Татьяна Соломатина - Роддом, или Неотложное состояние. Кадры 48–61

— Непросто с такой матушкой? — сочувственно вздыхал Святогорский.

— Мне со всеми непросто. При моём-то… — Габриэль вертела пальцем у виска.

— Ну да, ну да. Тяжело жить, когда все вокруг тупее дров.

— Но она хотя бы моя мать. Хорошая, добрая женщина. Не слишком-то и глупая. По общечеловеческим меркам. Я для неё была похожа на отца — и баста. Астеническое телосложение, арахнодактилия, долихостеномелия, деформация грудной клетки — всё это было для неё просто «в папу». Так оно и есть, Аркадий Петрович. И у моего отца был синдром Марфана, аутосомно-доминантное заболевание из группы наследственных патологий соединительной ткани. Мутация гена, кодирующего синтез гликопротеина фибриллина-один.

Святогорский смотрел на Габриэль с уважением. После перенесённой операции, после наркоза, после того, как она чуть не отправилась на тот свет, чудом избежав расслоения аорты… Она вела себя великолепно. И, несмотря на очевидную слабость, сохраняла и память, и отменное умение держать себя, да и ирония её не была злой. Умный человек, всё знающий о себе и принимающий всё. Ну да, у «марфанов» коэффициент интеллекта зашкаливающий. Почему? Кто бы знал.

— Я в курсе, что жизнь «марфанов» недолга. Тридцать-сорок лет. Смерть, как правило, возникает в результате расслаивающейся аневризмы аорты или застойной сердечной недостаточности. Судя по тому, что мой отец упал на репетиции — у него случилось именно расслоение аневризмы. Когда стал подходить срок — я поняла, что мне надо родить. Создать смысл жизни для матери. Оставить ей моё дитя.

Жестом Габриэль окоротила Аркадия Петровича, попытавшегося вставить веское слово.

— Да-да, я знаю про аортальное протезирование. И разумеется, как только я приду в себя, чуть окрепну, как только вы меня подлатаете — я лягу на операцию. Но кто бы мне разрешил беременеть и рожать, будь у меня уже искусственный аортальный клапан?

Святогорский посмотрел на Габриэль уже не просто с уважением — с удивлением. Как на единорога. В которых все только делают вид, что верят.

— Никто.

— То-то и оно. … А теперь я проживу и до преклонного возраста. Но уже с ребёнком. А не доживу — матери будет зачем жить. Понимаете?

Анестезиолог кивнул. Габриэль вдруг рассмеялась. Аркадий Петрович приподнял бровь.

— Вы-то, Аркадий Петрович! Вы же здесь, как я успела понять, самый образованный человек! Энциклопедически образованный!

— Нельзя объять необъятное, — закокетничал Святогорский. Ему было приятно. — Но если вы о вашем имени, то я…

Он несколько шутовски повертел головой. Действительно, анекдотическая ситуация.

— Да, моя впечатлительная матушка дала дочери странное имя, в честь героини фильма, который обожала в детстве, даже не подозревая…

— Что французский педиатр Антуан Марфан в тысячу восемьсот девяносто шестом году наблюдал пятилетнюю девочку с необычными прогрессирующими аномалиями скелета. И девочку эту звали…

— Габриэль!

И она рассмеялась, аж зажмурилась. Видно было, что она не сердится на мать. А действительно находит это очень забавным.

— Впрочем, позже выяснилось, что у девочки была врождённая контрактурная арахнодактилия. Но исторически название по автору прижилось. И уж потом американский генетик Мак Кьюсик открыл синдромом Марфана целую новую группу наследственных заболеваний соединительной ткани.

Святогорский присел на любимого конька, потому что чувствовал себя немного не в своей тарелке с такой спокойной, психологически и умственно зрелой родильницей. Когда здоровые бабы сходят с ума — эта сохраняла здравый рассудок.

— Никак только не могу понять, почему «марфаны» такие умные и талантливые.

— Меньше арматуры — пластичней нейронная связь? — предположила Габриэль.

Святогорский пожал плечами и грустно улыбнулся.

— Может быть, может быть…

— Я бы охотно променяла свой интеллект и таланты на здоровые суставы и глаза, и особенно — на здоровый корень аорты.

— Почему же вы не сменили ваше имя на какое-нибудь… иное…

Святогорский смутился, поняв, что ляпнул бестактность. Но женщина только снова рассмеялась и рукой махнула: оставьте смущение!

— Я и есть иная. Во всём. Кроме любви к своей матери. Здесь я такая же одинаковая, как… и все прочие дрова!

Габриэль быстро приходила в себя. Как только её состояние стабилизировалось — её перевели в кардиохирургию и Мальцева взяла дело под личный контроль. О ребёнке Габриэль было кому позаботиться — мама её ожидаемо оказалась совершенно сумасшедшей бабушкой. Генетический анализ показал, что дитя Габриэль здорово. Как минимум — по пресловутой пятнадцатой хромосоме.

Но прежде произошло ещё кое-что. На третьи сутки пребывания Габриэль в родильном доме, в её палату ворвался молодой человек с наружностью молодого Серёги Есенина. С огромным букетом, с тортом и шампанским, с какими-то ещё глупостями. И упал перед её кроватью на колени, чем ужасно напугал мамашу. Сперва — напугал. А затем — и обрадовал.

И выяснилось вот что. Тридцать семь недель назад в какой-то случайной компании он познакомился с очень необыкновенной девушкой, в которую сразу влюбился по уши. Они ушли с вечеринки, всю ночь бродили по городу, утром сели на электричку, высадились на какой-то станции, и ещё весь день бродили по лесу. Затем вернулись в город, отправились в ресторан, а затем — и к нему на квартиру… И круглые сутки любили друг друга. А потом она исчезла. Он проснулся — никого. Ни записки, ничего. Как и не было! Он перетряс всю компанию — никто её не знал и понятия не имел, как она там оказалась. Он перевернул весь город. Это было очень нелегко. Он даже имени её настоящего не знал. Габриэль представилась ему Анной. Попробуйте в городе, где количество жителей пошло на второй десяток миллионов, это не считая приезжих, найти девушку по имени Анна. Даже с такой характерной внешностью. Он был в отчаянии. Но как это обыкновенно бывает, разгадка пришла, когда он уже не ждал. Причём, с совсем уж неожиданной стороны. Как-то он был по делам в солидной конторе, занимающейся программным обеспечением. Его усадили в переговорной. Владелец, желавший переговорить с ним лично, задерживался. Когда парню надоел бесконечный кофе, он стал рассматривать фотографии на стенах. Успешные проекты. Корпоративы. Красивая верхушка айсберга под названием «эффективный бизнес». И вот, на одной из фотографий, он увидал её. Ту самую! Её было сложно не заметить. Она была выше прочих, даже самых высоких, на голову. Он схватил фотографию, побежал к офис-менеджеру… Дальнейшее было делом техники. Да, как-то она с нами работала над одним из проектов. Нет, она никогда не работает постоянно. Только на гонорарной основе. Подождите, сейчас посмотрим в базе данных.