Луис Сепульведа - Старик, который читал любовные романы

– Ничего, мы уже близко, – успокоил его один из охотников.

– Если идти напрямую, то совсем близко, – кивнув, заметил старик. – Но надо сделать крюк и обойти ферму с другой стороны. Легче и быстрее было бы, конечно, просто перейти речку вброд и подойти к ферме прямо по тропе. Вот только что-то мне подсказывает, что зверь, которого мы ищем, вовсе не дурак. От этой дикой кошки можно ждать всего, чего угодно. А мне, по правде говоря, совсем не улыбается попасть в засаду, устроенную этой тварью.

Охотники кивнули старику в знак согласия и, запив завтрак несколькими глотками фронтеры, встали, чтобы идти дальше.

В этот момент, не предупредив никого и не объяснив, в чем дело, алькальд стал удаляться в другую сторону Впрочем, далеко он не ушел, и сквозь ближайшие кусты было видно, как он присаживается, чтобы облегчиться. Пихая друг друга локтями, охотники стали обмениваться язвительными замечаниями по адресу своего формального командира.

– Похоже, их превосходительство стесняются показать нам свою попку, – заметил один из них.

– С него станется, он запросто может сесть прямо на муравейник, приняв его за отхожее место.

– Вы, ребята, подождите, чем все это кончится, – подмигнув остальным, сказал третий охотник. – Держу пари, он сейчас поинтересуется, нет ли у нас бумажки, чтобы подтереться.

Охотники развлекались, зло подшучивая над Слизняком, как они всегда называли алькальда в его отсутствие. Неожиданно общий смех был прерван криками перепуганного насмерть толстяка, за которыми последовали шесть револьверных выстрелов. Похоже, алькальд вообще не знал, что такое экономить патроны, и расстреливал за раз целую обойму.

Потный перепуганный толстяк выскочил из-за кустов, придерживая штаны одной рукой и размахивая зажатым в другой револьвером.

– Сюда! Сюда! Быстро! – выпучив глаза, кричал он. – Я ее видел! Она была там! Прямо передо мной! Чуть не набросилась! Ничего-ничего, пару пуль я ей точно влепил. Давайте сюда, живее! Ищите ее, она не могла далеко уйти!

Охотники зарядили ружья и со всех ног бросились в ту сторону, куда показывал алькальд. Заметив кровавый след, при виде которого толстяк пришел в детский восторг, они прошли по нему еще несколько шагов и наткнулись на бьющееся в предсмертных конвульсиях красивое животное с длинной мордочкой. Блестящая рыжая шкурка несчастного зверя была перепачкана грязью и свежей кровью. Животное смотрело на людей широко раскрытыми глазами, из носа-кнопки вырывалось чуть заметное прерывистое дыхание.

– Это же медведь-медоед. Эх, сеньор алькальд, как можно не глядя палить из этой чертовой игрушки? Убить медоеда – дурной знак. Хуже приметы, пожалуй, и не вспомнишь. Это знают все, даже дети. Во всей сельве нет более безобидного зверя.

Охотники покивали головами, соглашаясь со словами старика и сочувствуя несчастному животному. Алькальд молча перезарядил револьвер, так и не решившись сказать ни слова в свое оправдание.

Лишь после полудня они подошли к полустершейся вывеске Алказельцера. Прибитая Мирандой к верхним ветвям одного из деревьев, она служила не столько рекламой, сколько дополнительным ориентиром, облегчавшим поиски магазина редко бывавшим в этих местах золотоискателям. Неподалеку от дерева, к которому была приколочена вывеска, виднелся дом Миранды.

Самого хозяина они нашли в нескольких шагах от входной двери. По всей его спине, от лопаток до поясницы, тянулись два глубоких следа, оставленных гигантскими когтями. В чудовищной зияющей ране на шее виднелись шейные позвонки.

Покойник лежал ничком, все еще продолжая сжимать в мертвой руке мачете.

Не обращая внимания на муравьев, построивших за ночь из веточек и листьев целое архитектурное сооружение для удобства обработки трупа, охотники подтащили покойного к дому. Внутри слабо горела карбидная лампа, по всему помещению распространялся сильный запах горелого жира.

Вскоре источник вони был обнаружен. Осмотрев керосинку, охотники выяснили, что керосин в ее резервуаре выгорел до последней капли, и, уже догорая, примус сжег тканевый фитиль. На горелке стояла сковорода с двумя обуглившимися игуаньими хвостами.

Осмотрев труп, алькальд удивленно пожал плечами:

– Ничего не понимаю. Миранда жил здесь бог знает сколько времени. Человек он бывалый и в трусости никогда замечен не был. И он, судя по всему, впал вдруг в такую панику, что выскочил из дома, даже не потушив керосинку. Почему, спрашивается, он не заперся здесь внутри, заслышав приближение тигрицы? Вон и ружье висит – почему он им не воспользовался? Даже со стены не снял.

Остальные охотники задавали себе те же вопросы.

Алькальд наконец снял с себя плащ-палатку, и несколько литров скопившегося под ней пота тотчас же образовали под его ногами целую лужу. Глядя на покойного, все закурили, выпили фронтеры, а затем один из охотников занялся примусом, а другой, заручившись разрешающим жестом и кивком алькальда, открыл несколько банок консервированных сардин.

– Он парень-то неплохой был, – сказал кто-то из охотников.

– После того как от него жена ушла, он остался один как перст. Так его и забросило в эту глушь, – вспомнил другой.

– Родственники-то у него есть? – спросил алькальд.

– Нет. То есть уже нет. Сюда они приехали вместе с братом, но тот умер от малярии несколько лет назад. Жена сбежала с каким-то фотографом. Я слышал, что она живет где-то в Саморе. Кстати, может быть, хозяин «Сукре» знает, где ее разыскать.

– Я так думаю, что со своего магазинчика он имел какую-никакую прибыль. Интересно, что он делал с этими деньгами? – поинтересовался толстяк.

– Да с какими деньгами, ваше превосходительство? Миранда ведь игрок был. Порой так заигрывался в карты, что просаживал все, оставлял только самый необходимый минимум, чтобы пополнить запасы товара. Тут всегда так, ваше превосходительство. Сельва – она такая. Хочешь не хочешь, она проникает в тебя и подчиняет тебя своим законам. Если у человека нет определенной цели, он так и будет ходить по кругу, раз за разом возвращаясь на одно и то же место.

Выслушав товарища, остальные охотники согласились с ним с чувством какой-то извращенной гордости. В этот момент входная дверь открылась, и прямо с порога Антонио Хосе Боливар Проаньо ошарашил всех неожиданными словами:

– Ребята, там еще один труп.

Все бросились к выходу и вскоре, поливаемые дождем, уже стояли над обнаруженным стариком покойником. Тот лежал на спине со спущенными штанами. Его плечи были исполосованы ягуарьими когтями, а на шее зияла уже до ужаса знакомая охотникам рана. Рядом с трупом торчало воткнутое в землю мачете, которым несчастный так и не успел воспользоваться.