Дебби Макомбер - Кедровая Бухта

– Думаю, это случилось, когда «Джордж Вашингтон» стоял на ремонте.

Сесилии просто повезло, что сейчас она не была в точно таком же положении.

– Ты собираешься рассказать Эндрю?

– Он будет волноваться. – Кэти нахмурилась. – Сейчас он практически на другом конце земли и ничего не может сделать.

– Ты хочешь детей?

Кэти кивнула, но признание, похоже, причинило ей боль.

– Даже более того. Эндрю тоже хочет. Когда у меня в первый раз случился выкидыш, мы расстроились, но когда и вторая беременность закончилась таким же образом, мы оба были опустошены. Я даже не представляю, что случится, если и в этот раз произойдет выкидыш…

– Что говорят врачи?

– Все кажется нормальным, но мне говорили то же самое и раньше.

– Были медицинские причины, объясняющие выкидыши?

– Нет. И это угнетает меня. Они не смогли ничего найти.

– О, Кэти… – Сесилия не знала, какие слова могли бы облегчить страхи подруги.

– Никто не может понять. Я, кажется, не вынашиваю беременность больше трех месяцев.

Кэти не переставала кусать нижнюю губу.

– Я на девятой неделе, и так напугана! – Кэти прижала к себе руки, будто в комнате неожиданно стало холодно. – Я знаю, это сумасшествие, но когда узнала о беременности, то рассматривала идею об аборте.

Сесилия молчала. Кэти необходима была подруга, и сейчас не время осуждать ее или спорить с ней.

– Я думала, что лучше потеряю ребенка раньше, чем успею построить воздушные замки. А сейчас я осознаю насколько нелепы подобные мысли. – Она сделала глубокий вдох. – Больше никто не знает, что я беременна. Даже мои родители. Я не хотела ничего говорить, пока не дойду до четвертого месяца… если такое вообще возможно.

Сесилия понимала сомнения и страхи подруги. Кэти не хотела подорвать не только свои надежды. Она также беспокоилась о муже и о родителях. Сесилия знала, как тяжела эта ноша. И знала, что ноша становится только тяжелей, если не можешь разделить ее ни с кем.

– Я не могу обещать тебе, что беременность будет отличаться от первых двух, – серьезно проговорила Сесилия, смотря в глаза Кэти. – Никто не знает, что принесет будущее. Но могу пообещать – что бы ни случилось, я буду рядом.

– О, Сесилия, ты даже не представляешь, как много это для меня значит! – Кэти провела ладонью по щекам. – Я так эмоциональна, когда беременна.

– Мы обе такие. – Сесилия засмеялась, но смех этот был горьким.

Первые месяцы вынашивая Элисон, Сесилия плакала по любому поводу, да и без повода тоже. Сентиментальная реклама могла привести к граду из слез и упаковке использованных салфеток. Истерики порой длились часами.

Кэти коснулась руки Сесилии.

– Ты тоже боишься иметь еще одного ребенка?

Одна только мысль рождала смертельный ужас.

– Я… нет. Ян знает, что я чувствую.

Сесилия едва успела остановиться и не рассказать, что это была одна из причин того, почему она хотела покончить разводом.

– Пусть пройдет время, – посоветовала Кэти, и подруги обнялись вновь. – Господи боже мой, – проговорила она, выдавливая смешок. – Мои волосы уже сухие.

Сесилия взяла пластиковый крючок:

– Я готова мучить тебя.

– Просто помни, что потом наступит моя очередь. Остаток дня прошел в круговороте смеха, разговоров и попкорна, и к тому моменту, как уехала Кэти, Сесилия устала, но находилась в приподнятом настроении. Белые пряди удались. Но что более важно – их дружба стала сильней и глубже благодаря тому, чем поделилась Кэти. Сесилия понимала, почему подруга доверилась ей. Кэти из всех женщин в их группе знала, что Сесилия единственная, кто может представить эту боль и последствия потери ребенка. Не важно, что Кэти была лишь на первых месяцах беременности, когда случился выкидыш. Нерожденный ребенок ранил ее в самое сердце.

Готовясь ко сну, Сесилия посмотрела на фотографию Элисон. Сухой букет с ее свадьбы был заключен в рамку в форме сердца и стоял рядом.

– Цветы от твоего папы, – прошептала Сесилия своей дочери.

А затем протянула руку за блокнотом и ручкой, потому что чувствовала слабость, а душа ее болела.

«16 мая

Дорогой Ян, я не собиралась больше писать тебе. Вероятно, мне не следует делать этого и сейчас. Ничего не изменилось. И ничего не изменится. Но все же я понимаю – ты в моих мыслях. Надеюсь, мы сможем быть дружелюбны по отношению друг к другу.

Я провела весь день с Кэти Леки. Не говори Эндрю, но его жена сейчас частично блондинка. Кэти упомянула, что «Джордж Вашингтон» причалит в порту Сиднея на этой неделе. Ты всегда говорил, что увидишь созвездие Южный Крест. Оно действительно такое потрясающее, как ты рассказываешь? Думаю, так и есть.

Я собиралась бросить школу. На самом деле я не видела смысла в продолжении. Занимаясь двумя предметами в четверть, мне потребуется сто лет, чтобы получить диплом, но потом я решила – это не важно, получу ли я его. Мне нравится учеба, и, как сказал мистер Кавено, знания никогда не бывают пустыми. Мне действительно нра вится мистер Кавено. Я бы хотела, чтобы именно такой человек был моим отцом, хотя должна признать – Бобби старается. Когда привезли твои цветы в день годовщины, я заплакала, и он погладил меня по спине, а затем ушел. Но потом признался, что каждый год в день своего развода напивается. Думал, наверное, что это должно было успокоить меня. Очень странно, но так и произошло.

Это письмо не очень длинное, и я даже не уверена, что отправлю его. На самом деле я хотела поблагодарить тебя за цветы и тоже пожелать счастливой годовщины.

Всего хорошего. Сесилия».

«26 мая

Дорогая Сесилия, я никогда не был так рад, как сегодня утром. И все благодаря твоему письму. Я уже отчаялся получить от тебя весточку. Эндрю сказал, что мои крики были слышны даже на трех нижних палубах. Спасибо тебе, спасибо тебе и спасибо тебе еще раз за твое письмо. Ты и не представляешь, как сильно мне нужно было получить от тебя хотя бы малейшее сообщение.

Я рад, что ты получила цветы. Счастливой годовщины, милая. В первый год был кромешный ад, верно? Но с этих пор все будет лучше. Ты ведь тоже это ощущаешь, да?

Я действительно видел Южный Крест, и созвездие даже более впечатляюще, нежели я полагал. Все могло бы быть лучше только в одном случае – если бы со мной рядом была ты.

Я больше не могу писать. Через пять минут я заступаю на дежурство, и отправлю письмо так быстро, как только смогу. Я хочу сказать тебе еще одну вещь. Ты упоминала, что твой отец напивается в годовщину развода. Очевидно, он сожалеет о многом. Не повторяй его ошибку, Сесилия. Мы нужны друг другу. Я люблю тебя. Нет ничего такого, чего мы не смогли бы преодолеть. Помни это, хорошо? Ян».

– Что-нибудь слышно? – с надеждой спросила Келли, садясь в кабинку в «Блинном дворце».