Леонид Ефанов - Князь Василий Долгоруков (Крымский)

— Из ваших слов я разумею, что Россия от принятия татар ничего корыстного не приобретет, — заключила Екатерина.

— Увы, это так.

— Но что мы наживем, коль Крым станет самостоятельным?

— Ну-у, — протянул Панин, — здесь приобретения будут неизмеримы… Сколь мало для пользы империи даст подданство Крыма с принадлежащими ему татарскими народами, то, напротив, чрезвычайно велико может быть приращение ее сил, если татары отторгнутся от Порты и составят независимое владение. Ибо одним этим Порта относительно России перестанет морально существовать. Она не сможет впредь беспокоить русские границы, и уже не так просто будет переводить войска через Дунай, имея сбоку независимых татар…

Панин рассуждал свободно, уверенно, что свидетельствовало о давно сложившемся у него представлении о будущем положении Крыма. Екатерина недолюбливала Никиту Ивановича, но при этом всегда отдавала должное его пониманию политических дел, знала, что Иностранная коллегия находится в надежных руках… «Никитка хоть и своенравен, — говаривала она как-то Григорию Орлову, — но до упадка дело не доведет…»

— По разуменью моему, — продолжал рассуждать Панин, — мы уже в этой войне можем достать желаемое положение, ежели обратим наш постоянный интерес к свободному кораблеплаванию по Черному морю для ободрения татар. Надобно объявить им о принятии вашим величеством решения воевать Порту до тех пор, пока она торжественно не признает независимость Крыма.

— Потеря полуострова и ногайцев для Порты равна самоубийству, — заметила Екатерина. — Турки будут упрямиться.

— Если мы хотим получить задуманное — то должны твердо идти намеченным путем… Даже если для этого потребуется лишняя кампания!

Екатерина, желавшая поскорее закончить войну, недовольно поморщилась.

Панин заметил это и убежденно добавил;

— Политический, военный и коммерческий барыш будет несравним с теми потерями, что мы понесем в результате затягивания войны.

— В таком случае в негоциации с татарами граф Петр Иванович должен везде и твердо подчеркивать, что мы не требуем от татар быть нашими подданными. Независимость от Порты — вот что надобно Крыму… Но при нашем покровительстве!

— Их следует обнадежить, что ежели они нынче отторгнутся от турок и подпишут с нами договор — мы не заключим с Портой мира, пока не утвердим с ней договором независимость Крыма, — повторил Панин.

— Хорошо бы решить дело полюбовно.

— Я надеюсь на это, ваше величество… Правда, некоторые наши генералы имеют другое мнение, — выразительно сказал Панин. — Но прибегать к силе оружия позволительно лишь тогда, когда нет возможности вести негоциацию.

Екатерина поняла, что он имел в виду Чернышева, предлагавшего в минувшем ноябре провести кампанию на Крым.

— Не будем их строго судить, — улыбнулась она. — Генералы на то и существуют, чтобы воевать.

— Надо бы им еще и думать, — едко бросил Панин.

Фраза прозвучала резковато — Екатерина раздосадованно поджала губы.

— Оставим в покое генералов! — властно взмахнула она рукой. И уже спокойнее добавила: — Я полагаю, что, требуя от Порты признания независимости Крыма и обещая последнему свое покровительство, мы и от татар имеем надобность потребовать взаимности… Свободу Крыма следует охранять!.. А для этого татары должны предоставить нам способы защищать их от любых неприятелей, кои могут посягнуть на земли ханства. Лучшим к тому способом является принятие наших гарнизонов в некоторые крымские крепости — скажем, Перекоп, Арабат, Кафу — и отдача нам одной гавани на берегу, откуда российский флот мог бы препятствовать турецким десантам…

(Позднее, читая протокол заседания Совета от пятнадцатого марта, она собственноручно напишет на полях:

«Не менее нам необходимо иметь в своих руках проход из Азовского в Черное море, и для того об нем домогаться надлежит».)

— При таком соглашении, естественно, должно быть поставлено условие о свободной сухопутной и водной торговле, — добавил Панин.

— Это приложится само собой!.. Граф Петр Иванович обещает скорый успех. И коли так произойдет уже в эту кампанию — надо быстро занять выговоренный порт Азовской флотилией Сенявина. Тогда — начав с турками негоциацию — будем прелиминарными пунктами выговаривать проход нескольких наших кораблей из Средиземного в Черное море именно в этот порт. Тем самым утвердим действительное основание нашего флота и, следовательно, всего мореплавания на Черном море… Я прошу вас, граф, изложить наши размышления на бумаге и зачитать на ближайшем Совете. Пусть господа обсудят и примут решение…

Никто из членов Совета не возражал против изложенных Паниным предложений. Тем более что он упомянул о беседе с императрицей. Споры вызвал вопрос о том, как трактовать независимость татар.

— Независимости добиваются тогда, — неторопливо рассуждал Григорий Орлов, — когда есть зависимость, от которой хочется избавиться. А желают ли такого избавления крымцы?.. Нет, не желают!.. Они с Портой единоверны, и те указы, что султан присылает для исполнения, не более суровы, чем в любом другом государстве… И потом, о какой независимости идет речь? Она ведь тоже бывает разная. Мы в это слово вкладываем свое понимание. А что подумают татары?.. Независимость — это возможность державы самой определять свою политику, выбирать друзей и союзников, объявлять войны недругам. И ежели Крым станет независимым, то он может выбрать себе в друзья опять ту же Порту, а Россию — в недруги.

Никита Иванович Панин, подивившись блестящей основательности и четкости суждений графа, поспешил пояснить:

— Мы действительно говорим о независимости Крыма. Но эта внешность — очевидная для всех! — будет внутренне подкреплена незаметными ограничениями.

— Какими же?

— Подписанием договора, в коем отдельными артикулами необходимо утвердить обязательства татар: во-первых, об отступлении от Порты навсегда, а во-вторых, о тесном и постоянном союзе Крыма с Россией.

— А что, есть договор? — спросил Орлов, поднимая дугою бровь. И сам же он ответил: — Бумажка!.. Татары из всех наших неприятелей всегда были наивреднейшими. И впредь таковыми могут быть, если у них совсем не будут отняты к тому способы… Они и мир-то с Россией заключали только тогда, когда он им был надобен.

— И всякий раз нарушали, — ворчливо вставил Кирилл Разумовский.

Орлов хотел продолжить монолог, но Панин решительно перебил его:

— Вы, граф, видимо прослушали, когда я изъяснял способы, кои помогут нам держать независимых татар в жестких руках. Для вас я повторю еще раз… Размещение наших гарнизонов в тамошних крепостях! Гавань на Черном море для флота вице-адмирала Сенявина! Крепости, что охраняют пролив между Черным и Азовским морями!.. Вот три наиполезнейших способа, что дадут нам твердую, но неприметную власть на полуострове.