Татьяна Соломатина - Девять месяцев, или «Комедия женских положений»

Начмед выкатился на своих коротких и тонких ножках из смотровой.

– Что это было? – спросила Соня у пространства, помогая Тарасовой спуститься с кресла. И хихикнула.

Интерн, поддерживающий даму под противоположный локоток, пожал плечами. И тоже фыркнул.

– Да он в вас влюблён, Софья Константиновна! – тут же прыснула глубоко беременная Тарасова.

– Кто?! – переспросила Софья, нервно оглядываясь.

– Да начальник ваш! – захохотала Тарасова, придерживая живот руками.

– Да вы что! Мы друг друга десять лет терпеть не можем, дольше часа в одном помещении – чешемся потом оба, аллергия у нас, взаимная непереносимость! – все уже дружно ржали, включая интерна и ворвавшуюся в двери смотровой Любовь Петровну.

– Это вы потому чешетесь, что дольше одного часа вместе находитесь только в помещении операционной. От хлоргексидина вы чешетесь, а не друг от друга! Я тебе всегда говорила, что Романец не такой мудак, каким ты его считаешь. Думаешь, почему на такую крокодилину бабы всю жизнь вешал-и-и-сь? – уже заходилась Люба от смеха. – И вообще, все во-о-он из смотровой!

– Что это мы, смешинку поймали? – удивилась Тарасова, выйдя в коридор. – Чего смешного-то было? Софья Константиновна, может, не надо меня резать, а?!

– Виталий Александрович, запишите, пожалуйста, совместный осмотр с начмедом, я подпишу. И вообще, назначаетесь сегодня личным ординарцем при мадам Тарасовой. Будете её смешить, развлекать, рассказывать, что ничего страшного в кесаревом сечении нет. Снимите пару раз кардиотокограмму плода в течение дня, мочу на белок, кровь на «тройку» и свёртываемость. Напишите заявку на операцию, отнесите наверх. Вызовите анестезиолога. И так далее. Понятно?

– Понятно, Софья Константиновна.

– А вы, Тарасова, доктора-интерна сильно не мучайте, он завтра с нами в операционной будет.

– Ну, Со-о-офья Константи-и-иновна! – заканючила было снова расстроенная перспективой оперативного родоразрешения Тарасова, но Софья строго помахала у неё перед носом указательным пальцем, ласково погладила по плечу и оставила ей на растерзание интерна Виталика. Очень гордого всем доверенным и не знающего, куда бежать со всем этим.

– Как писать осмотр и заявку, спросите у Пригожина, – донёсся до него голос Заруцкой.

– Софья Константиновна, кабинет убран и готов к эксплуатации! – бодро доложила Любовь Петровна. – Но пока зайдёмте ко мне.

Кабинет старшей акушерки соседствовал с кабинетом заведующего отделением. А тот, в свою очередь, соседствовал с ординаторской. Удобно, чтобы докричаться, но вполне можно и посекретничать за закрытыми дверями.

– Видишь? – Люба раскрыла створки верхней полки одного из многочисленных шкафов, занимающих целую стену в её кабинете.

На Соню топорщился целый ряд бутылок попроще, бутылок посложнее, дорогих коньяков и очень дорогих виски, вин сухих, полусухих, сладких-полусладких, а также шампанских из разных ценовых категорий на любой вкус.

– Культфондовский запасник. Пётр Валентинович создал, при скромном участии твоей покорной слуги и всех тех, кому не в падлу было отдать подаренное.

– Круто. Прямо бар открывать можно.

– Можно. Если бы все эти бутылки не были бы, так сказать, цветами к другой, бумажной, валюте. Тот кадр, что сегодня с санэпидстанции придёт, кальвадос любит. Порой даже больше денег. Давать, как всегда, буду я. Меня они не боятся, схема у меня отработана.

– Слушай, я, конечно, не вчера родилась и всё это знаю... Во всяком случае, достаточно хорошо себе представляю. Я и ваши с Петром разговоры слушала, да и сдавала регулярно то на то, то на это. И тайн у вас с ним от меня никогда особых не было, да и система наша гнилая мне уже не из кино и книжек известна. Но вот скажи мне, друг мой Любовь Петровна, неужели у нас никогда не бывает хороших смывов? Вот просто так – хороших смывов без кальвадоса и взятки, а просто потому, что у нас действительно соблюдается санитарный режим и акушерки наши и санитарки трут и моют всё, как невменяемые, напоследок ещё и налакировывая стены хозяйственным мылом. Потому что взяли – посеяли – не растёт, а?!

– Я тебе больше скажу, друг мой Софья Константиновна, – у нас всегда хорошие смывы и результаты бакпосевов именно потому, что у нас соблюдается санитарный режим и акушерки наши и санитарки трут и моют всё, как невменяемые, напоследок лакируя и стены, и прочие горизонтальные и вертикальные поверхности хозяйственным мылом, и инструменты у нас после обработки в отделении чище, чем повторно обработанные в центральном стерилизовочном отделении, и врачи у нас смирные, особо никогда не нарушают. Но вот без кальвадоса, или без коньяка, или крутой водки – смотря кто придёт, и без купюр – у нас будут неблагоприятные результаты смывов и нас закроют к ебеням собачьим на внеплановую помывку. И знаешь почему?

– Знаю. Потому что наш источник доходов – пациентки. А их источник доходов – мы. И надо делиться. А если мы все будем честные и правильные – и те, и другие, и третьи на зарплату, – то нашему государству и министерству даже бороться с нами и нашей «коррупцией» особо не надо будет. Вымрем естественным путём.

– Вот и умница. Правильно. Не мы это выдумали, не нам и отменять. Я надеюсь, ты не собираешься устраивать революций и разжигать каких-нибудь войн за справедливость?

– Нет, конечно. Это я так...

– Понимаю! Сама пионеркой-комсомолкой была.

– Но всё равно противно...

– И мне противно. И им противно. Поначалу. А потом привыкают. И они, и мы, и все. В общем, так, я тебе для чего это всё показала? Вовсе не для того, чтобы клеймить существующую порочную процедуру. А с простой конкретной целью – оповестить тебя о том, что этот бар отныне заполняешь ты. Ну, хорошо – и ты. И я. В меру сил и возможностей. Формула простая – одну в рот, две в лукошко.

– Господи, да мне последнюю приличную бутылку, дай бог памяти, полгода назад презентовали.

– Софья Константиновна, есть прекрасные магазины, набитые под завязку отменным спиртным. Отдаёшь деньги – приобретаешь товар. И, кстати, о деньгах. С тебя полтинник. Как ты, надеюсь, понимаешь, отнюдь не рублей. С Петром у нас было иное долевое участие – двадцать на восемьдесят, но для тебя поначалу скидка: работаем баш на баш. Я зарабатываю лучше тебя, так что для начала пока так.

– Люба, завтра отдам...

– А, ладно! Сегодня не надо! В конце концов, твой муженёк вчера унитаз купил, таджиков пригнал, которые нам ничего не стоили, я так понимаю, у него с ними свои расчёты, так что сегодня стольник мой. Это будет честно.

– Спасибо, Люба, – тихо промямлила Софья Константиновна, соображая, сколько же может стоить сейчас новый унитаз, пусть даже самый простейший, и работы по его установке. Ни о какой честности думать не хотелось.