Борис Тумасов - Иван Молодой. Власть полынная

Стародубский согласился:

- Пора. В Коростене и передохнут.

- В Коростене владычный полк архиепископа Феофила стоит. Не заморённый.

- Сопротивляться будет?

- Сломим…

Далеко вперёд выслали воеводы авангард.

Полкам велено было не останавливаться, лишь быть наготове и успеть развернуться для боя.

Из авангарда пригнали несколько пленных новгородцев. Те сообщили воеводам:

- Владычный полк Коростень покинул, а воеводе архиепископ Феофил настрого наказал не сопротивляться великокняжьим полкам московитов.

У десятника авангарда Холмский только и спросил:

- Новгородцы, каких захватили, сами сдались аль сопротивлялись?

И, услышав, что отбивались, рукой махнул:

- Добейте их!

В Коростене дворяне расположились на отдых. Коней расседлали, от брони освободились, довольные. Многие тут же улеглись спать, даже от обеда отказались.

Скинув кольчугу и ополоснувшись, Фёдор Давыдович направился к лагерю, обходил спящих, караулы проверял. Посмеивался в бороду:

- Теперь до утра не добудишься…

А в тот день, когда дворянский полк вступил в Коростень, по реке плыла судовая новгородская рать. С передового челна увидели новгородцы множество отдыхавших военных. Костры дымят, ратники по городку разбрелись. Неподалёку пасутся рассёдланные кони.

Новгородцы с челна удивлённо смотрели на незнакомых ратников, спрашивали друг друга:

- Псковичи, что ли?

- Кажись, нет. И не литвины, каких Казимир привести должен Новгороду в подмогу…

- Да московиты это, эвон погляди, стяги их! Новгородцы весла опустили, дивились:

- Люд на ладьях уведомить, пущай к берегу пристают.

- Нападём на московитов нежданно, сонных перебьём!

- Давай робята, греби к берегу. Мы сойдём, а вы к ладьям выгребайте, пущай причаливают, пока с берега караульные не узрели и тревогу не заиграли…

Вскоре ладьи новгородцев уже приставали к берегу» судовая рать высадилась и с криками, размахивая боевыми топорами, ударила по спящему лагерю. Рубили сонных, крушили. Крик и дикое конское ржание повисли над Коростенем.

Пробудился Холмский, ратник помог броню надеть, с саблей в руке выскочил воевода из шатра, кинулся в гущу боя.

Увидев его, дворяне опомнились, битва выровнялась. Ждут новгородцы: самое время владычному полку на московитов обрушиться, - да неведомо судовой рати о запрете владыки - в бой с полками государя московского не вступать.

Заиграли московские рожки, пошли дворяне в наступление. И побежали новгородцы. Фёдор Давыдович Стародубский, второй воевода, голос подал:

- Отсекай новгородцев от ладей! От берега тесни! Согнали пленных в одну толпу. Холмский допрос снял, а узнав, что по Ловати прошла вторая судовая рать, спросил князя Стародубского:

- Что с пленными делать? Нам вдогон второй судовой рати поспешать?

Фёдор Давыдович пожал плечами:

- Обуза нам, князь!

- Обузой не будут. Вели, князь Фёдор, в сабли их взять, в топоры!..

Когда побоище было окончено, сели дворянские ратники в седла, заиграли рожки наступление, и пошли дворяне вслед ушедшей по Ловати второй судовой рати…

В Новгороде ждали известий от воеводы Казимера. Но он от города далеко не отошёл, остерёгся. Случись беде, за стенами новгородскими можно отсидеться.

Бранились новгородцы, зло насмехались над незадачливым военачальником:

- Казимер к стенам городским припал, как дитя к сиське!

- Из этого воеводы песок сыплется, а в душе страх засел!

Участились побеги из ополчения. Убегали из Неревского полка, из Плотницкого… Скрывались в своих ремесленных слободах…

Ждала известий и Марфа Борецкая. Ни от воеводы Казимера нет утешительных вестей, ни от сына Дмитрия. А ещё ждала, что привезёт её дворецкий, которого она послала к великому князю литовскому. На свой страх и риск нарядила она посла с письмом и в нём не просила, требовала взять под своё прикрытие Новгород.

Недели считала, всё надеялась, а дворецкий всё задерживался.

Но вот докатилась до Новгорода весть страшная: порубили московиты первую судовую рать, никому пощады не дали.

В крике и плаче изошёлся Новгород. Выли во всех новгородских концах. Закрылась Марфа в своих палатах, ни слезинки не обронила, будто окаменела. А тут ещё к утру воротился дворецкий с неутешительной вестью: великий князь литовский из Вильно в Варшаву отъехал, а своим маршалкам заявил: король и великий князь в войну с Московией ввязываться не желает, у новгородцев своих сил достаточно, чтобы побить Москву…

Удар был стремительным и неожиданным, и Холмский собрался уничтожить и эту судовую новгородскую рать, когда получил приказ самого Ивана Третьего отойти к Шелони.

Как потом стало известно воеводе Даниилу Дмитриевичу, сюда подходило войско Казимера со всеми своими полками.

- Ну, - сказал Холмский второму воеводе, - кажется, наступает решительный час. Покажем, Фёдор Давыдыч, на что мы способны…

Войска сошлись на противоположных берегах Шелони. Часть своих сил Холмский укрыл в ближних лесах, остальных выставил на виду.

Новгородцы увидели - мало московитов, задирают:

- Лапотники! Прихвостни великокняжьи! Рыла суконные!

Послал Холмский разведать броды. Пора не дождливая, Шелонь обмелела. Места для переправы отыскали, и воеводы начали готовиться. А прежде Даниил Дмитриевич нарядил к воеводе Казимеру гонца с письмом, в котором предложил повременить с битвой.

Василий Казимер и его советники посчитали это слабостью московитов и возрадовались.

- Не станем время терять, - решили они.

- Выдвинемся против Москвы «клином», - предложил Борецкий. - Вели дать такую команду, Василий Лександрыч!

- Ударим «свиньёй», как рыцари немецкие сражались!

- То так, - согласился Казимер и отдал приказания по полкам.

Начали новгородцы перестраиваться, сбивались в толпы, смешались. Каждый искал себе местечко поукромней и от стрелы, и от сабли.

Кое-как построившись «клином», двинулись на московитов. Вскоре донёсся звук труб - то боярские дружины переправились, пошли навстречу новгородской «свинье».

Кони взяли в рысь, тысячи голосов кричали:

- Моск-ва-а!

Рой стрел полетел в новгородцев. «Клин» расстроился.

Подбадривая своих, Селезнёв закричал:

- Вперёд, новгородские молодцы! Ему вторил Дмитрий Борецкий:

- Ушкуйники, держись! - И выхватил саблю. Взывали к своим ратникам полковые воеводы всех новгородских концов. А в них неслись стрелы, и падали убитые и раненые. Вой и крики раздались над Шелонью.

Увидел Казимер, что не выдержать натиска московитов. Послал ближнего ратника к словенцам, чтоб ударили сбоку. А словенцы в ответ:

- Аль воеводе позастило, впереди у нас неревцы и плотничане!

Московские полки давят, не выбирая пути, ломят и кричат: