Хюго Клаус - Избранное: Сборник

Андреа. И он сказал тебе, что хочет вырваться отсюда?

Хилда. Да!

Андреа (настойчиво). Убежать от родителей?

Хилда. И от тебя. Убежать из этого дома, где существуешь ты, из этой удушающей, затхлой атмосферы, в которой ты живешь.

Андреа (почти умоляюще). Как он это сказал? Он сердился или был расстроен?

Хилда. Нет, он успокоился, как только услышал, что мы отправимся путешествовать по Англии. В наше свадебное путешествие.

Андреа. Так вы едете…

Хилда. А ты будто не знаешь! Плетешь потихоньку в уголке свою паутину и ничего на знаешь. Не ты ли все время подслушивала, шпионила за нами и подсматривала из своего угла?

Андреа. А… о чем ты спрашивала его?

Хилда. Этого я тебе не скажу.

Андреа. Почему вы потом замолчали и наступила тишина?

Хилда. М-м…

Андреа. Ты поцеловала его?

Хилда. Да.

Андреа. И он позволил тебе это?

Хилда. Он поцеловал меня так, как муж целует свою жену.

Андреа. Ты лжешь! Лжешь!

Хилда. Он обнял меня за плечи, целовал меня в шею, а его пальцы скользили по моим волосам, по затылку, спускались все ниже.

Андреа (едва не плачет). Неправда!

Хилда (продолжает о чем-то своем, словно в забытьи). «Любимая», — сказал он и сжал меня в объятьях. Собачья преданность светилась в его глазах. Он сказал, что всю жизнь будет рядом со мной и никогда не оставит меня.

Мать. Кто? Томас?

Хилда (умолкает, сбросив охватившее ее оцепенение). Да, конечно, Томас. А потом вдруг убежал. Вот и все.

Андреа. Ты о чем-то умалчиваешь. Почему он закричал?

Мать. Хватит, Андреа! Твоя кузина все уже мне рассказала, она устала. Сейчас мы ляжем спать. И Томас скоро вернется.

Андреа. Они подрались.

Хилда. Неправда. Он поцеловал меня. Он страстно целовал меня. Мы чуть не упали и опрокинули стул.

Мать. Между вами действительно вышла ссора, Хилда?

Хилда. Нет, конечно, тетя. Я ведь уже вам рассказала.

Андреа. Она разделась перед ним.

Мать. Андреа, как ты смеешь даже думать о таких вещах? Все, что произошло, а вернее, все, чего не произошло, — это по твоей вине. Ты сбивала мальчика с толку, рассказывая ему сказки о том, что вы убежите из дому вдвоем и будете жить в Англии. Ты во всем виновата. Из-за твоего вранья, из-за твоих злобных наговоров на нас, его родителей, и будущую жену у Томаса снова начались припадки. Неужели тебе не совестно? Ты знаешь, насколько он впечатлителен, бедный мальчик, и играешь на его чувствах. У меня сердце замирало, когда я видела, как это невинное дитя запутывается в твоих сетях. Я предупреждала тебя. Я тебе говорила: оставь мальчика в покое.

Андреа (кричит). Да я здесь единственный человек, кто вообще думает о нем. Если кто и виноват в его болезни, так это только ты, мама.

Мать. Болезни? Вы только послушайте.

Андреа. Да, да, именно в болезни. Или, может быть, он абсолютно здоров? Ты и это хочешь скрыть, спрятать истину за ширмой лицемерных слов и красивых выдумок? Стыдишься своего больного сына?

Мать. Андреа!

Андреа. А эта, его будущая жена, разве не стоит предупредить ее и научить, как с ним управляться, как она должна ухаживать за своим женихом? Ибо, дорогая Хилда, с этого дня ему станет хуже. Знай же, дорогая невестка, что за этим припадком последуют другие и мама хорошо это знает. Я не права, мама?

Хилда. Что она говорит, тетя?

Мать. Чепуха, детка. Она бесится оттого, что брат не послушался ее, когда она звала его на улице. Впервые в жизни ее любимый братец наплевал на нее.

Андреа (срывается на крик). А любит он меня! Меня! Одну меня! Она ему не нужна! Он плевал на нее, на эту старуху которая надумала залучить мальчика к себе в постель.

Хилда. О, тетя!

Мать (кричит). Ты… ты бешеная кошка! Это тебя надо было запереть в психлечебницу, посадить за решетку! Да, да, тебя, змею подколодную, тебя, похотливую, грязную девку! И это моя дочь!

Сосед наверху стучит палкой в потолок. На минуту воцаряется тишина. Мать и дочь переводят дух. Короткое перемирие. Когда Андреа начинает говорить, голос у нее срывается. Она откашливается и продолжает, теперь голос ее звучит тише и пронзительнее.

Андреа. Вы с папой оскорбляете меня. Это так называемое счастье, которое вы уготовили Томасу, — самая настоящая низость и подлость, и знайте: вы от этого счастливее не станете. А меня вы ненавидите, потому что я мешаю вам закатить пышную свадьбу с колоколами и органом в церкви: невеста вся в белом, а Томас тыкается между вами, как теленок. Вы ненавидите меня, потому что я не позволю вам высосать из него все соки, не позволю вам медленно убивать его, не дам ему истечь кровью в окружении счастливых и довольных родных. (Тихим, проникновенным голосом.) Ты видишь, мама, я не прошу, чтобы ты любила меня, да и какая уж тут любовь, я только об одном прошу… ну пожалуйста, иначе случится непоправимое, ты ведь все понимаешь, мама, не настолько же ты слепа и бесчувственна.

Мать. Иди к себе в комнату, ложись спать.

Хилда. Я не желаю больше выслушивать подобные вещи, тетя. Как она смеет говорить мне это в лицо! Никогда в жизни меня так не оскорбляли. Я хочу уйти отсюда, тетя, я хочу поскорее вернуться домой, к маме, я расскажу ей все. О, такого я не ожидала…

Мать (грубо, обращаясь к Андреа). А ну, быстро в свою комнату, ты…

Андреа (уходит, но в дверях останавливается и кричит). Убирайся восвояси, беги к своей мамочке, там твое место. Две старухи! Пусть на тебе женится какой-нибудь деревенский увалень — молочник или кто-нибудь из твоих слуг, кому работать надоело. Давай, давай, беги за ним, пока не поздно. (Стремительно взбегает по ступенькам и скрывается в своей комнатке.)

Мать запирает дверь в гостиной.

Хилда. О, тетя, тетя!

Мать. Не расстраивайся, детка, больше это никогда не повторится, обещаю тебе, что ты в первый и в последний раз в моем доме слышишь такие ужасные вещи.

Хилда. О, ничего подобного я даже представить себе не могла. Я так хорошо думала обо всех вас и не предполагала, что стану причиной раздора в вашем доме, что Томас сбежит от меня, как от прокаженной, что меня обвинят… Я хочу уйти отсюда, тетя, и как можно скорее.

Мать. Подожди, детка, подожди. (Опускается на кушетку.) Послушай, Хилда, я больше не могу от тебя это скрывать: я солгала тебе. На нашей семье лежит проклятье.

Хилда. Я это поняла.

Мать. Я сама хотела бы уехать подальше отсюда, снять небольшой домик где-нибудь в деревне, с садиком и лужайкой, где так приятно посидеть вечерком. Но ничего не выйдет. Ведь мы не платим за жилье, Генри может жить в этом доме по милости Музыкального общества до конца своих дней. И потом, в деревне мое пособие по безработице будет намного меньше. Вот и приходится, как последним нищим, жить в городе, где нас знавали в лучшие времена. Мы могли быть счастливы, если бы примирились со своей судьбой, удовольствовались тем, что имеем, но ничего не выходит, по правде говоря, я и сама не знаю, почему. Иной раз я спрашиваю себя: «Почему мы несчастливы?» Потому что мы носим в себе все свои несчастья, Хилда, потому что мы притягиваем беду. Как все люди наделены определенным цветом волос, так мы наделены несчастьями, думаю я иногда.