Пьер-Луи Ганьон - Исчезновение Ивана Бунина [litres]

Ставка была высока, но Коллонтай, окрыленная открывшейся перспективой, верила в себя. Если ей удастся решить эту задачу, ее репутация высококлассного дипломата значительно упрочится. Посол уже предвкушала победу.

– Встреча должна пройти в условиях абсолютной секретности, – заявила Коллонтай.

Она понимала всю опасность предприятия.

– Не беспокойтесь. Я за всем прослежу. Будьте уверены: вам гарантирована полная конфиденциальность.

– А кто такой этот Карл Август? Эмануэль умер холостяком. Если верить тому, что писали в газетах, детей у него не было.

Лагерквист объяснил, что, по его сведениям, Карл Август был незаконнорожденным ребенком. Коллонтай удовлетворенно кивнула. Лагерквист умолчал лишь о том, что Карл Август был вполне способен вести одновременно двойную или тройную игру.

– Вы можете организовать нашу встречу? В ближайшие дни?

Коллонтай мгновенно забыла о своих недомоганиях, головокружениях и о подстерегавшей ее депрессии. Вдохновленная неожиданно открывшимися горизонтами, она ощутила невероятный прилив сил.

Лагерквиста обрадовала реакция Коллонтай. Он наклонился к ней и загадочным голосом шепнул:

– Вам знаком курорт Сальтшёбаден?

– Отлично знаком! Я там отдыхала – в последний раз перед Новым годом.

– Тогда сделаем так…

– Слушаю вас.

Хозяин таверны принес заказанную рыбу и пожелал обоим приятного аппетита.

– Сожалею, но французское вино у нас закончилось. Зато есть отличное немецкое.

– Немецкое? Какое же?

– Рислинг. Его доставили только вчера.

– Прекрасно!

В этот момент за соседним столиком, где, судя по речи, сидели немцы, вспыхнула перепалка. Старший из сотрапезников набросился с бранью на остальных за легкомыслие, с каким те отнеслись к возможной победе Адольфа Гитлера на выборах 5 марта.

– Думаю, этот человек прав, – заметил убежденный антифашист Лагерквист. – У Гитлера все шансы выиграть выборы.

Коллонтай его не слушала. Она с аппетитом снимала пробу с филе судака. Ей было хорошо. Она наконец-то увидела свет в конце туннеля.

– Изумительно вкусная рыба, – сказала она.

– Думаю, мы не ошиблись с выбором. Ваше здоровье! – воскликнул Легерквист и поднял бокал.

– За дружбу между нашими странами! – радостно ответила Коллонтай.

Она глотнула рислинга и принялась расспрашивать Лагерквиста о его делах. Ей хотелось узнать о писателе больше. Сбросив на время груз ответственности, связанный с работой, она любовалась его красивой внешностью. Коллонтай не забыла ночь, которую они провели вместе. Лагерквист заговорил о своих книгах и о том, что втайне мечтает в свой черед получить Нобелевскую премию. Коллонтай тронула его почти юношеская вера в себя.

– Выпьем за ваши творческие успехи! – весело предложила она.

В то же мгновенье она вдруг зажмурилась, а ее лицо исказила гримаса. К горлу подступила непереносимая тошнота. Лагерквист умолк и потянулся к ней рукой:

– Что с вами?

Коллонтай попыталась что-то сказать, но ей помешало удушье. Она приподняла правую руку, и та тяжело упала в тарелку. Не в силах преодолеть дурноту, женщина уткнулась головой в стол. На шум прибежал хозяин таверны. Вдвоем с вскочившим наконец на ноги Лагерквистом они помогли советскому послу усидеть на стуле.

Откуда ни возьмись появился посольский водитель и приказал вызвать карету скорой помощи. Вместе с Лагерквистом они поставили Коллонтай на ноги. На пару мгновений к ней вернулось сознание, и она обвела присутствующих мутным взглядом.

Посетители таверны вернулись к прерванным разговорам, но их голоса звучали приглушенно – все понимали, что произошло что-то серьезное. Инцидент не ускользнул от внимания занимавшего соседний столик Эрика Калльстрёма, репортера известной вечерней газеты.

Он достал блокнот, черкнул пару строк, выскочил из таверны, сел в припаркованную у дверей машину и помчался в редакцию.

Стокгольм, февраль 1933

Авторитет Швеции на международной арене не многим превосходил авторитет Норвегии. Когда-то Швеция правила судьбами народов Северной Европы, но это было столетия назад. Ее войска изрядно потоптали земли Польши, Пруссии, Литвы и даже России, перекраивая по своей воле соседние территории.

Теперь, когда Швеция вернулась в свои естественные географические границы и все последние десятилетия открыто и недвусмысленно провозглашала нейтралитет, она превратилась в государство даже не второго, а третьего ряда. Балтийское море перестало быть ее внутренним морем. Символом упадка страны стал массовый отток населения – в поисках лучшей жизни в США эмигрировали около миллиона шведов.

Королевство Густава V, вытесненное на задворки международной политики, редко привлекало интерес мировой прессы. Лишь раз в год, в декабре, все взгляды обращались к Стокгольму, где проходила торжественная церемония вручения Нобелевских премий.

В тот вечер новый премьер-министр Пер Альбин Ханссон, уединившись у себя в кабинете с министром иностранных дел Риккардом Сандлером, обсуждал с ним за рюмкой дижестива чрезвычайно деликатный вопрос. С огромного портрета на них строго смотрел маршал Жан-Батист Бернадот, напоминая о том, что именно этот наполеоновский офицер основал династию, правящую Швецией по сей день.

После ужина в мрачноватой обеденной зале министерских апартаментов Ханссон и Сандлер размышляли над путями выхода из крайне сложной ситуации, в которой оказалось правительство. Человек неравнодушный, идеалист с высокими нравственными принципами, премьер-министр воплощал в себе лучшие черты нового поколения социал-демократов, полных решимости управлять в интересах всего народа. Вместе с тем он оставался прагматичным политиком и не собирался уступать противникам.

– Мы должны принять решение быстро, – сказал Ханссон, проглотив рюмку арманьяка, который он предпочитал забористой шведской водке. – Иначе нам не поздоровится.

– Точнее не скажешь. Кабинет сейчас под всеобщим прицелом. Оппозиция с нас глаз не спускает. Газеты тоже. Как будут развиваться события, зависит от наших первых шагов. Не будем забывать, что мы – правительство меньшинства. Нас могут скинуть в любой момент.

Ханссона и Сандлера сблизила предвыборная борьба. Ханссон знал, что всегда может рассчитывать на ценные советы верного друга-министра. Именно он разработал план действий, позволившую социал-демократам прийти к власти. В тот вечер политики встретились по экстренной надобности. В связи с предстоящим вручением Нобелевской премии по литературе усилилось давление на кабинет, и шло оно с разных сторон.

Обычно премьер-министр не вмешивался в эту сферу. Но на этот раз, если верить поступающим сведениям, без его участия было не обойтись, и дело не терпело отлагательства. В последние месяцы посол Советского Союза Александра Коллонтай развила бурную деятельность с целью не допустить награждения Ивана Бунина и настоять на кандидатуре Максима Горького. По мнению многих, посол явно переходила допустимые для дипломата границы.