Хюго Клаус - Избранное: Сборник

Томас. А я нет.

Андреа. Ты тоже доволен, просто не хочешь в этом сознаться, знаешь, что мне это неприятно. Но ведь тебе самому хочется: жениться на Хилде, чтобы уехать отсюда, от мамы и от меня.

Томас. Кому? Мне?

Андреа. Ты ведь сказал об этом Хилде?

Томас. Э-э… да… но только чтобы она успокоилась. Но это неправда, послушай, ты же знаешь, как я умею выдумывать, я ведь могу такое сказать, чего мне вовсе и не хочется.

Андреа. Ты сам не знаешь, чего тебе хочется.

Томас. Нет, знаю. Я хочу всегда быть с тобой, Андреа, всегда.

Андреа (с горечью). Ты и Хилде наплел, что ты всегда будешь с ней?

Томас. Может быть. Не помню. Она так сказала?

Андреа. Да, и еще кое-что.

Томас. Ну, это просто хитрость, это сплошная выдумка, ловушка, которую я для нее готовлю. Потихоньку заманю ее, пусть поверит в самые нелепые небылицы и окончательно запутается в моих сетях, вот тут я… начну действовать. Это просто тактический прием.

Андреа. Никогда ты ни на что не решишься, Томас. Ты просто трусливый мальчишка, испуганный ребенок, который никогда ни на что не решится.

Томас. Почему ты мне это говоришь? Раньше ты никогда так со мной не говорила.

Андреа. Раньше — да!

Томас. Почему же ты сейчас так безжалостна, так груба? Почему ты так изменилась?

Андреа. Потому что все теперь не так, как прежде, Томас, когда мы с тобой жили, как двое детей, ты и я. Ты даже и не заметил, что все вдруг изменилось, но завтра или послезавтра, когда вы поженитесь… (Выжидательно замолкает.)

Томас. И что же?

Андреа. А ведь вы поженитесь, не так ли?

Томас. Так.

Андреа. Ты поймешь, в один прекрасный день ты сам почувствуешь, когда утром посмотришь на нее… подумаешь о себе и обо мне, вспомнишь о наших былых днях и поймешь, что никогда уже больше не будешь ребенком, что тебя прибило к другому берегу и теперь ты среди чужих, среди взрослых людей, живущих по иным законам. В большинстве своем это распущенные грязные люди — таких большинство. Вот тогда до тебя все и дойдет, Томас, но все это продлится недолго, ибо ты дорого заплатил, чтобы войти в их царство, ты, сам того не сознавая, замарал себя грязью, когда начал вторить их хору, когда позволил использовать себя, когда уверял кузину, что любишь ее.

Томас. Я люблю только тебя одну.

Андреа. Ты вовсе так не думаешь.

Томас. Правда.

Андреа (подходит к нему, гладит его по голому плечу под халатом). Сейчас уже не имеет значения, Томас, правда это или нет. Теперь это уже не важно для меня. Я надеялась, что все еще может повернуться иначе, я думала об этом, когда ты пришел. Я хотела попробовать начать все сначала. Но когда ты предстал передо мной: беспомощный, весь промокший, испуганный мальчишка, который мечется между двумя огнями…

Томас. О чем ты, Андреа? Я тебя не понимаю.

Андреа (.крепко прижимается к нему). Это уже не важно. Все это вздор. Помнишь, как мы рассказывали друг другу всякие истории, когда маленькими лежали в постели?

Томас. Однажды папа проснулся и пришел к нам в комнату, он притворился, будто сердится, и стал колотить по подушкам, лежавшим в ногах кровати, а мы вопили во все горло, делая вид, будто нам и вправду больно.

Андреа. Вот и теперь мы так же притворяемся, только больше не визжим. Нет! Ну а свадебное путешествие в Англию? Это тоже твоя выдумка?

Томас. О да! Для тебя это, наверно, неожиданность. Хилда тебе и об этом наболтала? Так знай: это не выдумка, а это вполне серьезно: мы едем в Англию втроем.

