Глеб Соколов - Ужасы перистальтики

Замелькацкий внимательно слушал. На минуту разговор стал важнее «внутренних» переживаний.

– Допустим, моя цель – заработать как можно больше денег... – продолжала Ариелла. – Капитала, чтобы начать свой бизнес, у меня нет, влиятельных родственников – нет, в любовницы к кому-то я идти не хочу... Что остается?.. Пытаться продвинуться в фирме Сергея Васильевича!.. Сколько разочарований ждет меня! Допустим, работаю я лучше всех, а лучшую должность и зарплату он предлагает своей любовнице...

– Он?!.. Да ты что!.. У него нет любовницы!..

– Я говорю к примеру... Или я делаю на этой фирме неплохую карьеру, но из-за ошибок Сергея Васильевича бизнес рушится, фирма закрывается и мне приходится начинать все снова, но уже на другой фирме, где старые сотрудники ненавидят меня, как потенциального конкурента...

– Я не думаю, что Васильич настолько глуп, чтобы обрушить бизнес!..

Замелькацкий в эти секунды совершенно не обращал внимания, что поезд идет по тоннелю настолько медленно, что, кажется, вот-вот встанет.

– Зато я думаю, что кое-кто начинает казаться мне кое-каким!.. – холодным, язвительным тоном проговорила Ариелла. – Неужели до тебя не доходит, что я говорю не о конкретном случае, а вообще!.. В конце-концов, пусть он не держит любовниц, пусть достаточно умен – никто не застрахован, что какой-нибудь конкурент не подошлет налоговую проверку и разорит фирму...

– А Жанна д'Арк не была застрахована, что ее не убьют в первом бою или не поднимут на смех собственные французские солдаты. Типа «Иди, баба, домой щи варить, а не мечом размахивать!» На этом ее миссия закончилась бы!..

– Она бы нашла способ побороться с англичанами, а если бы ее убили в первом бою, она бы умерла счастливой с сознанием выполненной миссии. Другое дело, пять лет копить на квартиру и в один день потерять все деньги. Это, мне кажется, большое горе! Зачем жила?!.. Или делать карьеру, а потом быть уволенной из-за какой-нибудь хозяйской любовницы. Завидую Жанне д'Арк! Она была по-настоящему счастливой!.. Для нее собственная гибель была не страшна. Гибель – один из этапов большого общего пути...

– Хорошо!.. За что же ты будешь бороться?!..

Ему стало еще более стыдно за свою сцену с таксистом. Она-то вон, какая, оказывается, идейная! А он... Жалкий паникер и истерик!.. Замелькацкий еще сильнее испытал ужасную тоску и всеми фибрами своей души возжелал быть красивым и мужественным героем, а не невротиком, неуверенным в себе, пересчитывающим в метро остановки.

– Ладно, не будем об этом... Я тебе так сказала... Просто... Чтобы узнать, что ты об этом думаешь...

– Дело в том, какая цель!.. В чем она?!..

– Знаешь, англичане сожгли ее по обвинению в колдовстве...

– Ты что, колдунья?! – все же разговор произвел на него странное впечатление.

– Может быть, может быть... – как-то неопределенно ответила Ариелла и своим прежним бесчувственным взглядом посмотрела в сторону.

И тут Замелькацкий неожиданно встревожился: Ариелла и раньше казалась ему подозрительной, но теперь он почти уверился в том, что человек она, безусловно, опасный... И она не примитивна: в этих рассуждениях что-то, безусловно, было...

– Между прочим, хочу тебе признаться в одной вещи...

– Да?.. – как-то глупо-равнодушно произнес он.

Теперь ему было не до «внутренних проблем». Неожиданный поворот в разговоре перебил все это последнее ожидание атак.

Возникла пауза. Никто не произносил ни слова. Замелькацкий весь внутренне напрягся...

– Я – дочь миллиардера Михайлова, – проговорила она и внимательно посмотрела на него.

