Элисабет Рюнель - Серебряная Инна

И этот свет. Свет пробуждал тоску. Тоску по неизвестности. Никогда Арон не видел такого яркого света. Весна в этих краях была снежная, и все вокруг купалось в ослепительно белом свете. Даже ночи не спасали. Свет просачивался сквозь ночное небо, превращая землю в синий драгоценный камень.

По воскресеньям дети часто приходили в комнатку к Арону посмотреть на ракушки. Еще у него был засушенный морской конек, которого он хранил в мягкой тряпице. Детям никогда не надоедало его разглядывать. Такая маленькая головка, странное тело, такое сухое и колючее. Они приводили с собой других детей из деревни и просили показать им его сокровища. И, глядя на морского конька, передаваемого из рук в руки, дети верили, что все на свете бывает — и русалки, и тролли, и драконы, и виттры, и альвы [2] Существа из скандинавской мифологии. .

— Осторожно, — просил Арон, — смотрите осторожно!

Когда у него появлялось желание, Арон рассказывал детям о разряженных слонах, перевозивших лес в Индии, и о морских водах, кишащих голодными акулами. Дети жадно слушали эти истории и просили еще и еще. Приходившие дети были всё старше и старше, и наконец к ним начали присоединяться взрослые, чтобы поглядеть на Ароновы сокровища. Арон рассказывал на ломаном шведском о людях у Аравийского моря, чью наготу прикрывает только набедренная повязка или небольшой кожаный футляр для мужского органа, и о женщинах, которые, подобно богиням, шествуют с голой грудью и кувшинами на головах. Крестьяне посчитали бы, что он выдумывает, что он все это вычитал из книг, которые у него были, книг, написанных не на шведском, а на чужом языке, если б не этот морской конек. А сколько радости он вызывал у детей. Какое удовольствие было бережно держать его на ладони. Но чем больше радости доставляли эти предметы детям, тем больше беспокойства они внушали взрослым. Мир внезапно становился слишком большим. Им хотелось верить, что они знают свой мир, знают, что творится на свете. Но морской конек и все странные истории, рассказанные Ароном, лишали их этой уверенности. И хотя нельзя было сказать ничего плохого о новом жильце Хельги и Соломона — он был богобоязненным и миролюбивым человеком, — было что-то неприятное в том, как он говорил, и в его имени — все сразу догадались, что оно ненастоящее, да он и не пытался их в этом переубедить. И он никогда ничего не рассказывал о своей жизни.

— Арон живет с нами. Он часть нашей семьи, — обрубал все пересуды на корню Соломон. — И кроме того, мы же не знаем, откуда в этот мир приходят дети.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — вторила ему Хельга, — но для вас он слишком хорош, это уж точно.

Однажды Арон поехал вместе с соседом в Рак-селе и прикупил камин — красивую штуковину с плиткой для готовки сверху. Через его спальню проходила труба, так что можно было без проблем встроить в нее камин. Парой вечеров позже, когда тепло от камина согрело комнату, он пригласил хозяев к себе.

Сперва поднялся Соломон с отцом на руках, за ним дети, и последней — Хельга. Все расселись на полу и кровати. Арон приоткрыл дверцу, чтобы огнем освещало комнату. Над изголовьем кровати висел небольшой железный крестик с фигурой распятого Христа, на столике рядом лежали книги и журнал. Все сидели молча. Хельга дала младшему грудь. В камине потрескивали поленья. Треск сопровождался позевыванием детей и сухим кашлем старичка. За окном падали хлопья последнего весеннего снега, которому недолго уже осталось лежать, как утешали себя крестьяне.

Арон подбросил в камин поленьев. Слышно было, как малыш сосет грудь.

— Недурственный камин, — заметил Соломон.

Арон кивнул.

— Хорошая вещь, — энергично закивала Хельга. Она уже давно говорила, что пора купить чугунную плиту вместо печки, но Соломон противился. Ему нравилось долгими зимними вечерами смотреть, как горит огонь.

— Огонь мне как друг. С ним можно разговаривать, — твердил он.

Арон, который сидел на полене перед камином и смотрел на огонь, повернулся к остальным. Увидев детей на полу, он спохватился:

— Да у меня же есть карамельки!

Достав из кармана кулек, он протянул его старшей девочке:

— Это вам. Ешьте, сколько хотите. — Затем достал еще один кулек поменьше. — Думаю, дедушке тоже не помешает сладенькое.

Угостив Хельгу и Соломона, Арон протянул кулек старичку.

Соломон наклонился к Арону:

— В лесу у нас работа спорилась. А теперь ты еще и камин купил. Можно подумать, что ты решил у нас остаться.

Арон дернулся:

— Если только вы не решите от меня избавиться.

— Ха! — усмехнулся Соломон. — Ты же так не думаешь?

— Нет, не думаю.

— Но ты о себе так ничего и не рассказал, — продолжил Соломон.

В комнате повисла тишина.

— Я не могу, — наконец ответил Арон.

— Ты от кого-то скрываешься?

— Я сбежал... много лет назад.

— Больше можешь ничего не говорить, — ответила с кровати Хельга. — Соломон, не расспрашивай его.

— Я и не собирался, но люди.

— Если б Арон был нечестный человек, он бы сочинил какую-нибудь историю.

— Вот именно! — пискнул старичок.

— Молчи, папа, ты ничего не понимаешь, — пробормотал Соломон. Постучав трубкой о решетку камина, он улыбнулся Арону: — Тебе повезло встретить таких людей, как мы.

Арон тоже улыбнулся:

— Знаю.

Больше тем вечером ничего не было сказано, и вскорости гости удалились вниз по лестнице. Арон долго еще стоял перед окном.

В ту ночь ему приснился сон, который он хорошо запомнил. Корабль стремительно летел по волнам, подгоняемый сильным ветром. Не сразу он понял, что корабль несется по заснеженной равнине, где искривленные низкорослые ели согнулись под напором ветра. И во сне Арон видел, как его, стоящего у штурвала, накрывали снежные волны. Он был один на борту, но ему не было страшно. Странный сон.

Солнце продолжало бороться со снегом. Вокруг деревьев появились круги, которые становились все больше и больше. В начале мая через деревню прошли лопари вместе со своими оленями. Их путь лежал к подножию гор, где самкам предстояло отелиться. На пару ночей их приютили в разных домах, хозяева которых были не против таких гостей. О том, что издревле эта земля принадлежала лопарям, люди успели подзабыть.

А ведь не прошло и ста лет, как Раксельская коммуна признала права лопарей на эти территории недействительными. Многим коренным жителям — лопарям, или лесным саамам, как их называли, пришлось уехать, но некоторым повезло, и они смогли остаться в родных местах, чтобы «обустраивать» их вместе с новоприбывшими шведами и финнами. Они распахали оленьи пастбища под поля и прогнали животных в горы.

Соломон и Хельга приютили отца с сыном. Арон выменял у них красивую серебряную заколку на ожерелье из ракушек и немного монет. Заколка — женское украшение, и на самом деле оно было ему ни к чему. Но наверно, можно будет когда-нибудь подарить его Хельге, решил Арон.