Селим Ялкут - Братья

— Если бы твое чрево было столь же деятельным, как твой язык…

— Я достаточно страдаю и не хочу унижений.

— Ты заслужила их собственной пустотой.

— Уходи, прошу тебя.

— Если у тебя достаточно сил, чтобы перечить собственному мужу…

— Хорошо, хорошо. — Заговорила торопливо Миллисента. Последние слова были сказаны специально для Михаила…

— Теперь уходи. — Сказала Миллисента. — Я хочу остаться одна.

— Как видишь, твое упрямство способно воодушевить меня. Не смей запирать дверь, и у тебя не будет причин жаловаться…

Жоффруа ушел. Стало тихо. Михаил выбрался из укрытия.

День Михаил провел в спальне Миллисенты, выходить было опасно. Миллисента сослалась на нездоровье, была рядом. Но настроение было другим. — Послушай меня. — Сказала она, когда пришло время прощаться. — Я хочу, чтобы ты оставался в Иерусалиме. Ты должен открыться своим братьям. Это — достойные люди, я буду спокойна за тебя. Возможно, все переменится. Но не сейчас.

Ее голос звучал отрезвляюще сухо. — Сделай, как я сказала, и пока не ищи со мной встречи.

Она не позволила себя обнять. После коридорной темени снаружи казалось светло. Он был подавлен, никак не мог придти в себя. Привычно держался в короткой лунной тени. Останавливался, прислушиваясь, но голова была занята другим. Прошло некоторое время, пока не вернулось привычное чувство опасности. Он встряхнулся. Близкий шорох остановил, что-то таилось рядом, на расстоянии вытянутой руки. Он замер, вглядываясь, боясь пошевелиться. Сделал шаг, еще один. Рванулся, как поднятый охотником зверь, но поздно… и, брошенный лицом на землю, услышал торжествующий крик. — Попался, наконец. Попался.

__ __

Ночи не обходятся без новостей, и моя бессонница здесь кстати. Давно я не видел Раймунда таким растерянным. Франсуа перебрался неподалеку (я сам отыскал для него пустующее жилье), и Раймунд не побеспокоил никого, кроме меня и Фреины.

— Мы задержали человека, который разгуливал рядом с тайным убежищем венецианцев.

Я молчал. Известие важное, но можно было подождать до утра.

— Это Михаил.

Оказалось, меня еще можно удивить. Мы молчали, а я вспоминал разговор с Миллисентой. Участие этой женщины было странным. Там ведь обитают не только венецианцы… Другое дело — Раймунд. Венецианцы — единственно было у него на уме. Я не возражал. — Ты не ошибаешься? Это Михаил?

Раймунд затряс головой. — Не знаю, узнал ли он меня, но я узнал его совершенно точно. Карина говорила, он в городе.

— Где он сейчас?

— Его отвели в тюрьму. Я приказал. А сам пошел к тебе. Скажи, что делать?

— Не будем терять времени. Все остальное — потом. Главное, чтобы мы успели туда первыми…

Мусульмане хорошо позаботились о тюрьмах, они достались нам готовыми. По строгости содержания они могут удовлетворить самых жестокосердных, злодеи содержатся не только без света, но и воздуха. Единственным преимуществом может служить холод — даже в страшную жару от него начинает ломить кости. Тюрьма находится недалеко от дворца. Древние иудеи пробили в здешних скалах каменоломни, откуда доставали камень на сооружение Храма. Здесь, в подземных лабиринтах с реками и озерами укрывались иудеи после захвата Иерусалима римлянами, тут были места отшельничества и даже монастыри с выходами на поверхность в самых неожиданных местах. И сейчас здесь можно было встретить разных людей. Король великодушно разрешил осваивать эти места монахам, но те не торопятся делиться своими открытиями. Тюрьма — лишь ничтожная часть этих подземелий.

Несколько раз свернув в узком коридоре, который все дальше уходил в каменные глубины, мы добрались до тупика. Я порадовался основательности двери, толщиной в ладонь. Она заскрежетала так, что у меня заныли оставшиеся зубы. За безопасность узника можно было бы не опасаться, но не каждому убийце понадобится вламываться сюда силой. Странная смерть Саломона не выходила у меня из головы.

Михаил лежал на каменной скамье и едва поднял голову при нашем появлении. Я удержал Раймунда от проявления братских чувств. Внешне все были спокойны и сдержаны. Солдату, открывшему дверь, я дал монету, и он удалился вполне довольный. Эти солдаты — бывшие крестьяне имеют особые свойства ума — подозрительность и наблюдательность, которые сочетаются у них с природной ленью и слепым доверием к начальству. Монетой, я надеюсь, усыпил первые свойства и укрепил вторые. Лучшее, что я мог сделать — это отправить нашего Вергилия за вином. Что он так и поступит, я не сомневался. Насчет Михаила, стражник только пожал плечами. Он молчалив, ко всему безразличен. — Клянусь Богом, — добавил охранник, — тюрьма для него не в новинку. Те, кто попадает сюда впервые, выглядят более беспокойными. Этот — не новичок.

— Все идет хорошо. — Сообщил мне Раймунд, когда я, выпроводив стражника, вернулся в камеру. — Мы узнали друг друга. — Да, брат? — Михаил молчал.

— Это господин Артенак. Он — наш друг. Друг нашего отца. Он помнит тебя мальчишкой. — Михаил глянул без любопытства. Я удивился печали в его глазах.

— Я был другом твоего отца. — Сказал я. — Теперь хочу помочь тебе выйти отсюда. Мы должны вместе обдумать, как это сделать. Не будем терять время.

Михаил молчал, я воспринял его молчание выгодным для себя образом: — Я хочу, чтобы ты рассказал, как попал сюда.

— Расскажи, как есть. — Попросил Раймунд. — Мы — твои друзья. Доверься нам.

— Я знаю, ты пришел из Византии. Не правда ли? — Спросил я наугад и попал в цель. Михаил кивнул. — Как ты оказался там?

— Я был матросом. У генуэзцев. Зимой жил в Константинополе. Я попал в тюрьму, меня освободили с условием идти в Иерусалим.

— Зачем?

— Не знаю. На нас напали под Антиохией, освободил отряд местной стражи. Командовал горбун.

— Жискар?

Михаил пожал плечами.

— Он знает, кто ты?

— Знает. Я называл себя.

— Где ты жил все это время?

— У грека. Лев и змея. Постоялый двор. На него мне указал человек, который был со мной. Он умер.

— Но ты мог пойти к брату. — Я указал на Раймунда.

Михаил отмолчался.

— Значит, ты остановился у грека? Ты видел там Франсуа? Ты узнал его?

Раймунд удивленно уставился на меня. Михаил кивнул. — Грек использовал эту девушку.

— А что он хотел от Франсуа?

— Не знаю.

— Что грек хотел от тебя? Как ты можешь объяснить? Что ты делал там ночью?

— Разве я что-то украл?

— Там живут важные люди. Тебя будут допрашивать, пока не скажешь. Доверься нам. Даже если за тобой есть вина.