Так исследователь, примерно представляющий результаты эксперимента, смотрит на подопытное существо... Миллиардер Михайлов был одним из богатейших бизнесменов страны, владельцем крупных горнодобывающих предприятий. В последние дни его особенно часто показывали по телевизору...

– Я сказала тебе только потому, что меньше, чем через полчаса ты сам встретишься с ним... Он ждет нас в театре. Мне кажется, ты до сих пор мне не веришь... Вот, взгляни...

Она достала из сумочки и протянула ему фотографию.

Он взял ее в руки и уставился на изображение... Константин Михайлов, одетый в джинсы и свитер, и Ариелла – тоже в джинсах и какой-то кофточке сидели на диване. Собственно, кроме стены, дивана и сидевших на нем двух человек на фотографии ничего не было...

Замелькацкий протянул фотографию обратно.

– Представляешь, как мне было по приколу слышать про то, что я приехала из дыры покорять столицу... Между прочим, я действительно из провинции. В Москве недавно. У отца была другая семья. А потом он развелся и вспомнил про меня... Неделю назад мы с ним поругалась... А на днях пригласил меня в театр. Мириться!.. Тем более, давно хотели сходить...

Замелькацкому казалось: он спит и ему снится невероятный сон.

– Я работала у него в корпорации, но после ссоры взяла и ушла. Решила жить самостоятельно, как все... Как обычная девушка из провинции, приехавшая в Москву искать счастья. Но понимаешь, вся параша (она так и сказала «параша» – тюремное ведро с дерьмом!) в том, что меня и здесь, мне кажется, держат только за то, что я папенькина дочь. Все знают, где я работала, отчество и фамилия совпадают. Фадеев задал прямой вопрос. Я сказала нет. Но кажется, он не поверил. Они сейчас пробивают контракт на крупную поставку в отцовскую структуру...

Это было действительно так. И оборудование, которым торговал Замелькацкий, должно было тоже войти в этот тендер. Правда, Замелькацкий с самого начала нисколько не сомневался, что они этот тендер проиграют и участвуют лишь так, для очистки совести, чтобы потом не корить себя за то, что даже не попытались поучаствовать. Уж больно контракт был хорош! При всем уважении к Сергею Васильевичу – не для его фирмы!.. Такие контракты отхватывали акулы позубастей!..

– Мне кажется, они догадались... Единственное, что их смущает: то, что дочь такого отца пришла к ним с улицы... Поэтому немножко верят в ложь про то, что я не дочь...

У миллиардера Михайлова было точно такое же бесстрастное лицо, как у Ариеллы – лицо робота!..

– Вы ужасно похожи...

– То-то и оно!..

Замелькацкий вдруг почувствовал к ней огромный интерес. И куда делись пренебрежение и настороженность!.. Неожиданная перемена в отношении была болезненно неприятна. «Неужели я таков?! Едва я услышал...»

«Вот оно!» – продолжало нестись у него в голове. Он что-то чувствовал все предыдущее время: и «летаргический» сон и встреча с Боней и этот «подарок» – это не было случайностью!

– Кстати, какой туалетной водой ты пользуешься? Мне так нравится этот запах!.. Да, еще!.. Должна тебя предупредить... Ты не спешишь никуда после театра?

– Нет...

– Папа пригласит нас поужинать. Знаешь, у меня был роман... Очень короткий... С ним кончено. Но папа не знает. Он пригласил меня с другом, хотя даже не знает имени. Он так и написал на конверте с билетами: второй билет – ему. Он хочет познакомится, пообщаться... Знаешь, это даже хорошо, что так вышло. Ты мне нравишься больше!.. Ты очень мне нравишься. Не знаю, стоит ли говорить тебе об этом... Но пусть это признание будет компенсацией за историю с такси. Ведь не только мне должно быть приятно с тобой, но и тебе должно быть приятно в моем обществе!..