Андреа. Хилда сказала, что вы едете вдвоем.

Томас. Я уже придумал, как все устроить, комар носа не подточит. Ты едешь за нами тайно, чтобы никто ни о чем не догадался, и вдруг в Лондоне, в зоопарке ты появляешься перед нами. Хилда выходит из себя. «Ты как здесь оказалась, Андреа? Как…»

Андреа (в ярости). Замолчи! Перестань говорить об Англии. Я не желаю больше слышать об этом. Все кончено! Кончено!

Томас. Но ведь ты сама мечтала о путешествии…

Андреа. Ах так? (Рыдает.)

Т о м а с. Не плачь. Успокойся, прошу тебя.

Андреа. Я-то думала, что мы с тобой заодно, что мы вдвоем стоим против всех — против папы с мамой, хромой тетки и кузины, против тех людей, что смеются над нами на улице. Но, оказывается, нет. Я одна, ты оставляешь меня одну. Но почему? Почему ты позволяешь распоряжаться собой как несмышленым ребенком?

Томас. Не знаю.

Андреа (тише и гораздо мягче, она все уже поняла). Да потому что ты и есть ребенок, и тебе хочется иметь машину с кожаными сиденьями, хочется вырядиться на свадьбу в новый американский костюм. И чтобы торжество состоялось непременно в городской ратуше. И еще хочется пригласить на нее менеера Албана. Ты на все готов, лишь бы покончить с такой жизнью. Ты стремишься к недостижимому. Тебе хочется все большего и большего. Сегодняшнего дня мало, тебе нужен завтрашний и послезавтрашний. И в этом ты ребенок. Я не виню тебя. Раньше я не замечала этого и подыгрывала тебе, сама того не сознавая. Но теперь все это уже не важно. Я люблю тебя.

Пауза.

Томас. Что ты будешь делать, когда мы уедем в свадебное путешествие?

Андреа. А когда я смогу выехать к вам?

Томас. Пока не знаю. Я еще не решил. Мама сказала, дней через четырнадцать.

Андреа. Так мама знает, что я должна поехать за вами вслед?

Томас. Она обещала разрешить это.

Андреа. И ты снова поверил ей? Она лжет так подло, так откровенно, а ты все попадаешься на удочку. Доверяешься ей, как слепой котенок.

Томас. Мне будет так грустно в Англии без тебя. Мама говорит, там все время идет дождь. Как только представлю себе, что поеду туда, в этот дождь, один, без тебя, мне кажется, я не выдержу.

Андреа. У меня колотится сердце, Томас!

Томас. Ты мне напишешь?

Андреа. Я вся пылаю, когда ты подходишь ко мне. Твои глаза словно круглые маленькие камешки.

Томас. А твои — два теплых карих огонька. Я вижу в них себя. Нет, не сейчас, сейчас темно, но я знаю, что всегда отражаюсь в твоих глазах.

Андреа. Да, твое отражение всегда там, а ты хочешь отобрать его у меня.

Томас. Ну что ты.

Андреа. Хочешь, хочешь. Не нужно говорить об этом. Скажи, что останешься со мной, и пусть эта Англия летит ко всем чертям, ну, скажи быстрее…

Томас. Пусть летит к чертям. Я забросаю ее бомбами, и она уйдет под воду, как огромный, толстый ломоть сыра, утыканный дырками от моих пулеметных очередей.

Оба смеются.

Андреа. Я люблю тебя, Томас, за то, что ты такой мягкий. Ты не похож на других мужчин с их бицепсами и желваками, с дубовой башкой, полной гнусностей.

Томас. Вот таких. (Делает отвратительную гримасу.)

Андреа (разглаживает его лицо). Ну вот, теперь ты снова прежний Томас. Ты похож на меня. Такой же, как я. И все-таки уходи поскорей, затеряйся среди этих людей. Ты сдаешься на их милость. Но так лучше для тебя, как говорит мама. Только… только от этого очень больно.