Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 3 2013)

И — наконец — о приеме. Дважды — здесь и в «Клоцвог» Хемлин использует один и тот же прием, что, пожалуй, не случайно. Прием этот называется unreliable narrator (ненадежный рассказчик). Это когда герой говорит от первого лица, говорит про себя «я», тем самым заставляя читателя волей-неволей идентифицировать себя с рассказчиком. И не сразу задумываешься, что «я» может так же врать, как и «он». В «Клоцвог» Хемлин ухитрилась так обвести вокруг пальца читателя, что он мерзкой бесчувственной бабе, сломавшей жизнь нескольким мужикам, дочери, фактически убившей мать, а, возможно, косвенно, и своего сына, начинает сочувствовать, вникать в ее обстоятельства, а критики старательно пытаются найти в ней хоть что-нибудь хорошее (ну хотя бы витальность, жизнеспособность). К тому же как-то неловко вот так взять и признать еврейку абсолютно отрицательным персонажем, мы же культурные люди… Здесь же, в «Дознавателе» («Крайний» — на мой взгляд, самый слабый, самый лобовой роман из пока что трилогии, слишком уж выстроен как антитеза к «Клоцвог») этот прием уместен еще и потому, что, повторюсь, это все-таки детектив. А тут любителям детективов есть что вспомнить — скажем, не менее вызывающий для своего времени и в своем жанре роман Агаты Кристи «Убийство Роджера Акройда».

«Крайний» — история невинного. «Клоцвог» — история виновной. «Дознаватель» — история обычных людей, строящих кое-как свое существование на развалинах всего, что было дорого, фактически — на развалинах привычных понятий о человеческом , о реконструкции этих понятий — в меру слабых сил и способностей каждого. В сущности говоря, «Дознаватель» — это история о примирении и прощении — частном, не историческом, но оттого не менее болезненном. Однако это понимаешь только какое-то время спустя после того как закроешь книгу. Именно здесь и заключается основная интрига «Дознавателя», загадка, которую должен разгадать читатель, а не в том, что перед нами «остросюжетный детектив из послевоенной жизни», как обещает ряд книжных сайтов...

Мария ГАЛИНА

Марина Степнова. Женщины Лазаря. М., «АСТ», «Астрель», 2011, 448 стр. («Проза: женский род»).

Марина Степнова — писатель, переводчик с румынского и одновременно редактор глянцевого мужского журнала «XXL». Ее собственные произведения появились в печати больше десяти лет назад, некоторая известность пришла после выхода в 2005 году романа «Хирург». И если прошлый роман вошел в шорт-лист «Национального бестселлера», то нынешний был оценен еще выше — не только шорт-лист «Нацбеста» и «Русского Букера», но и третье призовое место в «Большой книге» 2012 года.

Критики роман молчанием также не обошли. Сергей Кузнецов в своем блоге включил «Женщины Лазаря» в список «лучших русских книг прошлого года», обозначив в качестве достоинств и «хороший язык», и то, что «…и герои живые, и мир объемный, и даже слезы на глазах читателя» [1] . Дина Суворова в Booknik’е роман хвалила — в частности, за любовь автора и к героям, и к читателям [2] . Не менее восторженно отозвался и Максим Лаврентьев: «Четкие, резкие, доведенные до ослепительного стилистического блеска фразы; абзацы, каждый из которых — композиционно завершенный период; глубочайший, обеспеченный богатейшим словарем, кладезь метафор…» [3] .

Но не все были столь радушны. Валерия Пустовая, например, указывает на то, что в романе слишком много «общих мест», а попытки представить роман как сагу неудачны — в нем нет необходимой для эпической формы исторической цельности, фон — «стертый» [4] . К тому же, замечает она, религиозная подоплека имени главного героя в романе почти не проявлена, так что название, хотя и броское, несколько искусственно. Лизе Новиковой многое в романе показалось непродуманно избыточным: «В ее романе всё, включая по-деловому витиеватые фразы, поставляется лошадиными дозами» [5] .

