Алексей Саморядов - Праздник саранчи

Он выбрался на крышу. Был день, осенний ветер согнал дымку, и город был чист.

Он обошел всю крышу, оглядывая город, забрался на возвышение шахты лифта, где стояла крепкая стальная мачта с толстым проводом на стальном тросе, который, тяжело провисая, уходил наискосок вверх к еще более высокому зданию. Он попробовал трос на крепость, повиснул на руках, зацепился ногами, легко полез вверх на соседнюю крышу.

На крыше был небольшой навес под тентом, плетеные кресла, столики, стол для пинг-понга, несколько пластиковых душевых, банки из-под пива в полиэтиленовом баке, оставшийся с лета солярий.

Ощупав белую стену, возвышающуюся у края крыши, со стороны пропасти вниз, он нащупал внизу свой знак: три ромба и безрукое туловище с хвостом. Он зарычал и, оторвав от парапета железку, ударил по рисунку, отбил кусок бетона.

Потом бросил железку, лег ничком на бок, немигающим взглядом глядя вниз на огромный движущийся муравейник города.

Дверь на крышу открылась, и вышли двое в униформе. Они собрали все: шезлонги, кресла, бак с мусором, переговариваясь, сели, закурили. Он все так же неподвижно лежал в пяти шагах от них за стеной, глядел вниз.

Они взяли сколько могли кресел, ушли, оставив дверь открытой. Он вдруг встал, обошел стену, спустился в дверь на пожарную лестницу, пошел вниз, побежал, но неожиданно остановился, замирая, открыл дверь в длинный гладкий коридор с ковровой дорожкой. Вдоль коридора — двери с табличками, и никого не было. В конце коридора — небольшой холл с зимним садом, низкими креслами, столиками, огромным телевизором в нише.

Войдя в холл, он остановился, глядя на яркую зелень, красиво обложенную камнями, перевел взгляд через большое матовое стекло на город.

Позади него, кто-то вскрикнул, застучали удаляющиеся шаги.

Он нагнулся, вырвал узорную решетку из дерева, за которой в стволе шахты проходили трубы и кабели, встал на четвереньки, протиснулся в отверстие и вставил за собой решетку.

Он потянулся и сел. Полутемный длинный чердак, усыпанный гравием. Он встал, и согнувшись добрался до люка в подъезд, спустился на площадку, пошел вниз по лестнице, сутулясь, большой, грязный.

На улице яркий солнечный свет, синее небо, изодранные в клочья облака, люди на тротуарах, машины, газетные и табачные киоски, около них очереди.

Он постоял в подъезде и, не спеша, переложив из руки в руку кожаный мешок, вышел, сразу смешавшись с толпой. Шел медленно, осматривая улицы, витрины магазинов, у некоторых останавливался, разглядывая подолгу, словно его что-то интересовало в них. Сутулясь, иногда вдруг оборачивался через плечо, оглядывая улицы и людей или, выбрав из толпы человека, мужчину или женщину, шел чуть сзади или сбоку, внимательно следя.

На перекрестках он останавливался, прислонившись к стене или к углу дома, подолгу смотрел, не зная куда идти, не обращая внимания на машины, шел следом.

Некоторые косились на него или подолгу оборачивались. Один мужчина, за которым он шел, в хорошем чистом костюме со свежим выбритым лицом, не выдержав, обернулся, глядя ему в лицо, подошел вплотную.

— Что вам нужно? — спросил резко, глядя в глаза.

Он все так же, не скрывая, продолжал разглядывать его, зайдя чуть сбоку.

Мужчина снова повернулся к нему, расстегнув нижнюю пуговицу пиджака, медленно сунул под полу руку. Он вдруг напрягся, повернувшись к мужчине боком, выпустил на землю мешок, крякнувший железом, чуть приподнял руки с согнутыми кистями, ссутулился. Мужчина отступил, развернувшись, убрал руку из-под полы, быстро вбежал в кафе.

Он постоял несколько секунд, не двигаясь, пошел дальше, подхватив рукой мешок, угрюмо осматривая улицу, людей.

Перешел через дорогу, не обращая внимания на сигналившие машины. Один из автомобилей, не успев объехать, резко затормозил, пошел юзом, ударив его капотом.

Он успел подпрыгнуть, удар пришелся по ногам. Он, ударившись о лобовое стекло, слетел с капота и замер на мостовой. Закричали, сбегаясь, люди. Остановились машины. Испуганный водитель, держась за разбитый нос, выскочил, нагнулся над ним. Подбежал еще кто-то, они взяли его за плечи, чтобы перевернуть, но он вдруг отшвырнул их, поднялся сам, подобрал мешок и, хромая, оставляя за собой темный след, пошел, покачиваясь, через толпу, испуганно расступившуюся.

Он свернул в проулок и сразу в другой, торопясь, оглядываясь. Свернул в подворотню, оттуда в черный проем подвала, сел оглядывая ногу, попробовал подвигать ею, закатал штанину, наклонившись, принялся зализывать кровоточащую рану, потом вытянулся, замер.

Вдруг сел, пополз к стене. Там, пискнув, заметалась крыса, юркнула в узкую щель. Он, перебираясь через пыльную рухлядь, бросился за ней, выдавив решетку дальше, поворот налево, снова решетка с мелкими ячейками. Вынув стальной палец, он подполз ближе, задавил крысу, выломал решетку, выбрался в небольшую комнату с тусклой лампой под потолком. Ряды холодильников, штабели ящиков и коробок.

Вскрыв один из ящиков, достал палку колбасы. Обнюхал ее, полез обратно, но не в подвал, а по щели вверх, еще раз свернул, пробираясь в тесноте мимо решеток, за которыми были какие-то комнаты, залы. Снова вверх, в небольшую камеру, где на стене красного кирпича был выбит его знак: три треугольные головы, смотрящие чуть в стороны и непонятное, похожее на человеческое, тело с узким длинным хвостом.

Он погладил знак рукой, сел поудобнее у решетки, глядя на тихую улицу, откусил колбасу, неторопливо жевал.

На улицу задней стороной выходило небольшое кафе, окруженное деревьями, несколько столиков на улице, в тени, за ними мужчины, женщины, за кафе — небольшие хозяйственные пристройки, дворик с пустыми ящиками. Из-за ящиков, пригибаясь, вышел человек, за ним еще один.

Студенты, весело давя друг друга, смеясь, зашли в кафе. У штабеля пустых коробок откинута крышка канализационного люка. Один за одним из него быстро выбирались люди, уже не скрываясь, с оружием, накапливаясь на заднем дворике кафе.

Смех за столиками вдруг смолк, только музыка продолжала играть. По улице проезжали редкие машины, и неподалеку на проспекте шумел городской поток.

Он все так же грыз колбасу, устало и равнодушно глядя на улицу, в кафе закричали, что-то упало, несколько бандитов окружили летние столики на улице. Двое вышли и встали у входа, оглядывая прохожих, которые все еще входили в кафе. На заднем дворе к люку несли коробки с продуктами, бутылки.

Люди в кафе сидели молча. Пять бандитов с оружием, в резиновых сапогах, в плащах, грязные, изодранные сгрудились у стойки. Девушка, стоявшая перед кофейным автоматом, опустив голову, глядела на свои руки, рыжий парень, перекинув автомат на спину, улыбаясь, тянул ее коктейль из трубочки, тихо гладил ее по бедру.