Сергей Есин - Мемуары сорокалетнего

Гортензия Степановна уже ждала мужа с ужином. Он аккуратно поставил машину, закрыл ворота, на всякий случай надел на педали сцепления противоугонное устройство — береженого и бог бережет! — и только тогда пошел мыть руки и садиться за стол.

За трапезой Евгений Тарасович, стараясь сдерживаться, рассказал все Гортензии Степановне. Та сразу приняла его сторону, начала отпускать ехидные замечания и разжигать в муже мстительные по отношению к директору чувства, говорить о врагах, о преследовании настоящего таланта.

— Ведь сам я вижу, — с обидой говорил Евгений Тарасович, — по-настоящему звонко получается… — Вертелось на языке «первый раз в жизни», но все же удержался, даже жене в этом не признался.

Ночью у Евгения Тарасовича случился инсульт. Гортензия Степановна, привыкшая во всем полагаться на себя, здесь не растерялась, схватила машину и мгновенно привезла из города врача: доехала до ближайшего автомата и вызвала «неотложку». Приехавшая бригада подтвердила диагноз, приняла необходимые меры и стала готовить больного к госпитализации. И пока молодые, рослые, похожие скорее на мясников или грузчиков, а не на врачей, ребята из «неотложки» возились с больным, Гортензия Степановна поймала себя на подловатой мыслишке: ну уж этот инсульт мужа она даром не оставит. Ей теперь будет чем занять свои дни. Она будет искать правду. На полгодика ей с ее опытом и хваткой хватит. В ее сознании уже стал выстраиваться ряд мучителей Евгения Тарасовича: Великий актер, Артемий Флегонтович и разные там прочие рангом поменьше. Она такое не оставит. Они будут знать, как травить талантливых людей. И тут же следующая мысль возникла: «Какая чепуха, лишь бы Евгений Тарасович выжил». Но предыдущая мыслишка все же была, существовала, червячком угнездилась в голове.

Работа у Саши Русакова интересная и разнообразная. Одно из преимуществ ее еще и в том, что ездит он по разным концам города — везде, где строит их СМУ. Естественно, при таком свободном распорядке и в магазин он может забежать, и просто потолкаться по улицам, а иногда, когда уже все сделано и едет он обратно в контору за нарядом на следующий день, и пропустить пивка. Кружечку. Не больше. Работает Саша быстро, потому что геодезист с большим опытом, несмотря на свои двадцать восемь лет, да и сама работа для специалиста молниеносная: строит СМУ фундаменты под здания, готовит нулевые циклы, а в задачу Саши входит оконтурить объект, привязать к местности, отметить высоты, проверить горизонтали и вертикали. Небрежности и «халтуры» здесь быть не может: не сойдутся у будущего здания углы, покривятся стены. Даже виртуозно Саша работает; приедет на стройку, выставит рейку, распустит треногу с навинченным на нее теодолитом, раз посмотрит в окуляр, два, подсчитал — и, пожалуйста, результат. В принципе работа закончена, свободное время, но к концу дня надо быть в управлении. Ну а в соответствии с диалектикой есть и отрицательные моменты в этой работе. Их в основном два: попробуй через весь город потаскай на себе в городском транспорте и треногу-штатив, и рейку, и теодолит, все, правда, на ремнях, через плечо. Да и зарплата — сто пятьдесят рублей и никаких сверхурочных, ночных, скоростных, высотных, снежных, морозных, тропических, никаких, как говорится, отгулов за прогулы. А у Саши, которого многие за моложавый вид называют Санчиком, семья: двое детей и жена Нонна. Нонна работает паспортисткой в ЖЭКе.

В тот день, когда началась эта история, Саша уже к двенадцати оттрубил на стройучастке в Отрадном, на плечо рейку, штатив, в руку портфель с бумагами и теодолитом, завернутым в чистую сухую байку, и по жаре поехал пораньше в контору: день зарплаты, святой, радостный день. Но радость в этот день ждала его еще одна.

Лишь только Саша просунул голову в дверь общей комнаты, где сидели диспетчерша Варвара Петровна, плановик Юленька и Тамара Григорьевна и где в углу стоял по идее его, Саши, письменный стол, который женщины превратили в хозяйственный — находились на нем плитка, электрочайник, жестяная банка из-под импортного индийского чая (хранился в ней, правда, чай грузинский байховый), посуда, ложки-вилки, так что, собственно, для работы Саши был оставлен малый клочок, не успел Саша даже приоткрыть дверь, как Юлечка повернула к нему в кудряшках головку и чуть обозначенный на лице носик с мелкими бисеринками пота и сказала:

— Саша, вас Владимир Васильевич, председатель месткома, просил срочно зайти.

— Зачем? — спросил Саша.

— Он не говорил.

— А зарплату уже давали? — снова спросил Саша, обращаясь ко всем.

— За зарплатой еще только поехали, — ответила уже Варвара Петровна, не отнимая телефонной трубки от уха и одновременно что-то записывая в своих бумагах. Варвара Петровна одинокая душа, и для нее зарплата тоже актуальна.

— Спасибо, Варвара Петровна. Кстати, в нашем гастрономе, — это был ближайший магазин, почти напротив управления, и Саша, направляясь с объекта, всегда в него заходил, — есть сосиски и только что привезли пиво.

— Хорошо. — Варвара Петровна заторопилась свернуть свой телефонный разговор.

— Спасибо за информацию, — сказала иронически Юля, уже нашаривая рукой сумку, стоящую на стуле возле ее стола.

— Нам не до пива, — брызнула из-за своего стола Тамара Григорьевна, — мы рабы конторы, гнешь, гнешь спину, а благодарности никакой.

«Какая муха ее укусила», — подумал Саша и пошел по коридору разыскивать предместкома.

Владимир Васильевич был в месткомовской клетушке.

Он сидел без пиджака, с распахнутым воротом рубашки и пил чай, обтирая толстую шею носовым платком. Заварной чайник стоял здесь же, на столе.

— Вы меня искали, Владимир Васильевич?

— Искал, Санчик, искал, — начал предместкома таинственно. — Да ты у нас все в бегах.

— Я что, по своей воле или бездельничаю? — Саша привык на всякий случай давать отпор администрации.

— Правильно, — примирительно сказал Владимир Васильевич. — Работаешь ты хорошо, жалоб на тебя нет. Вот поэтому местный комитет в моем лице и отстаивает твои права.

Еще когда Владимир Васильевич начал свою сиропную песню, сердце у Саши сладко сжалось, в ушах послышался свист ветра и перед глазами поплыло что-то зеленое, душистое, ласково взмахивающее ветвями — дорога, ее перелески, поля, покрытые до горизонта зелеными посадками. Но тут же он, трезво подумав, решил, что это может произойти только через годик или через два. Перед ним в очереди на машину стоит еще один человек, за ним Тамара Григорьевна, а она, хочет он или не хочет, все равно пройдет перед ним, такой уж у нее характер, да и вообще, хоть он, конечно, судьбой не обижен, но в смысле жизненных достижений и не очень везучий. Наверное, решил Саша, дают ковер, а ковер ему совсем и не нужен, сейчас их и в магазинах навалом. Волноваться особенно нечего. Но он на всякий случай, чтобы сделать приятное Владимиру Васильевичу, все же ласково-благодарственно улыбнулся и сказал: