Манфред Грегор - Мост

— Ты видел? Этот нас не приветствовал!

Конрад только смеялся.

Но дома, когда он разговаривал с матерью, он даже не улыбался. Они беседовали так тихо, что Альберт почти ничего не мог разобрать.

Вскоре лейтенант Мутц уехал, а Альберт в тот же вечер побежал на чердак — он так долго там не был! Здесь он застал полный разгром. Солдатики растоптаны и изломаны, орудия покорежены. Все сооружения разрушены каким-то безумцем, все опустошено, раздавлено чьим-то тяжелым сапогом.

С ревом помчался Альберт за матерью.

— Глупый Конрад, — сказала она, растерянно оглядывая чердак, — будто этим можно что-нибудь изменить. — Но Альберт так и не понял, что она имела в виду.

Вероятно, он еще долго переживал бы это, если бы в день своего рождения — ему исполнилось четырнадцать лет — не подружился с одной девочкой, новенькой из их класса. Она была шатенка, одного с ним роста и понравилась ему с первого взгляда. В день своего рождения он с разрешения госпожи Мутц пригласил новенькую на чашку кофе. Девочку звали Траудль, она была из состоятельной и почтенной семьи. В окрестностях их городка у ее родителей было имение, и они послали сюда Траудль, когда воздушные налеты стали учащаться, и теперь девочка жила под присмотром своей бабушки и тетки в большом загородном доме.

Через два дня Альберт с восторгом принял ответное приглашение. На него произвели огромное впечатление и большой парк, посередине которого был расположен помещичий дом, и маленький бассейн, и ухоженный газон, и просторный птичник. Они мирно играли в мяч всю вторую половину дня. И когда Траудль в легком полотняном платьице, дурачась, бежала вприпрыжку за мячом, он окончательно понял, что она ему нравится.

Между тем мяч угодил в бассейн. Мутц ринулся было искать палку, но девочка со смехом и визгом прыгнула в воду и выбросила мяч на лужайку. А когда она вылезла из бассейна, мокрое платье облепило ее, четко обрисовывая стройную фигурку.

Альберт уставился на девочку.

— Ха-ха-ха! — прыснул он и с трудом проговорил — Какая ты смешная!

Он буквально задыхался от смеха.

Траудль оглядела себя, бросилась в дом и остановилась в прихожей перед большим зеркалом. С ужасом разглядывала она свое отражение. Потом побежала по лестнице в свою комнату, упала на кровать и разрыдалась. А Альберт сидел внизу у бассейна и терпеливо ждал. Наконец он пошел за ней в дом. Она спускалась ему навстречу с лестницы в легком цветастом платье.

Остановилась на верхней площадке, глубоко оскорбленная:

— Ты просто глупый мальчишка! Уходи отсюда!

Альберт удивленно взглянул на нее и смутился: он понял — его выгоняют! Красный от стыда и возмущения, выбежал он из дома, сел на велосипед и так нажал на педаль, что оборвалась цепь. Теперь вдобавок ко всему он должен еще и тащиться пешком!

Вечером на вопрос тети, почему же милый мальчик не остался пить кофе, девочка, чуть не плача, поделилась с ней своей обидой. Тетя внимательно выслушала ее и улыбнулась.

— А по-моему, Альберт Мутц хороший и прямой мальчик. Совсем не такой, как другие. Я бы на твоем месте еще раз подумала обо всем. Мальчики, которые в таких случаях смеются, нравятся мне больше других.

Альберт тоже рассказал матери все, что произошло у бассейна.

— Вот видишь, ты тоже смеешься, мама! — возмущенно воскликнул он.

— Конечно, Альберт, — ответила мать со смехом. — Я отлично понимаю, почему тебе было смешно!

Но она сочла правильным тут же объяснить сыну, почему девочка обиделась. И, не ограничиваясь этим, рассказала ему, для чего природа создала два пола — мужской и женский. Альберт был очень польщен: мать разговаривала с ним, как со взрослым. Но до конца так и не уяснил всего.

— Когда-нибудь тебе это станет понятно. Мне бы только хотелось, чтобы ты всегда приходил ко мне со всем, что у тебя на сердце.

И он обещал.

Как-то Вальтер Форст объявил:

— Мутц еще совершеннейший младенец, у него ярко выраженное позднее зажигание!

Мутц считал это позорным и долгое время страдал. А потом забыл. Но однажды на уроке им дали перевести латинскую фразу, в которой упоминалось, что у древних юноши и девушки купались вместе и без одежды, причем только девственники. Альберт немедленно подал голос:

— А почему, фрейлейн?

Почти весь класс разразился хохотом. Мутц покраснел. Учительница в наказание оставила его на час после уроков, а ему, как назло, хотелось поиграть со всеми. Он возмущенно рассказал об этой истории матери, которая попыталась все объяснить ему.

— Пожалуйста, пойди к директору и уговори его, чтобы отменили наказание, — попросил Альберт. Но мать решительно отказалась:

— Ничего с тобой не станется за этот час.

И действительно, этот час прошел даже интересно. Учительница принесла с собой огромную стопку тетрадей для проверки и предложила Альберту перевести несколько латинских фраз. Некоторое время он прилежно работал, потом посмотрел на парту, где сидела учительница. Лучи заходящего солнца бросали неяркий отсвет на ее темные волосы. Серьезная, сосредоточенная, углубившаяся в работу, она показалась вдруг Мутцу очень симпатичной.

— Фрейлейн! — тихо позвал он.

Она не слышала. Тогда он повторил немного громче:

— Фрейлейн!

Учительница подняла голову.

— Я хочу извиниться. Я… — он помедлил. — Я ведь задал этот вопрос совершенно всерьез. Досадно, что я так глуп, но теперь моя мама мне все объяснила.

Учительница подошла к нему и села рядом за парту.

— Послушай, Альберт, когда все ученики засмеялись, я решила, что все это было подстроено. Теперь мне и самой неприятно! Ты сердишься на меня?

Альберт снова покраснел: так с ним не разговаривал еще никто из учителей.

— Нисколько! — ответил он смущенно.

— Ну, а теперь ступай домой и передай от меня привет твоей маме. Я напишу ей. — Когда он выбежал из класса, она улыбнулась ему вслед.

На следующий день мать получила два письма. В одном сообщалось, что ее сын Конрад попал в плен к англичанам. В другом учительница писала, что мать Альберта может им гордиться. Всем сердцем порадовалась она обоим письмам. Конрад был теперь в безопасности. Война для него закончена. Перед отъездом на фронт он сказал матери: «Мама, я боюсь, что меня убьют».

— Уповай на него, Конрад! — ответила она, указывая на черное распятие над дверью.

Перед летними каникулами Альберт упросил мать, чтобы она отпустила его с Эрнстом Шольтеном на юг к большому озеру. Они поедут на велосипедах, спать будут в палатке и вообще вести себя благоразумно. Ей-богу! Мать провела несколько бессонных ночей, пока, наконец, не разрешила сыну эту поездку.

И вот все позади! Наступили каникулы. Да какие чудесные!

С плащ-палаткой, огромным рюкзаком и целым коробом наставлений и добрых советов Эрнст Шольтен и Альберт Мутц пустились в путь-дорогу. Добравшись до места, они пристроили свои велосипеды, наняли лодку за смехотворно низкую цену и, счастливые, доплыли до маленького пустынного островка с отлогим каменистым берегом.