Александр Чуксин - Однополчане

— Да чего смотришь? Кириченко и есть, — Елена Александровна зло переставляла на столе посуду. — Что, знакомая твоя? Не ожидал? И мы не ожидали. На вид такая девушка славная, приветливая. И вот — на тебе.

— А может, ошибка?

— Какая там ошибка? На немцев работает, ясно. А те ей помогают. Вчера со старостой поскандалила, а потом в комендатуру побежала жаловаться. И старосту сразу же сняли.

— А что он представлял из себя? — задумчиво спросил Яков, отходя от окна.

— Вреда никому не делал. Со всеми уживался.

— И с немцами тоже?

— Да, пожалуй, — замялась Елена Александровна.

«Лида Кириченко не дорожила своей жизнью, других спасала… Почему же она не ушла с нашими частями?» — Яков еще раз посмотрел в окно и тихо спросил:

— А где живут эти сестры?

— Да вон в том доме напротив, на втором этаже. А зачем тебе? Ты только идти туда не вздумай, предаст…

— Да нет, я просто так, — неопределенно ответил Яков.

Проснулся Валя, приподнял с подушки бледное личико, громко попросил:

— Мама, пить!

Елена Александровна поспешно кинулась к сыну.

— Валюша, сыночек мой. Ты лежи, лежи. К нам дядя пришел. Он папу видел, — и она укрыла сына.

Вскоре Елена Александровна ушла разведать насчет лодки, и Колосков остался один. Он подсел к мальчику, рассказывал ему всякие военные истории. Время тянулось медленно. Уже начало темнеть, а Елена Александровна не приходила. Может, что случилось? Отгоняя тревожные мысли, Яков обдумывал план своего побега. Если удастся достать лодку, ночью он переберется на другой берег, а там до своих километров тридцать. Уж как-нибудь он их одолеет…

И еще одно не давало летчику покоя — Лида. Не мог он поверить в ее предательство. Что-то тут не то. Он должен узнать правду. Для себя, для Назарова. Если же Кириченко действительно изменница, он убьет ее.

Колосков решил сейчас же сходить к Лиде. Он надел старенький тулуп Банникова, шапку, подпоясался и незаметно вышел из комнаты. Ночь была лунная и безветренная. Дощатый тротуар трещал от мороза. На улице тихо, станица погрузилась в глубокий сон. Даже облака как будто вздремнули, прижавшись друг к другу. Колосков огляделся и проскользнул в дом, где жила Лида. Отыскав на втором этаже дверь, он тихо постучался. За дверью раздался громкий голос:

— Не дури, Варя, входи, я опаздываю на службу.

Яков открыл дверь. В углу на диване в сером пальто, повязанная шерстяным платком, сидела Лида. Девушка, очевидно, собиралась уходить. Увидев Колоскова, она переменилась в лице. В это время из другой комнаты вошел пожилой румынский офицер в белом халате.

— Рана заживет, — проговорил он и, увидев в дверях незнакомого человека, настороженно уставился на него.

— Что вам надо? — резко спросила девушка, подходя к Якову.

Не давая летчику сказать ни слова, Лида оттеснила его к порогу, буквально вытолкнула за дверь. Сжимая в кармане рукоятку пистолета, Колосков сквозь зубы выругался:

— Сволочь!

Презрительно сощурив глаза, он подумал: «Если она выйдет сейчас из комнаты, я ее убью». Но Лида не вышла. Она захлопнула дверь и повернулась к румыну.

— Мадам, жду обещанного — проговорил тот.

Девушка быстро выпрямилась и, роясь в сумочке, проговорила:

— Простите, доктор, я забыла… — Она достала маленькие золотые часики и быстро сунула ему.

— Вот возьмите, а шубу сестры я завтра передам через Костелу. Только лечите скорее.

— Сами знаете, я рискую, лечу раненую, узнают… А у меня в Румынии дети, жена… — Он что-то забормотал по-румынски и, поспешно пряча часики, вышел из комнаты.

Когда в коридоре утихли шаги, Лида быстро подошла к дивану, приподняла спинку, достала связку газет. Вышла из школы и остановилась на углу улицы. Долго всматривалась в темноту, прислушивалась, потом медленно пошла вдоль каменной стены.

Навстречу девушке из-за угла метнулась человеческая фигура. Они подошли вплотную друг к другу. Лида тихо проговорила:

— Завтра ожидается приезд нового коменданта. Костелу передал, ночью будет облава.

— Хорошо. Парикмахеру скажите — у нас вышли из строя батареи для приемника, пусть достанет в госпитале.

— Вот здесь статьи, но нет передовицы.

— Секретарь райкома завтра напишет. Как сестра?

— Скоро встанет.

— У тебя все?

— Сегодня ко мне заходил знакомый летчик, но я не могла поговорить с ним. Хочу сейчас же разыскать его, ведь мы в одной части были. — Голос у нее дрогнул. — Я не хочу, понимаете, не могу допустить, чтобы он думал обо мне плохо.

— Об этом не беспокойся. Сделаем. А рисковать тебе нельзя. Летчика я разыщу сам, помогу ему выбраться. Вот раненой немного вина и печенья, пусть быстрее поправляется. Возьми листовки и передай Костелу, пусть раздаст солдатам.

— Хорошо. Сегодня передам, — шепотом ответила Лида.

— Ну, действуй, я пошел.

Лида осталась одна, и, как ни гнала она тяжкие мысли, они упорно не уходили.

«И надо же было Яше прийти в тот момент, когда был у меня этот румын. Встретит Назарова, расскажет ему. Ой как плохо получилось».

Многое отдала бы девушка за то, чтобы вновь встретиться с летчиком, рассказать ему, почему она осталась в станице, расспросить его про Колю. И то, что это было невозможно, страшно угнетало ее.

«Так вот ты какая! — думал Яков, идя по улице. — Жаль, что в Барвенкове тебя насмерть не свалила пуля… Дрянь, какая же дрянь!»

В дверях Яков столкнулся с Еленой Александровной. Та всплеснула руками:

— Да где ты был, Яша? Я уже не знала, что и думать, — голос у нее дрожал от волнения.

— Простите меня, Елена Александровна. Был я у Кириченко… Не поверил вам… Теперь убедился.

— Да ты успокойся, Яша. Мало таких среди народа нашего. И хватит о ней. Выдать она тебя, думаю, не успеет. Сейчас пойдем к Дону, там ждет Костелу. Он взял лодку с румынской переправы. Мы перевезем тебя на тот берег… Скорей, Яша, скорей… Вот тут приготовила тебе на дорогу все. Такой мешок получился, что еле донесешь, — она засмеялась. — Всей улицей снаряжали. Ну, иди… Я вещи захвачу и догоню тебя.

Не доходя реки, летчик заметил между кустов человека с веслом и направился к нему.

Румын молча пошел к берегу, Яков за ним. Их нагнала Елена Александровна.

— Садись впереди, а я буду грести, — на чистом русском языке проговорил румын.

— Вы русский язык знаете? — удивленно спросил летчик.

— Его родные жили в Бессарабии, — пояснила Елена Александровна.

Костелу бесшумно оттолкнул лодку от берега длинным шестом, потом взял весла со дна лодки, стал грести. Было слышно, как плескалась вода за бортом.

— До войны здесь было людно, — тихо заговорила Елена Александровна. — Вечерами катались на лодках, до самого утра лились песни. Счастливо жил народ в этих местах. А теперь…