Филип Рот - Прощай, Колумбус и пять рассказов
- Название:Прощай, Колумбус и пять рассказов
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Книжники
- Год:2008
- Город:М
- ISBN:5-9953-0004-5
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Филип Рот - Прощай, Колумбус и пять рассказов краткое содержание
В дебютную книгу, вышедшую, когда Филиппу Роту было 26 лет, он включил повесть «Прощай, Коламбус» — историю крушения первой любви молодых евреев в Америке пятидесятых, и пять рассказов, написанных с пронзительным лиризмом и искрометным юмором.
Прощай, Колумбус и пять рассказов - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Посмотрите… — Он сунул руку под рубашку, извлек на свет бахрому с исподнего. — Я даже надел ваше особое исподнее… — сказал он. — Прошу, прошу, прошу, — выпевал он так, будто это было какое-то заклинание. — Ну, прошу же…
Под твидовым пиджаком ничего не шелохнулось, а вот текли ли из глаз бородача слезы, искрились ли они насмешкой или горели злобой, он не знал. И это его бесило. Вырядился дурак-дураком, и чего ради? Ради этого вот? Он схватил бородача за руки, оторвал их от лица.
— Вот! — сказал он — и в этот первый миг ничего, кроме двух белых капель — по одной на каждой щеке, — не увидел. — Скажите. — Эли прижал руки бородача к бокам. — Скажите, что я могу для вас сделать, я все сделаю…
Бородач стоял как вкопанный, выставляя напоказ две белых слезы.
— Все, что угодно, я все сделаю… Посмотрите, посмотрите только, что я уже сделал. — Эли стащил черную шляпу, потряс ею перед лицом бородача.
На этот раз бородач дал ответ. Он поднес руку к груди, вытянул палец, ткнул его в горизонт. И такая боль была в его лице! Можно подумать, воздух резал точно лезвие бритвы! Эли проследил, куда направлен палец, и за костяшкой, за кончиком ногтя его глазам предстал Вудентон.
— Что вам нужно? — сказал Эли. — Я принесу!
И тут бородач кинулся бежать. Но сразу же остановился, крутанулся, снова ткнул пальцем в воздух. Палец указывал туда же. И скрылся из виду.
Когда Эли остался совсем один, ему было откровение. Он не вопрошал, что оно значит, в чем его суть или откуда оно снизошло. Но во власти непривычного, неясного ему самому воодушевления пошел вперед.
Коуч-Хаус-роуд была запружена. Жена мэра толкала тележку с собачьим кормом от «Купи здесь» к своему фургону. Президент Клуба львов — шея его была обвязана салфеткой — запихивал монеты в счетчик перед рестораном «Перекусон». Тед Геллер грелся в солнечных лучах, отражавшихся от новой мозаики в византийском стиле у входа в его обувной магазин. Миссис Джимми Надсон в зарозовевших джинсах выходила из скобяных товаров Холлоуэя с ведром краски в каждой руке. В «Чертоге красоты» Роджерса за отворенными настежь дверями, насколько хватал глаз, виднелись ряды женских голов в серебристых патронах. Над парикмахерской вращался шест, там стригли младшего сынишку Арти Берга — он восседал на красной лошадке, его мать листала «Лук» — на ее губах играла улыбка: бородач сменил костюм.
И вот на эту улицу, где разве что дорога не была вымощена хромом, вышел Эли Пек. Пройти по одной стороне — это он знал — мало. Мало. Так что он проходил десять шагов по одной стороне, пересекал улицу под прямым углом, проходил еще десять по другой и снова пересекал улицу. На всем пути Эли ревели клаксоны, останавливались машины. Во время пути у него где-то около переносицы прорезался стон. Стон, кроме него, никому не был слышен, однако в носу от него подрагивало — это Эли ощущал.
Вокруг него всё замедлило ход. На спицах и колпаках машин солнце больше не играло. А светило себе и светило, и все как один нажимали тем временем на тормоза, чтобы посмотреть на человека в черном. Они всегда останавливались — поглазеть на него, когда он входил в город. Потом пройдет минута, две, три, зажжется зеленый свет, запищит младенец, и машины стронутся в места. А сейчас, хоть зеленый свет и зажегся, с места никто не сдвинулся.
— Он сбрил бороду, — сказал Эрик, парикмахер.
