Глеб Алексеев - Подземная Москва

version="1.0" encoding="utf-8"?> prose_history Глеб Алексеев Подземная Москва

Роман Глеба Алексеева «Подземная Москва» издавался один-единственный раз – в 1925 году. Эта книга представляет собой большую библиографическую редкость, сохранились лишь единичные ее экземпляры, чему способствовало и то, что автор в 1938 году стал жертвой сталинских репрессий. Современному читателю роман Глеба Алексеева совершенно неизвестен, но он достоин его внимания и интереса.

В романе автор обращается к одной из загадок русской истории – величайшей культурной ценности мирового значения, так называемой библиотеке Ивана Грозного, поиски которой длятся вот уже почти пять столетий и продолжаются в настоящее время. Тайну исчезновения библиотеки писатель связывает с именем и судьбой замечательного архитектора Аристотеля Фиораванти.

Роман Глеба Алексеева «Подземная Москва» издавался один-единственный раз – в 1925 году. Эта книга представляет собой большую библиографическую редкость, сохранились лишь единичные ее экземпляры, чему способствовало и то, что автор в 1938 году стал жертвой сталинских репрессий. Современному читателю роман Глеба Алексеева совершенно неизвестен, но он достоин его внимания и интереса.

В романе автор обращается к одной из загадок русской истории – величайшей культурной ценности мирового значения, так называемой библиотеке Ивана Грозного, поиски которой длятся вот уже почти пять столетий и продолжаются в настоящее время. Тайну исчезновения библиотеки писатель связывает с именем и судьбой замечательного архитектора Аристотеля Фиораванти.

Глеб Алексеев описывает одну из экспедиций, предпринятых для поисков этой библиотеки в начале 1920-х годов в подземных тайниках Москвы. В романе, как и во всяком художественном произведении, имеется авторский вымысел, но он основан на глубоком знании вопроса, на исследованиях историков, на действительных событиях того времени. Прототипом главного героя археолога Мамочкина является известный археолог, посвятивший всю свою жизнь поискам библиотеки Ивана Грозного, Игнатий Яковлевич Стеллецкий, с которым писатель был, по всей видимости, хорошо знаком, так как описание жилища Мамочкина в мелочах воспроизводит комнату Стеллецкого. Как раз в эти годы Стеллецкий предпринимал попытки исследования подземных ходов Москвы. И хотя сюжет романа не совпадает с фактами целиком, многие сцены взяты, можно сказать, с натуры. Достоверны и жизненны типы героев, замечательно и документально описана Москва того времени (М. Горький очень ценил мастерство Глеба Алексеева – очеркиста).

Глеб Алексеев родился в Москве в 1892 году, в учительской семье. Семнадцати лет напечатал первый рассказ, в первую мировую войну ушел на фронт, став военным летчиком, был ранен. В гражданскую войну оказался беженцем, попал за границу, а в 1923 году вернулся на родину. К тому времени он был уже известным писателем, выпустившим несколько книг. В последующие годы регулярно выходили его романы и сборники, было издано собрание сочинений. В 1938 году Глеб Алексеев был арестован и погиб в заключении. Реабилитирован посмертно. В 1961 году переиздан однотомник его произведений, но «Подземная Москва» в него не вошла.

Вл. Муравьев

Ранним утром на Большой Никитской, в той ее части, где еще тенисты сады и не гулок шум трамвая, у оранжеватого домика, облупленного годами войны и революции, как плохой слоеный пирожок, остановился неизвестный молодой человек в серых гетрах. Внимательно проштудировав надпись: «К сапожнику Суркову – один звонок, к гражданке Оболенской – два коротких звонка, к акушерке Сашкиной – два длинных звонка, к археологу Мамочкину – два звонка длинных и один короткий», он позвонил два раза длинно и один коротко. Минут пять спустя на втором этаже открылось окошко, проклеенное зажелтевшей «Беднотой», в него глянула непричесанная четырехугольная голова. Глаза головы были сонны, зрачок от сна мутен, в бороде, словно бабочки, трепались приставшие от дрянной подушки перья.

– А-а-а! – хрипловато откашлялась голова. – Я сейчас!

По лестнице, визгливо заскулившей под ногой, без перил, истопленных в голодный год, мимо ванны, выволоченной на площадку в тот же год за ненадобностью да так и оставшейся, молодой человек поднялся в комнату археолога, и тот указал ему на сколоченный из двух макаронных ящиков диванчик.

Было часов шесть утра. На Кудринской площади прошел первый трамвай, от него хлопотливо дрогнули стекла. Молодой человек нашарил в кармане трубку, большим пальцем привычно, одним движением набил ее табаком, насыпанным прямо в карман. Закурил. Потом, от нечего делать, принялся разглядывать любопытное нутро археологического жилья. Вся правая стена была увешана очень пыльными серыми картонками, на них – обломки кремневых пряслиц, иголок из рыбьих костей, каменных грузил, молотков, топориков и других принадлежностей первобытного человека. В углу над диваном была укреплена берцовая кость их ископаемого владельца. Рядом – прекрасная коллекция расколоченных глиняных трубок времен Тараса Бульбы, ржавый скифский кинжал, с десяток бронзовых наконечников для стрел, растерянных скифами по курганам Украины. На отдельной картонке, заботливо подвешенной под старенькой кисеей, висели две монеты с потертыми надписями «Aristoteles»; под ними рукой археолога было написано: «Русские деньги, сделанные Аристотелем Фиораванти»…

– Итак, я к вашим услугам!

Он был нескладно высок, нижняя его челюсть, опорошенная плохонькой бородкой, обнаруживала упрямство и волю, нос свисал гнилой серой картофелиной, а в щели, опутанные в брови и ресницы, просвечивали два буравчика глаз, обострившихся от одной постоянной мысли. Молодой человек встал в необычайном волнении. Он подал археологу руку, потом спрятал ее в карман и снова сел.

– Продолжим наш вчерашний разговор, – сказал он.

– Этому делу, – отрывисто заговорил археолог, – я отдал всю жизнь? Вы помните, когда цари праздновали трехсотлетие, один из современных знатоков подземной Москвы профессор Стеллецкий подавал докладную записку о необходимости широчайших исследований… Ему не только не дали денег, но старались всячески затормозить работу… Я не знаю, что предпринимает сейчас профессор Стеллецкий, но я решился тогда же искать на свой риск и страх. В Собакиной башне, против Исторического музея, я нашел наконец…