Валентин Костылев - Иван Грозный. Книга 3. Невская твердыня

Александра, едва переводя дыхание от страха, последовала за неизвестными ей людьми...

Вечером в Вознесенском монастыре поднялась тревога. В свою келью не вернулась с Москвы-реки черничка Александра.

Всех монахинь подняла на ноги игуменья Феодора. Обежали они все кремлевские улицы, площади, дворы, храмы, сады – нигде не нашли Александры. В ее келье догорала лампада перед иконой Марии Египетской. На столе лежала недошитая детская телогрейка.

Ночь.

В опочивальне государыни темно, только лампады перед божницей окружены лучистым сияньем.

Царица Мария лежит под одеялом. Около нее бабка Демьяновна.

– И вот привели те молодцы черничку... Ох, Господи, срам какой, какая напасть, какой грех!.. – шепчет бабка.

– Да говори же скорее... сказывай дальше, – нетерпеливо перебила ее царица.

– И прямо во дворец, и прямо в комнаты государевы... Ох, Господи, да что же это с государем нашим случилося?!

– Полно, Демьяновна, не убивайся!.. Господь с ним, батюшкой Иваном Васильевичем! Не тужу я. Такой он есть. Неспокойный. Говори, еще что слыхала ли?

– Слыхала, матушка, слыхала. Будто уж вторые сутки та черничка в государевых покоях живет...

– Молодая ли она? – тихо и спокойно спросила царица.

– Молодая, матушка, молодая да пригожая, сказывают.

– Коли так, будь что будет. Стар он становится. Слаб он. На меня обижается, да что ж я?! С другой, может быть, лучше ему... Пускай! Господь с ним! Измучилась я с ним, истомилась!.. Изнемогаю с ним!

Сказав это, царица закрыла глаза, откинулась на подушках навзничь.

– Жаль мне его, Демьяновна, – тихо сказала она. – Душа в нем хорошая, только неспокойная. Недужит он. Не осуждаю я его, Господь с ним!..

И немного помолчав, приподнялась, улыбнулась:

– Ненадолго это, Демьяновна. И от нее отстанет он. Чудит он. Выше всего заботы его о царстве, да вот и по убиенному царевичу он тоскует. И другое прочее. Не до нас ему. Прогонит он и ее. Но не радость мне и от этого. Страшный он!

Демьяновна руками всплеснула:

– Как же так, матушка государыня!.. Ужли тебе все одно: с ней ли он или с тобой? Спаси, Господи, что слышу я! В своем ли ты разуме?!

– Все одно, Демьяновна! Меньше гневаться на меня будет. Боюсь теперь я его! – холодно ответила царица. – Пускай потешится с другой, а я отдохну... Ой, как хочется отдыха! Да и невмоготу мне. Дите жду.

Демьяновна глаза вытаращила в испуге.

– Бог с тобой! Что ты говоришь, матушка?! Не моим бы ушам то слышать! Ахти, Господи! Да что же это с тобою?

Дворцовые государевы люди приметили, что царь Иван Васильевич стал в последние дни добрее и веселее. Он даже простил явившегося к нему с повинной атамана разбойной ватаги – казака Ивана Кольцо, пришедшего с царской грамотой в руках, в которой говорилось, что покаявшиеся разбойники, если они пожелают вернуться к мирному труду, будут прощены царем. Царские пристава давно искали ватагу Ивана Кольцо; за его голову был обещан большой выкуп, но найти его не могли. И вот он сам явился. Рослый, длинноволосый, угловатый, по-орлиному поворачивая голову, он осматривал окружавших его царедворцев исподлобья, недоверчиво. Царедворцы жались друг к другу, боясь подойти к этому неуклюжему великану. Очень много страшных рассказов ходило в Москве про него.

Иван Кольцо знал, что царь Иван самым безжалостным образом истреблял вольных казаков, грабивших купцов, царевых людей на Волге. Их предавали страшным пыткам, рубили им головы и вешали. Много погибло вольницы в царевых застенках. Часть казаков была истреблена царем, другие со страха быть пойманными ушли на север. И там Строгановы, приглашавшие казаков бросить воровскую жизнь, призвали их к себе на службу в Чусовые городки. Яков и Григорий Строгановы уже умерли, остались дети их – Максим Яковлевич и Никита Григорьевич и дядя их – Семен Аникиевич. Вот и Иван Кольцо, приговоренный к смерти заочно, решил оставить разбой и поступить к Строгановым, принеся повинную царю Ивану Васильевичу.

Царь пожелал сам допросить раскаявшегося разбойника.

Случилось это в один из праздничных дней после утрени в царевой Малой палате.

Царь долго с насмешливо-хмурой улыбкой оглядывал с ног до головы Ивана Кольцо.

– Ну! – сказал он, усмехнувшись. – Нагулялся?

– Нагулялся, великий государь, будет. Тоска-докука взяла... Знать, так Господом человеку положено, чтобы не всю жизнь воровским обычаем жить. Занедужила душа!.. Сил нет! Потянуло к праведной жизни, саблей казацкой государю послужить желаю!

Иван Кольцо стал на колени, отвесил земной поклон:

– Помилуй, великий государь! Прими нас на свою службу, чтобы добрыми делами могли мы свою вину искупить... Просим слезно, батюшка государь, прими!

Царь задумался, про себя тихо молвил: «Куда ж теперь тебя?!»

Наступило продолжительное молчание. Бояре стояли неподвижно, опустив взор. Им казалось чудовищным беззаконием появление тати [14]в государевых покоях.

– Следовало бы, по-Божьему, – сказал царь, опершись подбородком на посох, – тебе голову усечь, однако я дарую тебе и твоим товарищам жизнь. Слушай! Двадцать с пятком лет тому назад посланы были мною два атамана, Иван Петров и Бурнаш Ялычев, за горы проведать басурманскую землю к неведомым властителям неведомых земель. Те атаманы с Божьей помощью дошли до моря языческого Курейского. Побывали они в улусах Черной Мунгалии. Побывали они и в Желтой Мунгалии [15]. И реку великую Обь видели, и озеро Большое [16]видели. А хлеб в Мунгальской земле родится всякий, и золото, и самоцветы разные, и меха звериные невиданные. Говорили мне Строгановы-гости, будто выше той земли есть и еще земля, обильная всякой снедью. И царь там басурманский зело алчный и воровской, нападает он на соседнюю вотчину нашу, Великую Пермь, грабит ее, уводит в полон людей христианских. И положили мы войной на того царя идти... Строгановы-гости рать собирают великую из казаков и прочих людей, чтоб потеху над тем воровским царством учинить... Наказываю и тебе идти туда же вкупе с теми вольными людьми. Постоять ты должен за Русь честью... Бог простит в ту пору твои грехи.

Иван Кольцо ответил царю громко и бодро:

– Бью челом тебе, батюшка государь наш Иван Васильевич, послужу мечом и своею казацкою душой. Постою за матушку Русь, как Бог велит. Наскучила мне татьба неуемная. Соберу я своих казаков да вместе со Строгановыми людьми за Каменный Пояс [17]пойду воевать тех басурман окаянных.

Царь велел Ивану Кольцо помыться в бане, да в Чудов монастырь сходить Богу помолиться, да послушать дьяка Щелкалова, что он о тех двух храбрых казаках расскажет – об Иване Петрове и Бурнаше Ялычеве.

В точности исполнил наказ государя Иван Кольцо. Сходил в баню. Помолился в Чудове монастыре и к дьяку Щелкалову пришел.