Эмиль Кардин - Сколько длятся полвека?

На него посмотрели сперва настороженно, вскоре — уважительно. В Смоленск прибыл начальник политуправления РККА Бубнов, затем Ворошилов. Их доводы совпадали с тем, что сказал Сверчевский.

Сам он, однако, не усматривал особой проницательности в своем ответе. Странно было бы считать иначе, прослужив год бок о бок с Горбатовым (неужто Александр Васильевич достоин меньшего доверия, нежели комиссар?), помня бережную уважительность Якира к командным кадрам.

Сверчевский скучал в столовой, ожидая супа. К столику подсели двое, продолжая свой разговор. У обоих «ромбы» в петлицах, по ордену Красного Знамени. С черной бородой–лопатой, Карл догадался, комиссар дивизии. Собеседник с седым бобриком — москвич из инспектирующей группы.

Бородатый нетерпеливо окликнул:

— Товарищ подавальщица!

Девушка по–прежнему не замечала угловой столик.

— Попробуем «официанткой», а? И звучит лучше, — предложил седоволосый.

— Тебе и «офицер» ухо не режет.

— Нисколечко. По мне, неплохо «красный» либо «советский офицер».

— Давай, давай.

Карл задумался: впрямь, что дурного в слове «офицер»? Режет, пожалуй, слух, чернобородый прав: офицер — беляк, враг. Но укрепится армейская дисциплина, пусть будет офицер. Лишь бы барство не полезло, сословная спесь.

Сверчевскому хватало времени для размышлений и сопоставлений. Круг его штабных обязанностей оставался расплывчатым. Он получал то одно задание («спешно подготовьте материал…»), то другое («немедленно езжайте в Бобруйск…»).

Отсутствие определенности сбивало с панталыку. В голову не приходило, что это лишь для него — неопределенность, что она подчинена своей системе. Ему дают освоиться, привыкнуть, втянуться в жизнь округа, штаба, приграничных частей. Чтобы в один прекрасный момент так нагрузить…

А пока, товарищ Сверчевский, вы более или менее свободны. Утром можете заниматься верховой ездой, днем почитывайте окружную газету, загляните и в старые комплекты…

Красноармейцы из хозкоманды до зеркального глянца натирали воском паркет в штабных кабинетах и коридорах, на зеленой дорожке, покрывавшей лестницу, каждые два дня менялись белые чехлы, закрепленные надраенными медными прутьями.

Производила впечатление штабная солидность и чистота, строгость распорядка, перекрещенный ремнями дежурный при шашке у центральных дверей.

Листая в библиотеке подшивку «Красноармейской правды», он наткнулся на стихотворение «Штаб».

Библиотекарь объяснил: автор — начинающий поэт Александр Твардовский, похоже, талантлив.

Сверчевского, однако, больше заинтересовала заметка о посещении Буденным и-ского кавалерийского полка. «Товарищ Буденный сказал: «Конница имеет свои хорошие заслуги в годы гражданской войны с белогвардейщиной и в будущем по зову советского правительства будет главной силой в защите октябрьских завоеваний»».

Велики заслуги конницы в гражданской войне. Но — главная сила будущей войны?..

Перед направлением в Смоленск Сверчевского вызвали в штаб РККА. Лекции читали Тухачевский, Триандафиллов, профессора военной академии. Смысл их сводился к одному: грядущая война — война моторов. Индустриализация даст армии автомобили, танки, аэропланы. Из этого исходить в обучении войск, в разработке оперативных планов.

Хорошо, Тухачевский, Триандафиллов. Сам–то ты, Карл Сверчевский, заядлый конник, только что расставшийся с кавалерийским полком в Старо–Констаптииове, как думаешь?

Кто–то неслышно вошел в библиотеку, шепотом попросил книги.

Каково твое собственное мнение?

Я убежден: кавалерия сохранит свою силу, но решат моторизация армии, новые виды вооружения…

Тяготясь одиночеством, у себя дома, в небольшой комнатенке, Сверчевский завел белых мышей, приручил. Беспокоился: кто позаботится о мышах, если его пошлют на летние маневры?

Но приехала Нюра с дочерьми, и холостяцкая комната огласилась девчоночьим смехом…

В Белорусском воеппом округе Сверчевский в роли посредника впервые участвовал в больших маневрах: две кавалерийские дивизии, три стрелковые, 33‑я территориальная, корпусная артиллерия, авиация, связь, из–под Москвы прибыла танковая часть. Под руководством командующего округом А. И. Егорова проигрывалась «глубокая операция».

В местах, памятных Сверчевскому по 1920 году (мозырские заболоченные леса), развертывались сражения, предвосхищающие будущие. Сейчас он не чувствовал себя новичком — позади гражданская война, академия, штаб кавполка, военно–штабные игры под началом Якира — и взирал на происходящее острокритическим глазом посредника.

Да, части неповоротливы в наступлении, техника новая, а форсируются водные преграды, как в двадцатом, на чем бог пошлет. Укрепления атакуют вяло, успех в оперативной глубине не развивается.

И уж вовсе очевидно: территориальные формирования, милиционная система [11] Милиционная система предполагает внеказарменное воинское обучение без отрыва от производственной деятельности. отжили свой век. 33‑ю дивизию при пробной мобилизации довели до штатов военного времени. А проку?

Хорошо еще, что все эго заблаговременно вылезло наружу, будет устраняться. Не только он составил подробную докладную. Московские представители в том же духе выступали при разборе.

После учений Сверчевский вернулся в Смоленск бодрым, возбужденным. Чего только не накаркали врачи в Москве, Гурзуфе, Старо–Константинове. Нате же, спал на сырой земле, завернувшись в шинель, жил в шалаше — и хоть бы хны! Не слишком ли он вообще прислушивается к своему драгоценному здоровью? Что он, старик?

Стоит заглянуть в машинное бюро — девчата бросаются к нему:

— Карл Карлович, будем уошкой щи хлебать?

— Были бы щи, уошка найдется.

И — букетик каждой, цветок к цветку, васильки и ромашки.

Когда одна из машинисток выходила замуж, Сверчевский разыскал оранжерею, заказал букет.

На свадьбе отплясывал — пол ходуном ходил. Черт подери, он разменял четвертый десяток, не шестой…

После летних маневров Сверчевского вызвал новый начальник штаба округа Алексей Макарович Перемытов. Без предисловий протянул листок.

— Нужные вам строки подчеркнуты. Выводы Реввоенсовета. Красным карандашом подчеркнуто: разведывательная служба в округе страдает крупными недостатками. Хочу надеяться, — Перемытов подвинулся с креслом к столу, — хочу верить: в следующий раз не дадим повода для столь убийственной констатации.

Начштаба обрадовался, что Сверчевский владеет не только польским, но и французским.