Сергей МАВРОДИ - Искушение. Сын Люцифера

А что мне говорить!? Как я здесь оказался?! «Встречу назначили»? Кто?! Через кого?! А-ах… забыли вы?.. Так вы нас за дураков держите?.. А теперь!!?? Вспомнили?.. Сидеть!! В глаза смотреть!!!

Ё-ё-ёб твою мать!.. Еще один! Этот уж вообще совсем откровенно пялится. Ну, всё! Крышка. Приплыли. Пишите письма. Кто это хоть? ФСБ — эшники или обычные менты?.. Какие «менты»! Террор… секта… Наверняка ФСБ-эшники. Значит, Лефортово. Пи-и-здец!

В этот момент к главному ФСБ-эшнику, «в очках, с усами», подошла какая-то женщина, и они вдвоем, весело смеясь и оживленно переговариваясь, двинулись к выходу.

Рудников испытал невыразимое облегчение, как будто заново на свет родился. Он вынул из кармана платок и вытер дрожащей рукой вспотевший лоб. Фу-у-у!.. Так, блядь, и окочуриться недолго! В ящик сыграть. На нервной почве. От подобных стрессов. Нервные клетки ж не восстанавливаются. Стар я уже стал для подобных игр. Стар! Не мальчик. В казаков-разбойников по метро играть. В разведчиков-шпионов. В Джеймсов Бондов-Штирлицев, мать их Хари! Ну и ну!.. Вот так встречка! На Черной Речке. Начало отличное! Посмотрим теперь, что дальше будет. Такова вся сектантская жизнь? Мне это все как-то по-другому представлялось.

— Игорь Иванович?.. — услышал он вдруг обращенный к нему вопрос и чуть не подскочил от неожиданности. Да наверное, даже и не «чуть». Наверное, именно даже и подскочил. По крайней мере, сидящая рядом женщина посмотрела на него с некоторой опаской и удивлением и слегка отодвинулась.

Рудников поднял глаза и увидел стоящего перед ним молодого элегантного (это слово почему-то сразу же приходило на ум) мужчину лет тридцати с небольшим. В общем, немногим старше самого Рудникова.

— Да?.. — ответил Рудников, выжидающе глядя на мужчину и чуть приподнимаясь.

— Давайте лучше на улице поговорим, — мужчина приглашающе кивнул головой в сторону выхода, и они вдвоем двинулись к эскалатору.

Мужчина молчал, Рудников тоже помалкивал. Ему хотелось произвести максимально благоприятное впечатление, и он старался с самого начала держать себя сдержанно и с достоинством.

Выйдя из метро, они сразу же свернули налево. Мужчина явно знал, куда идти. Рудников все так же молча за ним следовал и не задавал никаких вопросов.

Так, может, мы все же в офис к ним сейчас придем? — вдруг пришло ему в голову. — Хорошо бы…

Однако надеждам его, увы! не суждено было сбыться.

Железная ограда… ворота… мимо общественного туалета… и вот они уже идут по асфальтированным дорожкам какого-то то ли парка, то ли сквера. Да нет, какого еще «сквера»! Именно парка, огромного, с аллеями и скамейками. Ого! Вон даже и пруд есть какой-то, с утками и кокетливым горбатым мостиком посередине. Надо же! Чего-то я здесь никогда не был. Даже и не подозревал, что тут парк такой огромный существует. Прямо в центре города, в двух шагах от метро. Хотя, тут же Лужники рядом, Парк Культуры, Воробьевы горы. Ну, да. Зеленая зона почти. Элитный район.

Мужчина между тем уверенно направился к одной из пустующих скамеек около пруда.

— Давайте, Игорь Иванович, здесь, на скамеечке и побеседуем, — обманчиво-мягким голосом предложил он. Тон его, тем не менее, никаких сомнений не вызывал. Ни о каком отказе от этого «предложения» не могло быть и речи, и Рудников это прекрасно понимал. — Место отличное… природа… свежий воздух… Да и не помешает нам здесь никто.

