Вольдемар Балязин - Правительницы России

А теперь снова вернёмся к Алексею с тем, чтобы и проститься с ним.

14 июня царевича привезли из Москвы в Петропавловскую крепость и посадили в Трубецкой бастион. 19 июня его начали пытать и за неделю пытали пять раз, а потом убили. Больной, слабый духом и смертельно напуганный Алексей признавался и в том, чего не было, стараясь, чтобы пытки прекратились как можно скорее. Он даже сознался, что хотел добыть престол вооружённым путём, используя и армию императора.

24 июня Верховный суд, состоявший из ста двадцати семи человек, единогласно постановил предать царевича смерти. А то, каким образом следует его умертвить, суд отдал на усмотрение отца.

Уже после вынесения смертного приговора Пётр приехал в Трубецкой бастион, чтобы ещё раз пытать сына. По одним данным, при последней пытке были Пётр, Меншиков и другие сановники. По другим — только Пётр и его особо доверенный человек, генерал-аншеф Адам Адамович Вейде.

Немец Вейде начал карьеру в России в первом потешном полку — Преображенском. Он сразу же был замечен Петром и вошёл к царю в такое доверие, какое не заслужил почти никто другой. Вейде сопровождал Петра почти во всех походах и путешествиях. Он был и в обоих походах под Азов, и под Нарвой, где попал в плен к шведам.

В 1710 году его обменяли на шведского генерала Штремберга, а в 1711 году Вейде уже участвовал в Прутском походе во главе дивизии. В 1714 году Вейде командовал галерой в сражении при Гангуте. На этой галере был и сам Пётр, наградивший Адама Адамовича орденом Андрея Первозванного.

В 1718 году Вейде стал Президентом Военной коллегии и принял деятельное участие в процессе царевича Алексея, присутствуя при всех его допросах и пытках. Иной раз Вейде был единственным кроме палачей, кто находился в застенке во время пытки.

Существовала версия, что Вейде присоветовал Петру отравить царевича. Пётр согласился, и Вейде заказал аптекарю очень сильный яд. Но тот отказался вручать отраву генералу, а согласился передать её только самому царю. Вейде привёл аптекаря к Петру, и они вместе отнесли яд Алексею, но царевич наотрез отказался принимать снадобье. Тогда они повалили Алексея на пол, оторвали половицу, чтобы кровь могла стекать под пол, и топором обезглавили упавшего в обморок, истощённого мучениями и страхом царевича.

И всё же трагедия на этом не окончилась: на авансцене истории появился ещё один персонаж — Анна Ивановна Крамер, которая была облечена Петром не меньшим доверием, чем генерал Вейде.

Анна Ивановна Крамер, дочь купца, члена Нарвского магистрата, в 1704 году была увезена в Казань, где стала любовницей местного воеводы. Затем воевода перевёз её в Петербург и там ввёл её в дом генерала Балка — мужа Матрёны Ивановны Моне, сестры Анны Моне. Однако и здесь Анна Крамер задержалась ненадолго, перейдя в дом фрейлины Гамильтон. Тут-то и увидел её Пётр, очаровался ею и, чтобы видеть Анну и беседовать с нею, определил её камер-юнгферой Екатерины.

Анна была в особом кредите у Петра. Он доверял ей то, чего не мог доверить никому другому. Именно Анна Крамер приехала вместе с Петром и Вейде в Петропавловскую крепость, где облачила тело царевича в приличествующий случаю камзол, штаны и башмаки и затем ловко пришила к туловищу его отрубленную голову, искусно замаскировав страшную линию большим галстуком. Но это — лишь одна из версий.

Есть и такая версия: 26 июня на последнюю трёхчасовую пытку приехали Пётр, Меншиков и другие сановники, а через семь часов после этого, и именно от пытки, Алексей умер. Есть свидетельства, что по приказу Петра Алексея удушили подушками четверо офицеров, а руководил всем этим уже известный нам Александр Иванович Румянцев.

Один из самых серьёзных исследователей дела Алексея Петровича, академик Устрялов, посвятивший изучению жизни царевича четырнадцать лет непрерывного труда, приводит десять версий его смерти. Наиболее достоверной ему представляется смерть от пыток.

Но нельзя полностью игнорировать и другие объяснения произошедшего.

Во всяком случае, 13 декабря 1718 года Румянцев был пожалован сразу двумя чинами — майора гвардии и генерал-адъютанта, а кроме того, были ему даны две деревни, ранее принадлежавшие сторонникам убитого царевича.

Царского благоволения за особые заслуги была удостоена и Анна Крамер. Она стала фрейлиной Екатерины, а затем и первой дамой при принцессе Наталье Петровне — самой младшей дочери Петра и Екатерины, скончавшейся, впрочем, сразу же после смерти своего отца. Забегая чуть вперёд, скажем, что, как только Петра похоронили, Анна Крамер уехала в свою родную Нарву, где и прожила до 1770 года, умерев на семьдесят шестом году.

История с Евдокией Фёдоровной и Глебовым, эпопея с поимкой и казнью Алексея долгое время были не просто предметами любопытства и активного соучастия Екатерины. Они стали для неё и убедительными иллюстрациями того, как её муж может поступить и с собственной женой, хотя и бывшей, но всё же матерью его детей, с собственным своим сыном и, наконец, с любовником этой несчастной бывшей жены, которая и при супружеской жизни опостылела Петру до последней степени, а тем более стала совершенно чужой после того, как его же стараниями была пожизненно заточена в монастырь.

Екатерина не могла не задуматься над страшной участью майора Глебова — храброго офицера, побывавшего и в огне Полтавы, и во многих других баталиях Северной войны, верная служба которого всё же ничуть не тронула каменное сердце её мужа.

А как женщина, она не могла не переживать, узнавая о десятках метресишек своего августейшего супруга, о безобразной сцене в Мекленбурге, когда предметом скотской похоти Петра стала его собственная племянница, затащенная им в спальню без малейшего зазрения совести на глазах у десятков придворных и самого её мужа — растоптанного и облитого презрением Петра, дотоле представавшего перед своими подданными монархом и сюзереном в герцогской короне.

Екатерина конечно же знала о бесчисленных амурных победах супруга над трактирщицами и княжнами, маркитантками и купеческими дочками, служанками и попадьями. Помнила она и о собственном своём приключении с ним, когда была для Петра солдатской портомоей и прислугой в доме Меншикова.

И потому следующая история, произошедшая с одной из её фрейлин и государем Петром Алексеевичем, высветившая перед нею ещё раз все его дурные качества — мстительность, болезненную жестокость, способность играть с человеком, попавшим к нему в руки, как кошка с мышкой, обнадёживать свою жертву, и всё же в конце концов убить её, — эта истории в жизни её заняла особое место, потому что многие перипетии её очень близко коснулись самой Екатерины через несколько лет.