Алан Глинн - Области тьмы

— Эдди Спинола.

— Верной Гант.

— Как дела?

— Боже, сколько же мы не виделись? Мы пожали руки и похлопали по плечам.

Потом Верной чуть отодвинулся и начал мерять меня взглядом.

— Господи, Эдди, тебя стало больше!

Так он отметил, что я набрал вес с прошлой нашей встречи лет девять, а то и десять назад.

Он же остался тощим и высоким, каким всегда был. Я посмотрел на его лысину и задумался. Потом махнул головой вверх.

— Ну, у меня хотя бы есть перспективы.

Он чуток потанцевал в стиле Джейка Ла Мотта, а потом отлупил мою подначку.

— Как был хитрованом, так и остался. Ну что, Эдди, чем занимаешься?

Он носил дорогой, свободный льняной костюм и тёмные кожаные ботинки. Загорелое лицо украшали чёрные очки в золотой оправе. От него исходил запах денег.

Чем я занимаюсь?

Вдруг мне резко разонравился этот разговор.

— Я работаю на «Керр-энд-Декстер», знаешь, издатели.

Он засопел и кивнул, мол, да, продолжай.

— Я уже три, а то и четыре года работаю на них техническим писателем, учебники и инструкции, такие вещи, но теперь мы готовим серию иллюстрированных книг про двадцатый век — знаешь, хотим срубить бабла на буме в ностальгической торговле — и мне поручили описать связи между шестидесятыми и девяностыми…

— Интересно.

— Хэйт-Эшбери и Силиконовая Долина…

— Очень интересно.

Я нанёс завершающий удар.

— Лизергиновая кислота и персональные компьютеры.

— Круто.

— Не особо. Они платят мало, потому что книги будут небольшие — страниц по сто-сто двадцать, не развернёшься, нет свободы, которая и заставляет бороться с материалом, потому что…

Я остановился.

Он нахмурил брови.

— Да?

— …потому что… — от своих объяснений меня пронзили смущение и позор, прошли насквозь и вышли с другой стороны. Я переступил с ноги на ногу. — …потому что, ну, ты же придумываешь подписи к иллюстрациям, и если хочешь внести хоть какой-то смысл, ты должен в совершенстве владеть материалом, ну ты знаешь.

— Здорово, мужик. — Он улыбнулся. — Ты же всегда хотел чем-то таким заниматься?

Я согласился. В каком-то смысле так оно и было. Но он-то моих мотивов точно никогда не поймёт. Господи, подумал я, Верной Гант.

— Наверно, кайф, — сказал он.

Когда я знал Вернона в восьмидесятых, он барыжил кокаином, но тогда у него был другой стиль — длинные волосы, кожаные куртки, большой дока в дао и мебели. Сейчас я всё это вспоминал.

— На самом деле тут есть свои проблемы, — сказал я, хоть и не понимал, с чего меня потянуло развивать тему.

— Да? — сказал он, делая шаг назад. Он поправил чёрные очки, как будто мои слова его поразили, но он, тем не менее, готов поделиться советом, как только поймёт, в чём проблема.

— Так всё запутано, столько противоречий, даже не знаю, с чего начать. — Глаза мои остановились на машине, припаркованной на той стороне улицы, «Мерседесе» цвета синий металлик. — Ну вот, возьмём антитехнологические, назад-к-природе шестидесятые, каталог «Вся Земля» — такая хрень… голоса ветра, коричневый рис и пачули. Но если учесть пиротехнику рок-музыки, свет и звук, слово «электрический» и сам факт, что ЛСД вышел из лаборатории… — Я продолжал смотреть на машину. — И ещё, представь, прототип интернета, Арпанет, был создан в 1969 году, в Калифорнийском университете… Шестьдесят девятый.

Я снова замолчал. Вообще я озвучил эту мысль только потому, что она целый день крутилась у меня в голове. Я просто думал вслух, думал — какую точку зрения принял я?

Верной щёлкнул языком и посмотрел на часы.

— Эдди, ты сейчас что делаешь?

— Иду по улице. Ничего. Курю. Не знаю. Не могу заставить себя работать. — Затягиваюсь сигаретой. — А что?

— Мне кажется, я могу тебя выручить.

Он снова посмотрел на часы и, по виду, что-то обдумал. Я недоверчиво смотрел на него, готовый разозлиться.

— Пошли, я тебе всё объясню, — сказал он. — Сядем где-нибудь выпьем. — Он поднял руки. — Погнали.

Я не думал, что идти куда-то с Верноном Гантом — это удачная мысль. Не считая всего остального, как он может помочь мне с проблемой, которую я перед ним развернул? Дурацкая идея.

Но я заколебался.

Мне понравилась вторая часть его предложения, пойти выпить. Был в моей нерешительности, надо признать, эдакий павловский элемент — идея врезаться в Вернона и, отдавшись на волю течения, пойти с ним куда-нибудь, что-то расшевелила в химии моего тела. Его словечко «погнали» сработало как код доступа, или ключевое слово к целому этапу моей жизни, который был завершён лет десять тому назад.

Я потёр нос и согласился.

— Отлично. — Он помедлил, потом сказал, как будто пробовал на вкус: — Эдди Спинола.

Мы пошли в бар дальше на Шестой, убогий буфет в стиле ретро под названием «Макси», где раньше было техасско-мексиканское заведение «Эль Чарро», а прежде салун «Конройс». Нам понадобилось время, чтобы привыкнуть к освещению и внутреннему убранству, и, как ни странно это звучит, найти столик, который устроит Вернона. Заведение было фактически пустым, ещё не было и пяти часов, но Верной вел себя так, как будто мы пришли ранним субботним утром и претендуем на последние места в последнем открытом баре в городе. Но только когда я увидел, как он просматривает каждый столик в пределах видимости, дороги к туалетам и выходам, я понял, что что-то происходит. Он был дёрганый и нервный, и это было для него непривычно — или, по крайней мере, непривычно для Вернона, которого я знал, чьё единственное достоинство как дилера кокаина заключалось в относительном спокойствии в любое время. Другие дилеры, которых я знал, вели себя как реклама продукту, который толкали, они постоянно подпрыгивали на месте и что-то говорили. Вернон, с другой стороны, всегда был тихим и деловым, скромным, хорошим слушателем — иногда, может, даже слишком пассивным, как преданный курильщик травы, плывущий по морю любителей кокса. На самом деле, если бы я не знал, я бы мог подумать, что Верной — или человек, сидящий передо мной, — только что занюхал первые дорожки в этот вечер, и его колбасит.

Наконец мы уселись за столик, и подошла официантка.

Верной побарабанил пальцами по столу и сказал:

— Посмотрим… Я буду… Водку «Коллинз».

— А вам, сэр?

— Виски с лимонным соком, пожалуйста. Официантка ушла, а Верной достал пачку сверхлёгких, низкосмоляных ментоловых сигарет и полупустую книжечку спичек. Когда он прикуривал, я спросил:

— Как дела у Мелиссы?

Мелиссой звали сестру Вернона; мы с ней были женаты меньше пяти месяцев в 1988 году.

— У Мелиссы всё в порядке, — сказал он, затягиваясь. Этот процесс затребовал всю силу мышц лёгких, плечей и спины. — Я тоже нечасто с ней вижусь. Она живёт теперь на севере штата, в Махопаке, обзавелась детьми.