И все же имеет смысл задуматься, почему роман, представляющий, в сущности говоря, семейную сагу, со всеми присущими этому жанру достоинствами и недостатками, оказался столь значим для текущего литературного года.

Главный герой книги — Лазарь Иосифович Линдт, гениальный ученый, физик, математик, изобретатель атомной бомбы. Еврей, атеист, язвителен, некрасив, обаятелен, нетактичен и трогательно раним (здесь как бы напрашиваются параллели со Львом Ландау, однако сразу скажем читателю, что сходство это чисто поверхностное). И речь пойдет не столько о науке, сколько о частной, семейной, личной жизни героя: что отражено и в структуре романа, четко разделенной на временные интервалы.

«Хрустящим от мороза ноябрьским утром 1918 года» юный Линдт появляется в коридорах МГУ, знакомится с «одним из отцов-основателей современной гидро- и аэродинамики, академиком, сияющим столпом советской науки» Чалдоновым, и вследствие невероятной математической одаренности сразу становится его сотрудником. А потом вместе с желающим приютить гениального юношу Чалдоновым приходит к нему домой и влюбляется в его супругу, светлую и прекрасную Марусю, цельную, хозяйственную, мудрую, с даром к «домашней алхимии». Линдт страстно любит ее, и это почти взаимно, только он хочет видеть ее своей, а она «непоправимо замужем» и обожает его как сына. Пожалуй, эта часть романа Степновой действительно удалась. Язык кажется сочным, сюжетные коллизии органичны, персонажи очерчены хоть и несколько мелодраматично, но чрезвычайно убедительно. Тем более, что частное тут внятно перемежается историческим. Сталинские чистки хоть и не трогают Линдта и Чалдонова, но грозной тенью маячат поблизости. Во время войны дружная троица эвакуируется в Энск, борется там с ощутимыми, но не катастрофическими тяготами военно-тыловой жизни (все ж таки великие ученые, и паек, и квартиры). Маруся все время держится эталонно: ведет дом, помогает окружающим, дает кров нескольким семьям, фактически устраивает частный детский сад. И от нее все время сияние исходит. Классический образец настоящей русской женщины, но у Степновой получилось сделать ее живой, не приторной, положительной без пряничности или ложно-героического пафоса. И даже ее смерть летом 1949 года показана очень тонко и бережно. На этом этапе вправду кажется, что перед тобой превосходная книга.

Спустя десять лет после смерти Маруси (с которой так ничего и не сложилось, что не помешало всю жизнь провести рядом) Линдт влюбляется в юную лаборанточку (этакий реверс: Маруся была на 31 год старше, а Галочка — на 41 младше), после чего легко ломает ее жизнь, делая своей женой вопреки всем девичьим чаяниям и планам. Мечта Линдта об уютном гнезде (настоящем, как у Чалдоновых) воплощается карикатурно, но ослепленный страстью герой не желает ничего замечать, по мере возможности наслаждаясь видимостью и иллюзорностью, при том что у Галины Петровны муж вызывает практически физическое чувство омерзения. Став женой великого ученого, чтимого при всех номенклатурных катаклизмах, юная Галочка стремительно превращается в холеную аппаратную стерву, мешает обывательское с барским, нещадно строит прислугу и коллекционирует книжный антиквариат. В доме Линдта — образцовый застой, как и во всей стране. Но и империи, и гении смертны. Линдт умирает в маразме, кстати (галлюцинации, нарушения памяти, печеньки в супе). А через несколько лет разваливается и Союз. Галина Петровна не теряется и мутирует в образцовую бизнес-вумен. И вот этой стервозной красавице бабушке, которая не пропускает ни одной французской парфюмерной новинки и пирожков сроду не пекла, достается на воспитание внучка, Лидочка. Невестка тонет в море (собственно, с этого и начинается роман), не перенесший гибели любимой сын кончает с собой, и у Галины Петровны не остается выбора.