Гарольд Роббинс - Воспоминания минувших дней

Он вздохнул. Нет, он, действительно, сумасшедший. В лучшем случае, его просто снова подставят, как было все двадцать лет с того самого дня, когда он в девятнадцатом году впервые встретился с Филом Мюрреем и Биллом Фостером.

Тогда, вернувшись из армии, Дэниэл получил место охранника на сталелитейном заводе «Ю-Эс Стил» в Питтсбурге и был зачислен в команду из двадцати человек. Начальник, бывший армейский сержант, питал особое пристрастие к дисциплине, поэтому охранники не получали никаких поблажек.

Первые два месяца прошли спокойно. Дэниэлу поручили охрану ворот, и он целыми днями стоял, наблюдая, как входят и выходят рабочие. В основном это были поляки, венгры и выходцы из других стран Центральной Европы, с трудом понимавшие по-английски. С ними почти никогда не возникало проблем — они делали свое дело и, хотя редко выглядели довольными, вели себя спокойно. Однако вскоре все пошло совершенно по-другому. С рабочими неожиданно произошла перемена. Они перестали улыбаться, в их взглядах все чаще чувствовалась настороженность. Когда Дэниэл входил в бар, они замолкали и старались пересесть подальше. Сначала он не придавал этому значения, но однажды вечером хозяин бара, щуплый итальянец, отвел его в сторонку и тихо, чтобы не слышали остальные, сказал:

— Послушай, Дэнни, ты хороший парень, но я прошу тебя больше не приходить.

— В чем дело, Тони?

— Скоро начнутся большие беспорядки, — сказал хозяин. — Люди взвинчены. Они боятся, что ты шпионишь за ними.

— Ерунда! — Дэниэл был неприятно поражен. — Как я могу шпионить за ними, если даже не понимаю, о чем они говорят.

— И все-таки не приходи сюда, Дэнни. — Тони пошел к стойке.

В тот же вечер сержант собрал своих подчиненных.

— Все это время вам жилось очень неплохо, — сказал он. — Но скоро вам придется показать, чего вы, действительно, стоите. Со дня на день мы ожидаем, что профсоюзы и коммунисты призовут рабочих к забастовке. Если она состоится, завод остановится, а этого мы не можем допустить.

— Каким образом, сержант? — спросил один из охранников. — Мы же не сталевары.

— Не будь идиотом, чтобы встать к доменным печам, найдется достаточно людей. Забастовщики попытаются помешать им войти, а мы, в свою очередь, должны помешать им.

— Значит, мы будем помогать штрейкбрехерам, — сказал Дэниэл.

— Мы будем делать свое дело, — отрезал сержант. — За что, по-вашему, вам платят пятнадцать долларов в неделю? Те, кто сейчас собирается бастовать, работают по двенадцать часов в день, а не имеют и десяти долларов. Они вообразили, что заслуживают большего, хотя большинство из них даже не умеет ни читать, ни писать по-английски.

— Чем мы поможем штрейхбрехерам, если будем с ними по разные стороны ворот?

— Шериф выделил двести человек, которые встанут за воротами.

— А если и их будет недостаточно?

— Вот здесь мы и понадобимся. — Сержант улыбнулся и, достав из кобуры пистолет, показал его собравшимся. — Эта маленькая вещица иногда бывает удивительно полезной. — Еще есть вопросы?

— Нет, сэр, — Дэниэл покачал головой. — Но…

— Что?

— Мне это не нравится. Я знаю, что такое забастовка, всякий раз были и убитые, и раненые. Стреляли даже в тех, кто не имел к забастовке никакого отношения.

— Занимайся своим делом, и в тебя не будут стрелять.

Дэниэл вспомнил Джимми и Молли Энн.

— Мне это не нравится, — повторил он. — Меня брали охранять завод, а не стрелять в людей и помогать штрейкбрехерам.

Сержант не выдержал.

— Если тебе не нравится, можешь убираться!

Дэниэл кивнул и медленно направился к выходу. У самой двери он услышал голос сержанта:

— Оставь здесь дубинку и пистолет.

Дэниэл положил свое снаряжение на стол и пошел к двери.

— Даю тебе четверть часа, чтобы собрать вещи, — бросил ему вдогонку сержант. — Если к нашему возвращению в общежитие ты еще будешь там, я вышвырну тебя вон.

Когда Дэниэл закрывал за собой дверь, он услышал голос своего бывшего начальника.

— Я никогда не верил этому мерзавцу. Нам говорили, что он красный. Если здесь остался еще кто-нибудь из коммунистов, то пусть скажет об этом и убирается, пока жив.

В комнате, где он жил с пятью другими охранниками, Дэниэл снял форму и, аккуратно сложив ее, оставил на койке. Потом достал из шкафа свою старую армейскую форму, собрал вещи, засунул их в мешок и вышел на улицу. Дежурные охранники выпустили его, не сказав ни слова. Их уже успели предупредить.

За углом Дэниэл увидел идущих ему навстречу бывших сослуживцев. Он хотел повернуть назад, но было уже поздно. Сержант поднял руку, и на голову Дэниэла обрушился страшный удар дубинки.

— Неплохо я его, — словно издалека донесся до него голос сержанта.

Встав с земли, Дэниэл попытался нанести ответный удар, но его рука только рассекла воздух. Разъяренные попыткой сопротивления, охранники набросились на него, размахивая кулаками и дубинками, и ему пришлось сжаться в комок, чтобы прикрыть голову и живот. Он снова упал и уже не смог подняться.

Удары вдруг прекратились. Дэниэл почти без сознания лежал на земле.

— Это навсегда отучит его совать свой нос, куда не просят.

Потом послышался другой, несколько испуганный голос. По-видимому, говорил кто-то из охранников.

— Мы не убили его, сержант?

Сержант перевернул Дэниэла на спину.

— Живой. Но если он еще раз покажется здесь, я убью его.

Последовал еще один удар, и Дэниэл провалился в темноту. К действительности его вернула резкая боль. Он попробовал пошевелиться, но боль усилилась, и он застонал. Ползком добравшись до фонарного столба, он все-таки встал на колени, и, держась за него, с великим трудом выпрямился. Его одежда была изорвана и залита кровью, вещи разбросаны по всей улице, пустой вещмешок валялся рядом.

Дэниэл стал собирать их, потом взглянул вверх на небо. Сияла луна. Когда он выходил из общежития, было восемь вечера, а сейчас в домах не светилось ни одно окно.

Медленно дойдя до угла, Дэниэл посмотрел на охранников, сидящих в будке. Им наверняка было известно, что сержант ждал его у входа, но они ничего не сказали. Первым побуждением было поговорить с ними, однако он находился не в том состоянии, сначала ему надо было прийти в себя. Дэниэл попытался закинуть мешок на плечо и чуть не упал. Тогда он медленно пошел прочь, волоча мешок за собой.

Бар Тони уже был закрыт, но через окно Дэниэл увидел хозяина, возившегося за стойкой, и постучал.

Тони поднял голову, но никого не увидев, подошел к окну.

— Закрыто, — начал он и запнулся. — Дэнни! Что случилось?

Дэниэл буквально ввалился внутрь. Тони помог ему дойти до ближайшего столика и взял со стойки бутылку виски.

— Выпей. Полегчает.

Взяв стакан обеими руками, Дэниэл опрокинул его в себя и почувствовал, как обжигающая влага согрела сразу его. После второго стакана ему показалось, что силы возвращаются.