Вера Юдина - Живи как в последний день.

- Тише глупая, тебе нельзя волноваться.

- Я знаю. Но я так давно тебя не видела. Где ты была?

- В Милане. Я приехала как только узнала. – тихо призналась Маша.

Я вздрогнула, но все же решилась спросить.

- Ты видела его?

Маша кивнула.

- Он спрашивал обо мне?

- Нет.

И я решилась задать самый пугающий меня вопрос.

- Он с ней?

- Нет. Они расстались едва он вернулся в Италию. Он сейчас один. Он думает, что у вас с Мауро был роман.

Я улыбнулась.

- Пусть думает. Так будет лучше.

- Ты так и не забыла его?

Я сглотнула слезы и отрицательно покачала головой.

- Я никогда его не забуду.

Маша посмотрела на меня таким сочувственным взглядом и вдруг крепко-крепко обняла.

- Девочка моя… глупенькая… я больше никогда-никогда не оставлю тебя.

- Обещаешь?

- Обещаю.

С этого дня Маша каждый день навещала меня в больнице. Она часами сидела у моей постели и рассказывала как прекрасен Милан.

Время шло. Малышка внутри меня росла и крепла. А моих сил, с каждым днем становилось все меньше и меньше. К концу срока я даже не могла подняться с койки и передвигалась только в кресле.

И чем ближе приближался день родов, тем больше росло во мне желание увидеть Алессандро в последний раз. И однажды я решилась. Когда пришла Маша, я попросила ее разыскать Алесса и рассказать ему правду.

Маша не колеблясь, согласилась. Мне даже показалось, что она обрадовалась тому, что я приняла такое решение. Я написала Алессандро письмо, в котором выложила все, что было у меня на душе. Передала его Маше и она уехала.

Прошло два дня, а вестей от Маши не было. В какой-то момент я поняла, Алессандро больше не хочет знать меня. Он никогда не приедет. Он так ничего и не понял.

На следующий день все началось. С утра мне стало плохо, и доктор сказал:

- Начинается. - Затем перекрестил меня и добавил. – Ну, с богом.

От кесарева сечения я отказалась. Ведь каждая женщина должна испытать эти сладкие муки. Тебя словно разрывает изнутри страшная и невидимая сила, но осознание того что ты даешь новую жизнь, делает эту боль приятной.

Я помню, как отчаянно кричала. Ведь это длилось несколько часов, не останавливаясь, не прекращаясь. Было невыносимо больно.

И лишь в последние минуты я выкрикнула, сквозь слезы:

- Я ненавижу тебя! Ненавижу!

Но это были слова отчаяния, слова, вызванные неописуемой болью, неконтролируемые эмоции, о которых я даже не думала.

А после я услышала ее крик. Словно во сне, она кашлянула и громко закричала. Акушерка осторожно положила моего ангелочка мне на живот, и я увидела, что у нее глаза Алесса. Темные и нежные. Я не хотела больше сдерживать слезы. Они побежали по щекам тонкими дорожками, обжигая и оставляя соленый след.

- Можно поцеловать ее? – осторожно спросила я.

Милая женщина в белом халате, подняла девочку и осторожно протянула мне навстречу. Я прикоснулась к ее гладкому лобику, и почувствовала, как мои жизненные силы уходят. Я посмотрела на нее в последний раз.

- Надежда. – прошептала я.

Акушерка кивнула, давая понять, что запомнила имя.

Силы оставляли меня, я стала реже дышать.

- Я так устала.

- Тебе надо отдохнуть. – заботливо сказала акушерка, приглаживая мои волосы. – Поспи немного.

В последний раз я взглядом обвела окружающую меня обстановку.

- Да. Надо отдохнуть. Я так устала…

Я откинулась на подушки. Вокруг стало темно. Некоторое мгновение я еще слышала тихий плач своей девочки. А потом все стихло. И наступило облегчение. Ушла вся боль, пропало чувство тревоги. Я обретала долгожданный покой. Кольнуло сердце… И тело мое окутала невесомость.

Эпилог.

Сердце Виктории остановилось в понедельник рано утром, сразу после рождения дочери. Вика так и не узнала, что в тот день Алессандро все же приехал в Россию.

Маша разыскала его и передала письмо. Сначала он не поверил, решил что это просто жестокая шутка, но после того как увидел слезы, застывшие в Машиных глазах – все понял.

Он бросил работу и примчался в Россию. Он надеялся успеть. Он хотел признаться Вике, что в какой-то момент осознал, что его чувства к ней слишком велики. Он просто испугался.

Алессандро приехал в тот момент, когда Вика навсегда закрыла глаза. Он так и не успел сказать ей, что все понял.

Девочку назвали Надежда – Хоуп. Она стала последней надеждой Виктории, и это была дань ее памяти. Ее последнее желание.

Алессандро дал девочке свою фамилию, и с благословения родственников увез дочь в Италию. С того самого дня, всю свою любовь он посвятил ей одной.

Мауро стал крестным отцом девочки, крестной матерью - Маша.

Когда родилась Хоуп, Вика увидела в ней знакомые черты Алессандро. Алессандро же видел в своей дочери копию женщины, которую полюбил вопреки всему, но жизнь которой не сумел уберечь. Он жалел, что не успел украсть у судьбы последние минуты ее жизни и до конца верил, что мог вырвать любимую из лап смерти, но в последний момент просто струсил.

В некоторых мелочах, когда он смотрел на дочь, ему казалось, что Вика возродилась в этой маленькой, очаровательной девочке. Ее улыбка, ее взгляд, ее упрямые ямочки на щечках. Словно судьба дала ему второй шанс.

До самой смерти Алессандро хранил последнее письмо Вики, перечитывая его раз за разом. В тех строках она открывала ему душу. Она молила о спасении, говорила о своей любви, и эти строки согревали его в те моменты, когда становилось трудно.

Каждый год, в день смерти Виктории, Алессандро, вместе в дочерью приезжают в Россию. Они приносят на одинокую могилу всего лишь один цветок, точно такой же, какой он подарил ей после первой ночи. Алесс рассказывает о том, как растет их дочь. Хоуп послушно сидит у него на коленях и внимательно слушает.

Перед уходом, Алесс всегда повторяет:

- Ты бы гордилась ей. Она самый прекрасный ребенок на свете.

Он берет девочку за руку и они вновь уходят. Возвращаются в свой дом, с нежностью вспоминая о Вике. Когда-нибудь, Алесс расскажет девочке, какой была ее мама. Когда-нибудь Хоуп все поймет.

Волею рока судьба Алессандро и Вики сложилась очень печально. Однако Вика все же сумела сохранить свою последнюю надежду. Успела возродиться в маленьком ангелочке, с красивым именем – Надежда.