Джозеф Хеллер - Поправка-22

— Tu sei pazzo, [10] Ты сумасшедший (итал.). — мило рассмеявшись, проговорила она.

— Почему сумасшедший? — удивился он.

— Perché non posso sposare. [11] Потому что мне нельзя жениться (итал.).

— Почему на тебе нельзя жениться?

— Потому что я не девственница, — сказала она.

— А кого это интересует?

— Да кто на мне женится? Кому нужна невеста, если она не девственница?

— Мне нужна. Я на тебе женюсь.

— Ma non posso sposarti. [12] Я не могу выйти за тебя замуж (итал.).

— Почему ты не можешь выйти замуж?

— Perché sei pazzo. [13] Потому что ты сумасшедший (итал.).

— Почему я сумасшедший?

— Perché vuoi sposarmi. [14] Потому что хочешь на мне жениться (итал.).

Йоссариан недоуменно нахмурился и с добродушной насмешкой спросил:

— Так ты, значит, не хочешь выйти за меня замуж, потому что я сумасшедший, а сумасшедший я потому, что хочу на тебе жениться, да?

— Si.

— Tu sei pazza! [15] Ты сумасшедшая! (итал.) — громко сказал он.

— Perché? [16] Почему? (итал.) — возмущенно вскрикнула она и резко села, так, что ее упругие круглые груди затрепетали под тонкой комбинацией, словно в припадке гневного возмущения. — Почему это я сумасшедшая?

— Потому что не хочешь выйти за меня замуж.

— Stupido! [17] Глупый! (итал.) — заорала она и размашисто шлепнула его тыльной стороной ладони по груди. — Non posso sposarti! Non capisci? Non posso sposarti! [18] Я не могу выйти за тебя замуж! Не понимаешь? Не могу выйти за тебя замуж! (итал.)

— Конечно, понимаю. A почему ты не можешь выйти за меня замуж?

— Perché sei pazzo!

— Да почему сумасшедший?

— Perché vuoi sposarmi.

Стало быть, потому что хочу на тебе жениться. Carina, ti amo, [19] Дорогая, я люблю тебя (итал.). — сказал он и нежно потянул ее вниз. — Ti amo molto. [20] Очень тебя люблю (итал.).

— Tu sei pazzo, — полыценно пробормотала она.

— Perche?

— Так ты же сказал, что любишь меня. А разве можно полюбить не девственницу?

— Можно. Если нельзя на ней жениться.

Лючана оскорбленно привскочила, готовая задать ему трепку.

— Почему это на мне нельзя жениться? — угрожающе воскликнула она. — Только потому, что я не девственница?

— Да нет, вовсе не поэтому, милая, успокойся. Но разве можно жениться на сумасшедшей?

Она было опять возмутилась, но потом поняла и, опустив голову на подушку, жизнерадостно расхохоталась. А потом окинула его одобрительным взглядом, и ее смуглые щеки расцветились жарким румянцем, а глаза чувственно затуманились. Йоссариан торопливо загасил обе их сигареты, и они молча прильнули друг к другу в упоительном поцелуе — как раз когда Обжора Джо, бесцельно слонявшийся по квартире, не постучав, отворил дверь, чтобы предложить Йоссариану отправиться с ним на поиски девочек. Увидев их, он остолбенел, но тут же опомнился и стремительно выскочил за дверь. Йоссариан еще стремительней выскочил из кровати и стал орать Лючане, чтоб она немедленно одевалась. Лючана огорошенно молчала и не двигалась. Тогда он рывком выволок ее за руку из-под одеяла и толкнул к стулу, на который она повесила свою одежду, а сам метнулся к двери и попытался захлопнуть ее перед носом у Обжоры Джо, уже подбегавшего к ней по коридору с фотоаппаратом в руках. Но тот успел выставить вперед ступню, и дверь не захлопнулась.

