Лиза Эдвардс - Пес по имени Бу

Я верю в то, что судьба сама приводит нас к животным, в которых мы нуждаемся и которые нуждаются в нас. Я не планировала заводить ни Аттикуса, ни Данте, но оба пса оказались для нас настоящим благословением, появившись в нашей жизни отнюдь не случайно. Причем при обстоятельствах, зеркально отражающих события моего детства, которые я пыталась исправить здесь и сейчас. В Аттикусе я увидела одинокое и испуганное создание. Данте потерялся и отчаянно нуждался в любви и внимании. И в этом маленьком беспомощном щенке я тоже увидела отвергнутое и подвергающееся унижениям животное. Ему не было места среди его братьев и сестер, и я не могла уйти, оставив его на произвол судьбы. Ситуация, в которой он оказался, была мне до боли знакомой.

Приняв в свою жизнь упомянутых собак, я поступила правильно. Может быть, этот крошка тоже окажется нелишним?

— Мне очень нравится этот малыш, — тихо произнесла я, обращаясь к девушке-продавщице.

— Угу, мне тоже.

— Но у меня уже есть две собаки, — продолжала я, — и мне хотелось бы, чтобы он познакомился с ними прежде, чем я приму окончательное решение. Можно, я привезу их сюда, чтобы они пообщались?

Девушка явно не была готова к такому вопросу, но после недолгих уговоров согласилась на непродолжительный визит. Выходя из магазина, я почувствовала, как на меня снова наваливаются сомнения. Я подумала о своих собаках и о том, как они примут нового члена семьи, но я совсем забыла еще об одном обитателе моего дома — собственном муже. Мне необходимо было заручиться и его согласием. Я должна была убедить его в том, что щенок нуждается в нас так же сильно, как и мы в нем. Я внутренне сжалась и набрала его номер, мгновенно разрушив оцепенение, не позволявшее мне отойти от коробки со щенками.

— Что там у тебя? — раздраженно спросил Лоренс.

Я будто почувствовала, как от клавиатуры, на которой он набирал какой-то текст, волнами исходит напряжение.

— Э-э… Я тут смотрю на одного щенка и…

— И что?

Клац-клац-клац.

— И думаю, что тебе нужно приехать и тоже взглянуть на него.

Клац-клац-клац.

— Зачем?

Клац-клац-клац.

— Я думаю, что мы должны забрать его к себе.

Клацанье стихло.

— Почему?

— Ему тут не место. Я не могу этого объяснить. Я просто не могу его здесь оставить.

Я начала запинаться, и слова застряли у меня в горле.

Мне всегда было трудно просить о чем-то других людей. Даже своего собственного мужа. Годы обид и унижений, когда я была брошена на произвол судьбы, оставили свой неизгладимый отпечаток в моей душе, навеки поселив в ней робость и неуверенность в себе. Я всячески пыталась превратить это ощущение собственной ничтожности в нечто более достойное. Все, что мне удавалось, — это нанести еще один слой полироли на скрывающую мои комплексы скорлупу. В свою очередь, настороженность Лоренса служила ему защитным механизмом, выработавшимся в результате жизни в его собственной неблагополучной семье. В результате он почти никогда не открывался перед людьми, пряча свои мысли и чувства за язвительными шутками, на которые я отвечала тем же. Подобная манера всегда мешала нам обсуждать серьезные вопросы.

Я сделала глубокий вдох и попыталась объяснить ему все еще раз.

— Мы ему нужны. Я не в силах его оставить. Ты не мог бы уйти с работы чуть раньше и подъехать сюда? Как только ты его увидишь, ты сам все поймешь.

Лоренс тяжело вздохнул, и из телефона донеслось еще более яростное клац-клац-клац. Наконец:

— Раз уж это так необходимо…

— Он такой милый, — произнесла продавщица, когда я закончила разговор с мужем. — И такой мягкий.

Я раскрыла рот, чтобы сообщить ей, что он и в самом деле может быть таким, когда не нервничает, но вовремя сообразила, что она говорит о собаке, а не о моем муже. Несмотря на тон состоявшегося разговора, Лоренс всегда был самым ярым защитником жертв несправедливости из всех, кого я только знаю. Я очень надеялась на то, что этот малыш очарует Лоренса так, как ему удалось очаровать меня.

Когда я загружала Аттикуса и Данте в свой хлипкий грузовичок, чтобы отвезти их на встречу со щенком, они как будто что-то почувствовали, хотя, возможно, им просто передалось мое волнение. Водить грузовичок было нелегко и в обычных условиях, не говоря уже о ситуации, в которой все свободное пространство в кабине, необходимое мне для управления, было занято крупными, неповоротливыми, к тому же перевозбужденными собаками, от учащенного дыхания которых запотело все ветровое стекло. Подъехав наконец к зоомагазину, я припарковала машину у обочины и опустила окна, чтобы собакам было чем дышать. В ожидании Лоренса я рассеянно наблюдала за одетыми в костюмы принцесс и супергероев детьми, высыпавшими из расположенной через дорогу начальной школы. Я ощутила укол тоски, и на мгновение мной завладела старая, хорошо знакомая боль. В том, что касается родительства, мои чувства всегда были смешанными и противоречивыми. Хотеть детей недостаточно. Мне была необходима уверенность в том, что я не повторю ошибок своих родителей и что каждый мой ребенок будет окружен безусловной любовью — как матери, так и отца. Ввиду того воспитания, которое получил Лоренс, он был категорически против детей, опасаясь повторения разрушительной родительской модели, а я не могла допустить появления ребенка в семье, где он был бы нужен только одному из родителей.

Наконец рядом с грузовиком остановилась машина угрюмо ссутулившегося за рулем Лоренса. Несмотря на то что после операции прошло уже четыре месяца, ему все еще было трудно водить авто в течение длительного времени. А после напряженного рабочего дня шансов на его восприимчивое настроение и вовсе не могло быть. Я оставила Аттикуса и Данте в хорошо проветриваемом грузовике, и мы с Лоренсом вошли в магазин посмотреть на щенков.

— Итак, который из них твой чудо-пес? — поинтересовался он.

Не обращая внимания на прозвучавший в его голосе сарказм, я указала на своего крохотного нового друга. Тот с закрытыми глазами калачиком свернулся в углу и, казалось, не замечал выходок своих товарищей. На Лоренса он не произвел никакого впечатления.

— А он, вообще, живой?

Я внезапно испугалась. Ведь щенки могут быть очень хрупкими созданиями. Потянувшись к малышу, я осторожно коснулась его неподвижного тельца, и Белогрудый как по команде моргнул, зевнул, широко открыв миниатюрную пасть, и снова уснул.

— Видишь? Он просто устал. Почему бы тебе не взять его на руки?

Лоренс засыпал меня возражениями. Нет, он не хочет брать его на руки. Собака не выглядит здоровой. По его мнению, животных у нас и без того хватает. У него нет времени и энергии воспитывать еще одного щенка, тогда как ему тяжело даже просто ездить на работу. Щенки — это куча неприятностей и проблем: они грызут обувь, они скулят по ночам, они писают и какают по всему дому.