Саша Бер - Кровь первая. Арии. Они

Дануха разнагишалась, но вместо того, чтобы куда-то идти, достала из туеска у стены горсть конопляного семени и высыпала его на банный камень.

— По париться надоть для начала, — прошептала она, — надо прогреться как следует, чтоб зубами не стучать по дороге.

Все пристроились вокруг камня и начали греться. Через какое-то время, уже обливаясь потом, Дануха кратко проинструктировала:

— Колдунков не бить, в голос не орать, а то дитя разбудите.

Послышались сиплые смешки. Голоса не было ни у кого. Дануха подняла метлу, взяв её как посох прутьями вверх. Сгорбилась вся, скукожилась, состроив на лице уродливую гримасу и медленно зашагала на выход, передвигаясь как нежить полудохлая, тем самым показывая пример, в каком виде им надлежит заявиться в гости. Все подхватили свои дубины и изображая из себя кто во что горазд, двинулись за Данухой. Зрелище было не для слабонервных: ужасающим и смехотворным. Кто-то ковылял, еле передвигая ноги, кто-то хромал, то и дело забывая на какую ногу, Неважна почему-то вообще скакала как коза, наверное, решив, что это очень страшно и должно насмерть напугать любого, только идущая за ей Хохотушка, то и дело валилась в беззвучном хохоте в снег, корчась в мучительных судорогах, охватывающих её бедный живот. К шатру Данавы она уже подползала на карачках лишь тихонько всхрюкивая и утираясь снегом.

Данава прожил со своей сеструхой всю свою сознательную жизнь. Казалось бы, знал её как облупленную, но почему-то ей каждый раз удавалось его застать врасплох. Этот раз исключением не был. Ещё когда они пошли Скотьего Духа гонять, а затем в лесу слышалась какая-то заварушка, колдуны знатно перепугались. Им то не знать, коль кто под этих опоенных баб попадёт, то исход один — смерть. А потом всё затихло и на долго. Эта тишина и спокойствие вокруг ещё больше нагнетало нервозности. И он сам и Батра, который вовсе мало что знал о Данухиных выходках, были на пределе нервного срыва, чутко прислушиваясь к каждому шороху. Для взрыва не хватало искры, и она прилетела вместе с распахнувшейся входной шкурой и кучей голых девичьих тел, шипящих как змеи, с бешенными глазами и с колами в руках, неудержимо прущих в узкий проход шатра.

— Скоти Дух, — прошипела изуродованное гримасой лицо Данухи.

И толпа мокрых девок, ворвавшихся в шатёр, стала кривляясь, расползаться вдоль стен.

На этом и закончился предел Данавиного терпения. Он вскочил, как будто ему в задницу стрелу воткнули, взвизгнул не своим голосом и кинулся на стену шатра. Он во что бы то не стало старался запрыгнуть на неё, цепляясь ногтями за потолочные шкуры и всякий раз не удачно. Падая на пол, он вновь вскакивал и вновь прыгал, колотясь в натуральной истерике. Батра, в отличии от Данавы воспринял приход отряда «голая смерть» очень спокойно, даже через чур. Он просто закатил глазки и повалился на спину, раскидывая руки в разные стороны. В одно мгновение шатёр наполнился зловоньем. Дануха выпрямилась, зажимая нос пальцами и обидчиво просипела:

— Фу, обосралися, засранцы. Вот и шуткуй с вами опосля этого.

Отовсюду послышался шелест безголосого смеха и девки демонстративно зажимая носы, побежали за предводительницей обратно в баню.

На пир «колдунки» не пришли и обещанное ритуальное избиение мужиков не состоялось, а на следующее утро они, обидевшись «на всегда», а Данава «как всегда», не с кем не прощаясь, покинули лагерь этих «дур невменяемых» и отбыли в неизвестном направлении.

Поминальную Масленицу [28]Дануха решила не игнорировать, ибо прямая помощь Дедов в её делах не помешала бы. Готовилась она к этому действу как следует. Перебрала в памяти всех, кого вспомнила, определилась кому печь блины, кого звать в непосредственные помощники. Долго думала, как быть со Сладкой, ведь Деды ещё на Дедовой седмице признали их родство в третьем колене, но взвесив все за и против, решила её пока не приглашать, коль та тем более обещалась ужиться в Матёрой Ку, то есть её можно будет призвать на землю в любое время, вернее в то время, как понадобиться. Свой очаг разбирать и перетаскивать на поляну она не стала, а общими усилиями вынесли на поляну очаг Данавы, шатёр которого пустовал до сих пор, вернее с тех пор, как он с Батрой пустился в бега. Девкам тоже всем было предложено поучаствовать, но кроме Хохотушки и Голубавы, никто не изъявил желания. Неважна не знала и не умела, к тому же мотивируя отказ тем, что находится под покровительством Хозяйки Леса и ей более никого не надо, Елейка сослалась в том же ключе на Степную Деву, а Буря с Белянкой просто промолчали, не вмешиваясь в дискуссию по поводу предстоящих действий, но тем не менее от поедания блинов не отказались, обещая на Разбитной Масленице [29]наверстать упущенное, но главным действующим лицом в поедании всё же являлась Воровайка. Блины эта крылатая бестия обожала до умопомрачения. Как только выставили очаг на поляне и раскалили камень, смазав его кабаньим жиром, Воровайка забыла про все свои обязанности и как приклеенная уселась на плече Данухи, постоянно нагло оря, чтоб ей давали в первую очередь, да и тормошила она их с завидной скоростью, порой выдёргивая их прямо из рук хозяйки, что-то высматривающей в узорах пропалены на его сторонах [30]. Казалось эта ненасытная прорва не заполнится никогда, но вдруг Воровайка выронила из клюва кусок блина на снег и замерла, уставившись на лес. Тяжело оттолкнувшись от плеча Данухи, отлетела на ветку, попрыгав немного на ней толи прислушиваясь к чему-то, толи принюхиваясь, а толи приглядываясь. Дануха ощутив увесистый толчок в плечо, при её старте, внимательно следила за своей питомицей. Чувство «что-то случилось», уже держало её в напряжении и предвкушении. Она не обманулась. Сорока не долго находилась в раздумье и резко встрепенувшись, как будто в неё кто из пращи попал, застрекотала тревогу, однозначно указывая в сторону бывшего баймака. Девки кинулись по своим шатрам срочно вооружаясь.

Выскочив с клюкой из своего шатра и уже прижав волчий колдовской хвост к древку, Дануха обратила внимание, что поведение Воровайки изменилось. Теперь с поведения «Тревога!», она просто указывала, что кто-то пришёл и отчаянно звала за собой. Дануха остановилась и задумалась. Все так же замерли, ожидая команды и не совсем понимая, чего это она впала в стояк.

— Голубава, останься с мальцом, — распорядилась она, — Елейка, Злыдня оставь, айда ножками, хотя нет. Ты скочи к на Злыдне через источник, а мы с Красной Горки, но в баймак не суйся, пока с горы знака не подам. Поняла?

— Поняла, — утвердительно ответила Елейка и завернула коня.

— Да, не спяши, — тут же выкрикнула ей Данава, — иди шагом и медлянно. Мы то доберёмся не скоро. Да гляди по сторонам.