— Кто? — спросила Линда Берг.
— Да тот, из дома на горке.
Линда выглянула из окна.
— Это дядя Эли, — сказал Кевин Берг, отплевываясь от волос.
— Бог ты мой! — сказала Линда. — У Эли опять нервный срыв.
— Нервный срыв! — Но это Тед Геллер чуть погодя сказал. Сразу он сказал: — О-о-осподи…
И вскоре всем до одного на Коуч-Хаус-роуд стало ясно, что у Эли Пека, впечатлительного молодого юриста, у которого еще такая хорошенькая жена, нервный срыв. Всем, кроме Эли Пека. Он знал, что в поступках его нет и следа помешательства, при этом всю странность своего поведения отчетливо сознавал. Черное одеяние он ощущал как кожу своей кожи — мало-помалу оно облегло все его выпуклости и впадины. И еще он ощущал на себе глаза, каждую пару глаз на Коуч-Хаус-роуд. Слышал, как машины, только что не наехав на него, со скрежетом останавливались. Видел рты: сначала нижняя челюсть опускалась, затем язык прижимался к зубам, губы расходились, в горле зарождалось что-то вроде рокота, и вот он уже слышал: Эли Пек, Эли Пек, Эли Пек, Эли Пек. Он замедлил шаг, при каждом слоге переносил вес с носка на пятку: Э-ли—Пек—Э-ли—Пек—Э-ли—Пек. Ступал тяжело и, пока соседи выговаривали его имя по слогам, ощущал, как при каждом слоге его всего трясет. Он знал — еще бы не знать, — кто он такой: они не давали забыть. Эли Пек. Он хотел, чтобы его имя повторяли тысячу, миллион раз, а он бы шел, вечно шел в этом черном одеянии, и взрослые шушукались бы о его странностях, а дети тыкали в него — «Стыдно… стыдно» — пальцами.
— Все образуется, приятель… — Тед Геллер — он стоял в дверях своего магазина — поманил Эли. — Не тушуйся, приятель, все образуется…
Из-за полей шляпы Эли видел его краем глаза. Тед не вышел из дверей, только подался вперед, говорил, прикрывая рот рукой. Из-за его спины выглядывали три покупателя.
— Эли, это Тед, ты помнишь Теда…
Эли пересек улицу и обнаружил прямо перед собой Гарриет Надсон. Он поднял голову, чтобы она могла его разглядеть.
И увидел, что глаза у нее полезли на лоб.
— Доброе утро, мистер Пек.
— Шалом, — сказал Эли и перешел на другую сторону туда, где стоял президент Клуба львов.
— Это уже третий раз… — сказал кто-то, и он снова пересек улицу и ступил на тротуар перед пекарней — мимо него пронесся разносчик, вращая над головой поднос с обсыпанными сахарной пудрой пирожными.
— Извиняюсь, папаша, — сказал он и нырнул в грузовик.
Но стронуться с места не смог. Эли Пек остановил движение.
Он миновал кинотеатр «Риволи», химчистку Бикмана, «Вестингхаус» [96] «Вестингхаус» — магазин электробытовых приборов и телевизоров, выпускаемых одноименной компанией.
Гарриса, унитарианскую [97] Унитарии — течение в протестантизме, придерживающееся идеи единого Бога в противоположность догмату о Троице.
церковь, и вскоре по сторонам замелькали одни деревья. На Ирландской дороге он повернул направо и двинулся по кривым вудентонским улочкам. Колеса детских колясок переставали крутиться, скрипели — «Это же…». Садовники переставали стричь изгороди. Дети улепетывали с мостовой. Эли не здоровался ни с кем, но перед каждым задирал голову. Ему сил нет, как хотелось, чтобы у него на лице были две белые слезы — пусть посмотрят. И лишь когда он дошел до своего палисадника, увидел свой дом, ставни, только что распустившиеся нарциссы, он вспомнил о жене. И о ребенке, который, должно быть, уже родился. И вот тут-то его и охватил ужас. Он мог бы зайти в дом, переодеться и отправиться в больницу. Путь назад еще не закрыт, даже после его прохода по городу еще не закрыт. Вудентонцы, они хоть и памятливые, но отходчивые. Безразличие вполне заменяет прощение. Кроме того, если у тебя заскок, ничего тут такого нет — дело житейское.
Интервал:
Закладка: