мудир обошел камеры, поздравил с окончанием священного месяца и раздал белый кус-кус. Опять помолились всей камерой и по новой начали сквернословить, драться, пить разную бурду, курить в камере и притеснять слабых. Жизнь вернулась в свое русло. Правда, мне сообщили, что через 70 дней после окончания Рамадана будет еще один большой религиозный праздник.

В том, 2008 году он выпадал на 8 декабря. В Тунисе имя ему Аид Мабрук, на классическом арабском звучит как Аид Альдаха, у нас в стране больше известен как Куйрам-Байрам, праздник жертвоприношения.

По словам арабов, предыстория его такова. Аллах решил испытать пророка Ибрахима на верность себе и велел принести в жертву собственного сына Ицхака. Ибрахим не смел отказать господу, наточил нож и повел сына на заклание. Всевышний оценил это и через ангела Джабраила заменил сына Ибрахима бараном, которого тот и принес в жертву. Сын в итоге остался жив, ну а на свет родился новый праздник, который сводится к массовому закланию животных, в большинстве своем баранов.

«Ну что ж, — подумал тогда я, — если не освобожусь к этому времени, то хоть посмотрю, как баранов в жертву приносят, да еще в тюремных условиях, а там и голодовку, поди, объявлять надо будет». С такими мыслями я встретил октябрь, пошел пятый месяц моего пребывания в «гостеприимной» Республике Тунис.

В середине октября по ночам стало заметно прохладней, ночью уже выключали вентиляторы под потолком, правда, днем солнце по-прежнему обжигало своими лучами. К этому времени я уже мало-мальски объяснялся на чужом языке и весомо прибавил в словарном запасе. Я решил действовать. Голодовка, конечно, отличный метод, но для нее еще не сезон, по-прежнему литрами хлебаю воду и днем страдаю от жажды, правда, заметил, что по ночам почти перестал пить из-за понижения температуры воздуха.

В том же месяце стал очевидцем расправы уголовников над педофилом. В соседнюю камеру доставили рыхлого, невзрачного мужичонку с большой залысиной на лобастом черепе. По виду напоминал испуганную крысу, его маленькие глазки постоянно бегали, и при разговоре он никогда не смотрел в глаза собеседнику. В тюрьме ничего нельзя утаить, и все тайное когда-нибудь да всплывает на поверхность. Этот тип, когда зашел в камеру, заявил, что его схватили за драку. Ему отвели угол, дали пайку, даже приглашали к столу.

Видел его, когда брился. Я стоял возле своей стены, а он у противоположной. Пока хажими скоблил мою щетину, я от нечего делать разглядывал эту мразь. Я еще не знал его истинного преступления, а просто из любопытства смотрел на новый тюремный персонаж. Этот крыс буквально горел под моим взглядом, хотел вжаться в стенку и раствориться в ней. Прямо скажу, очень он мне не понравился.

Через день пришла информация, что он педофил, работал педагогом в каком-то учреждении для умственно отсталых детей и там с ними развлекался. Кто-то его застукал за этим занятием, сдал в полицию, в итоге попал в хабс. В ту же ночь его избили и загнали под кровать, а на следующий день изнасиловали.