Иржи Грошек - Большая реставрация обеда

– Ну, это вы слишком! – вставил я.

– Или, – продолжал Йиржи Геллер, не обращая внимания на мою реплику, – вам просто не нравится фамилия «Шкрета». Да что это за фамилия, я вас спрашиваю?! Что она отражает?! Если прабабушка вышла замуж во второй раз, а бабушка – в третий, и новую фамилию дали маленькому ребенку, а тот, когда вырос, в знак протеста взял и женился на вашей матери, и в результате у вас образовалась фамилия, которая вообще непонятно откуда взялась. Можно ее носить, а можно выбрать из телефонной книги, разницы никакой, если ваша фамилия не Рокфеллер…

Эту речь Йиржи Геллер обрушил на меня скороговоркой, из чего я сделал вывод, что речь долго копилась на кончике языка и теперь сошла, как лавина.

– Меня назвали Густавом в честь деда, – важно пояснил я. – А Шкреты жили на берегах Влтавы еще до прихода римлян.

– Вот и чудненько! – воскликнул Йиржи Геллер. – Давайте выпьем за вашу уважаемую фамилию, которая не подвержена инфляции и девальвации.

Мы выпили.

– Я что-то не понял, – скривился я, закусывая лимоном. – Вас не устраивает собственная фамилия?

– Только в связи с переходом на евроценты! – подтвердил Йиржи Геллер. – Я начинаю задумываться, а не сменить ли мне фамилию, чтобы стать, скажем, Йиржи Обсценным. Или Йиржи Евро.

– Если вам по душе такая эмиссия, – дипломатично заметил я, – думаю, Европарламент не будет против. Вдобавок евро на два порядка солиднее геллера, а то и больше. Что же касается Йиржи Обсценного – я тоже переживаю о кроне. И как адекватная реакция на единую европейскую валюту Йиржи Обсценный вполне уместен.

– А помните, – подхватил Йиржи Геллер, – как мы по курсу меняли кроны на талеры, франки на фунты, гульдены на рубли? Помните, с каким интересом рассматривали иностранные монетки?

– Не помню, – ответил я. – Но все равно спасибо!

– А что теперь предлагать французу, немцу и австрияку?! – не унимался Йиржи Геллер. – Банальные тридцать сребреников?! А как же национальная специфика?!

– Прямо в душу наплевали! – согласился я, допивая очередную рюмочку. – А сколько будет, если тридцать сребреников перевести в евро?

– Сразу видно, – заметил тут Йиржи Геллер, – что вы человек без предубеждений. Иногда очень трудно договориться с людьми, которые заранее считают, что некоторые понятия не рассматриваются как предмет торговли. Мне же, наоборот, кажется, что история о душе противоречит фактам. А за художественный образ можно и заплатить…

– Постойте, вы покупаете мою душу?! – предположил я и удивился своей догадливости.

По всей вероятности, четвертая рюмка коньяка добавила мне прозорливости.

– А что такое душа? – поинтересовался Йиржи Геллер. – Какой-нибудь жизненно важный человеческий орган для пересадки? Вроде почки или печени?

Я критически оглядел Йиржи Геллера, словно хозяйка позавчерашний гуляш, и продолжал не совсем логично:

– Да кому нужна ваша дохлая почка?!

– А кому нужна ваша испорченная душа?! – тут же откликнулся Йиржи Геллер. – Вы, извините, не девственница! И в настоящее время на рынке испорченных душ всякие предложения намного опережают спрос!

Обидно, когда полагают, что даже для преисподней ты не имеешь никакой ценности.

– Мы говорим конкретно? – насупился я.

– На редкость, – подтвердил Йиржи Геллер мои самые мрачные гипотезы. – Не хотите ли еще рюмочку?

– Не откажусь, – тактично согласился я, поскольку был абсолютно уверен, что наша «торговля» еще только в самом разгаре. – Хорошо, оставим в покое мою душу. Но есть же еще и совесть?!

– На сделки с совестью до осени наложен мораторий, – безапелляционно заявил Йиржи Геллер. – Знаете ли, пора летних отпусков, женские измены, мужские клятвы… Много вы видели совести в дамском чемодане среди бикини? Ее не берут с собой на Багамы даже в качестве ручной клади. И если не передумаете, то осенью мы сможем куда-нибудь пристроить вашу совесть. Мои комиссионные в данном случае составляют от семи до десяти процентов…

Эти фразочки Йиржи Геллер отпускал без улыбки, и можно было поверить, что хвост он привязывает к спине, а копыта прячет в галошах, для конспирации.

– Вы дьявол? – спросил я тогда напрямую.

– А вам непременно надо что-то продать? – осведомился он.

Тут наша размеренная беседа была прервана на самом идиотском месте. В гостиную ворвалась девушка лет двадцати пяти при полном параде. То есть в «верхнем» белье, которое носится напоказ в отличие от повседневного.

– Каждую неделю одно и то же! – выругалась девушка и плюхнулась на канапе. – Так?

– Крошка Фифи, – представил ее Йиржи Геллер. – Поможет нам адаптироваться в борделе начала века.

– Или так?! – Девушка поменяла эротическую позу, нисколько не обращая внимания на рассуждения Йиржи Геллера. – Давайте побыстрее, побыстрее, побыстрее, потому что я на лекции опаздываю…

– Крошка Фифи учится в Университете, – пояснил Йиржи Геллер. – На бакалавра. Поэтому смотрит на наши развлечения снисходительно…

– А что мы должны побыстрее сделать? – спросил я, видя подчеркнутое нетерпение так называемой Фифи, которая ежесекундно поглядывала на часики, фыркала и закатывала глаза.

– Мы должны запечатлеть Крошку Фифи на этом канапе, – обрисовал Йиржи Геллер нашу задачу, но только в общих чертах.

– Сфотографировать? – попробовал уточнить я.

– Вы что же, филокартический маньяк? – удивился Йиржи Геллер. – Куда вам столько одинаковых карточек?

– Для продажи, – предположила Крошка Фифи. – Кстати, вчера я наткнулась на открытку начала века с какой-то подозрительной девкой и явно не из нашей гильдии. Скажите, это ваша работа?!

– А вы к кому обращаетесь? – полюбопытствовал я.

Потому что Крошка Фифи вначале подтягивала правый чулок, а затем – левый, и теперь прикидывала, насколько ровно они сидят относительно пояса.

– Я обращаюсь к вам! – пояснила Крошка Фифи и убедительно щелкнула резинкой. – А что, здесь еще кто-нибудь есть?

– Ну, например, господин Геллер! – напомнил я.

– С ним-то все ясно, – заметила Крошка Фифи и щелкнула другой резинкой. – А вот вы утащили комплект раритетных «Дигест Юстиниана», и прямо у меня из-под носа. Было такое дело?

Я мог с закрытыми глазами дойти до лавки букиниста, где покупал «Дигесты», и рассказать по секрету, сколько за них отдал. Однако относительно Крошки Фифи сильно сомневался, потому что книги не продаются в отделе дамского белья и верхней одежды. Я в подобные заведения не захаживал, а другой возможности столкнуться с Крошкой Фифи не находил.

– Что-то я вас не припоминаю, – возразил я и пожалел о сказанном.

– Значит, на канапе вы женщину себе представляете? – уточнила Крошка Фифи. – А среди книжных полок не помните?