Хуан Гойтисоло - Испытание совести

Самое поразительное явление нашей культурной жизни последних лет — это, несомненно, обращение интеллигенции к политике. Как-то мы уже указывали причины, по которым в государстве, официально изгнавшем политику из жизни своих граждан, стало возможным подобное брожение. Хотя стараниями министерства информации Испания за двадцать пять лет превратилась в одну из наиболее аполитичных стран мира, ее интеллектуальное меньшинство находится в непрерывном волнении. Как уже бывало в нашей истории, народ и писатели идут порознь. Их живительное взаимодействие, свойственное более передовым обществам, возможно лишь в весьма отдаленном будущем.

После гражданской войны, когда едва ли не вся интеллигенция очутилась в изгнании, воцарилось запустение, и испанская культурная жизнь казалась отброшенной на несколько столетий назад. Место уехавших заняли самозванные учителя и дурного пошиба поэты, романисты и драматурги. Понадобилось десять с лишним лет, чтобы новое поколение, в силу своего возраста не связанное с братоубийственной войной 1936–1939 годов, ясно осознало положение и вопреки неизбежным препонам вернулось на путь истинной культуры. Начиная с 1955 года многое стало предвещать победу нонконформизма над официальной и официозной культурой. Спустя семь лет исход их борьбы не вызывает сомнения. Испанская ангажированная литература — и в самой стране, и за ее пределами — взяла верх над псевдолитературой, которая с помощью принудительных, а значит, искусственных мер еще держится, но в борьбе умов уже не идет в счет.

Распространенные недавно многочисленные анкеты на тему «искусство ради искусства или ангажированность творчества» ясно показали, что огромное большинство молодых писателей и деятелей искусства признает свою ответственность перед обществом, не считая возможным сохранять беспристрастность по отношению к несправедливому миропорядку. Опрошенные авторы с воодушевлением неофитов жаждут внести свою лепту в преобразование общества, ратуют за гражданственность литературы, за театр и поэзию, воспламеняющие сердца. Сменив как натурализм, так и воздушные замки сороковых годов, реализм господствует сегодня во всех жанрах. Писатели хотят изобразить подлинное лицо общества, не мошенничая и не лицемеря, Создавая этот портрет, авторы начинают все больше напоминать обвинителей. Они стремятся открыто назвать виновных, бросить вызов угнетателям, и в результате герои нашей литературы разделились на «хороших» и «плохих». При бездумном применении брехтовского постулата («раскрывать причинно-следственные связи в обществе, разоблачать господствующие взгляды и взгляды тех, кто господствует» и т. д.) кажущийся реализм некоторых авторов оборачивается в конечном счете новой формой идеализации.

В последнее время испанские проза, поэзия и театр изобилуют примерами такого манихейства. Скажем, долгие годы, когда нам рисовали образ буржуазии, богатый набор духовных оправданий идеалистического толка затушевывал вопрос об ответственности этого класса перед обществом, превосходно служа его интересам. Литераторы, судившие испанскую буржуазию по намерениям, а не по поступкам, выводили ее из-под огня критики. Наоборот, уловки и приемы, изобретенные Свифтом, позволяли ее разоблачать с тех пор, как, создавая художественный образ, следуют изречению: «Скажи мне, что ты делаешь, и я скажу, кто ты». Испанский буржуа не называется своим именем. Но вместо натуралистических передержек Агусти, Лафорет, Хиронельи [1] Агусти, Игнасио (р. 1913) — испанский писатель, автор многотомной эпопеи «Когда пепел был деревом» о жизни нескольких поколений барселонских промышленников; Лафорет, Кармен (р. 1921) — испанская писательница, первые романы которой «Ничто» (1945) и «Остров и демоны» (1952), зафиксировавшие неблагополучие в испанском обществе, пользовались большим успехом; Хиронелья, Хосе Мария (р. 1917) — популярный испанский писатель, автор многочисленных романов, среди которых особой известностью пользуется трилогия о гражданской войне. и прочих, мы видим крайности другого рода: краски чрезмерно сгущаются всякий раз, когда нам изображают этих пройдох и обманщиков — капиталистов. Многие талантливые писатели нового поколения справедливы в своем приговоре испанской буржуазии, но обличают ее плохо.

Одновременно с высмеиванием угнетателей происходит идеализация угнетенных. Политическая борьба диктует особый язык, который начинает по-своему окрашивать мир поэзии, драматургии и прозы, Если судить по литературным произведениям, народ (носитель всевозможных достоинств, равно как буржуазия — средоточие всяческих пороков) непрерывно сражается с подавляющим и унижающим его общественным строем. Отдельные группы, ведущие героическую борьбу во имя народа, отождествляются со всем народом. В стране, где аполитичность стала общей чертой самых разных слоев населения, пытаются представить массы рабочих и крестьян сознательными и прекрасно разбирающимися в политике. Даже приняв эту гипотезу, мы должны объяснить, почему же ненавистная система, с которой ведется неустанная борьба, до сих пор не рухнула.

С определением гражданской войны (говоря словами одного официального поэта режима) как «борьбы Ангела и Зверя» соотносится полярная, но столь же искусственная и неверная формула «фашистская камарилья против испанского народа». Несмотря на все перемены последних лет, взгляды обеих сторон часто кажутся закостеневшими, как будто на календаре по-прежнему 1 апреля 1939 года. [2] Дата окончания гражданской войны. В действительности неизменные политические требовании испанской оппозиции, исходящие из такого противопоставления, объективно отвечают интересам общественных групп, которые выступают за нынешний status quo: стрелы направлены не в реальную цель, а в придуманный фетиш, бережно сохраняемый обоими лагерями.

Крайне аномальное положение Испании в 1939–1959 годах (до того, как начался массовый наплыв туристов, а новое руководство «технических» министерств разработало «План стабилизации экономики», направленный на привлечение иностранного капитала) способствовало появлению ошибочных суждений и политических программ у некоторых деятелей, групп и партий, всегда готовых принять желаемое за действительное и выступить со смелыми прогнозами, которые год за годом опровергала сама история.