— Пустите меня! — судорожно извиваясь и корчась, возопил он. — Пустите меня! — Его надрывные вопли огласились нотками истошной мольбы. Потом он умолк и замер, глядя в щель на Йоссариана с обольстительной, как ему казалось, улыбкой. — Моя не Обжора Джо, — пылко объявил он. — Моя великий фотограф из шикарный американский журнал. «Лайф» знаешь? Шикарный большой снимок на шикарная большая обложка! Пусти, Йоссариан, и я сделаю из тебя шикарная большая кинозвезда. Голливуд знаешь? Много-много чав-чав! Много-много чпок-чпок!

Тут Обжора Джо на мгновение отступил, чтобы сфотографировать одевающуюся Лючану, и Йоссариан захлопнул дверь. Обжора Джо с маниакальным неистовством набросился на прочную деревянную преграду, потом ненадолго притих для мобилизации всех своих сил, а потом с новым неистовством ринулся вперед. В перерывах между атаками Йоссариан исхитрился натянуть на себя одежду. Лючана тоже надела свое зелёное платье, и при мысли о том, что она исчезает под платьем навеки, Йоссариана охватило жалобное отчаяние. Он поманил ее к себе и страстно обнял. В ответ она всем телом прильнула к нему и замерла. Йоссариан принялся романтически целовать ее закрытые глаза, и она уже чувственно замурлыкала, когда Обжора Джо, собрав последние силы, снова обрушил свое тщедушное тело на дверь и едва не сбил их с ног. Йоссариан оттолкнул Лючану и бешено заорал:

— Vite! Vite! [21] Скорей! (франц.) Запихивайся в свое шмотье!

— Про что это ты треплешься? — удивленно спросила Лючана.

— Скорей! Да скорей же! Одевайся, тебе говорят!

— Stupido! — огрызнулась она. — Vite — это по-французски. А по-итальянски — subito. Понимаешь?

— Si, si. Понимаю. Subito! Скорей!

— Si, si, — послушно откликнулась она и побежала надевать сережки и сапожки.

Обжора Джо прекратил свои бешеные атаки и принялся снимать их сквозь дверь — Йоссариан явственно слышал щелканье фотозатвора. Когда они оба оделись, он подождал нового натиска и резко распахнул дверь. Обжора Джо стремительно ввалился в комнату и плюхнулся на пол, будто лягушка. Йоссариан торопливо проскользнул мимо него к выходу и, ведя за собой Лючану, поспешно выбрался из квартиры на лестницу. С дробным стуком и громким хохотом устремились они по ступеням вниз, изнеможенно склоняя друг к другу головы, когда у них перехватывало от смеха дыхание и они на секунду приостанавливались, чтобы прийти в себя. Внизу им встретился Нетли, и они мигом перестали смеяться. Он был осунувшийся, чумазый и несчастный. Галстук у него съехал набок, мятая рубаха неопрятно топорщилась, а руки он засунул в карманы. Его, казалось, унизили и довели до отчаяния.

— В чем дело, парень? — сочувственно спросил Йоссариан.

— Да опять я, понимаешь, промотался, — со смущенной и горестной улыбкой ответил Нетли. — Просто не знаю, что мне теперь делать.

Йоссариан тоже не знал. Нетли провел последние тридцать два часа — по двадцать долларов за час — со своей любимой бесчувственной шлюхой, истратив до последнего гроша и собственное офицерское жалованье, и все деньги, которые присылал ему ежемесячно его богатый щедрый отец. А это значило, что он не сможет проводить с ней время. Она запрещала ему идти рядом, когда подыскивала на улицах других клиентов-военных, и впадала в ярость, заметив, что он тащится за ней поодаль. Он, конечно, мог дежурить возле ее жилья, но у него не было уверенности, что она туда вернется. Да она и не разрешила бы ему к ней зайти, если б он не заплатил. Секс без оплаты ее не интересовал. Нетли, впрочем, хотел просто увериться, что она не подцепила какого-нибудь его знакомого или совсем уж грязного поганца. Капитан Гнус, например, всегда покупал ее, оказавшись в Риме, чтобы травить потом Нетли рассказами о том, как он с ней спал и какие унизительные непотребства заставлял ее совершать.