Место было действительно во всех отношениях замечательное. И сидеть приятно — деревья, вода, утки плавают — и ближайшая скамейка чуть ли не на другой стороне пруда. Да и аллей тут нет. Никто не ходит. В общем, идеальный приют для влюбленных парочек. Маниловский храм уединенного размышления прям какой-то! Ну, надо же, какие заботливые архитекторы этот парк планировали! Всё предусмотрели. Старый, наверное, парк — поэтому. Во времена о но еще построенный. При царе Горохе. Когда для людей строили, а не для…

— Так я Вас слушаю, Игорь Иванович, — прервал его лирические размышления мужчина и выжидающе на него посмотрел.

— Кхе-е!.. — невольно крякнул Рудников.

(Вопрос застал его совершенно врасплох. Такого начала разговора он отнюдь не ожидал. Почему-то он был твердо уверен, что его сейчас начнут уговаривать, просить, убеждать — в общем, уловлять в сети. А он будет знай себе сидеть, слушать да на ус мотать. Демонстрируя при этом всем своим видом, что он еще сомневается, колеблется и вообще еще окончательного решения не принял. А значит, может в любую минуту ускользнуть из умело расставленных ему силков. И уйти, к примеру, в другую секту. Еще лучше. Где его тоже давно уже ждут не дождутся все с распростертыми объятиями.

Ну, еще бы! Он же такой ценный фрукт, всем вокруг на хуй нужный! Киви, блядь, персик. Рыбка золотая. Которую все только и мечтают поймать. А потом съесть и при этом ни на что не сесть. Согласно известной поговорке.

Все эти мысли в одно горькое мгновенье промелькнули вдруг в голове у Рудникова, и он внезапно совершенно ясно и отчетливо понял, что вот оно, главное мгновенье всей его жизни! Поворотный пункт. Именно сейчас решается его судьба! Никто его уговаривать и просить ни о чем не собирается. Наоборот! Это он должен сейчас во что бы то ни стало упросить, убедить, умолить сидящего перед ним человека принять его в секту! Доказать ему, что он им нужен!

А на хуй я им нужен?! — в панике подумал он. — Таких рыбок в каждой луже навалом. На любой вкус и цвет. Как грязи! Хоть пруд пруди. Единственное утешение, что все-таки встретились со мной. Значит…

Блядь! Как хоть теперь себя вести-то?! Что говорить? Чего тут пыжиться, надувать щеки и в достоинство играть, когда он все про меня наверняка знает. Кто я и что я. От того же Фролова. Да и от Зинаиды!.. А может, у них и еще из наших кто-то есть. Я же не знаю про них ничего. Ровным счетом.

В общем, начнешь тут сейчас понты колотить и Д’ Артаньяна из себя строить, так только в дурацкое положение попадешь, чего доброго. С самого начала. Так всё на этом и закончится, даже не начавшись.

«Спасибо, — скажут, — мы подумаем!» — и привет! Или просто пошлют. «Нам, мол, мудаки не нужны. Своих хватает! Всего хорошего!»)

— Ну, Вы знаете, я думал, это Вы мне чего-то о себе расскажете… — осторожно начал Рудников. — Я же не знаю о вас ничего…

Мужчина усмехнулся.

— А вы, я думаю, и так про меня всё знаете! — вдруг словно по наитию, подчиняясь какому-то внутреннему порыву, неожиданно даже сам для себя добавил Рудников.

(Улыбка мужчины стала чуть шире, и Рудников с облегчением понял, что он, кажется, избрал верный тон. Лучше говорить предельно откровенно. Это, пожалуй, в данной ситуации самое разумное.)

— Многое, Игорь Иванович, многое! Не всё, конечно, но многое! — собеседник был сама доброжелательность. — Так, зачем Вы все-таки хотите к нам вступить?