Владимир Шатов - Возвращение

- Он чувствует тоже, что и я. - Плотников часто приходил в палату для тяжелораненых и читал Самовару книги.

Когда выпадал погожий денек, он выносил того в парк. Высохшее тело почти ничего не весило и Кириллу не верилось, что он несёт в руках взрослого мужчину. Часто он представлял, что перед ним пропавший без вести отец и рассказывал ему всю свою жизнь.

- Мать замуж так и не вышла, – лучшего собеседника для юношеской исповеди было трудно придумать. - Хотя один полковник настойчиво сватался… Она тебя забыть не смогла.

Самовар послушно раскачивался под порывами июльского ветра, и Кириллу чудилось, что его глаза блестели как-то по-особенному.

... В начале августа Плотникова попросили поработать в архиве, у него был каллиграфический подчерк, чрезвычайно редкий среди врачей. Разбирая папки с бумагами находящихся на излечении, он случай наткнулся на дело Самовара.

- Не может быть.

Он узнал его по номеру палаты и места кровати, а также по выразительным глазам смотревшего с пожелтевшей фотографии. Сначала Кирилл не поверил, что писаный красавец в довоенной форме кадрового военного и есть Самовар.

- Да у него же должна быть семья, красавица жена и дети! – вскрикнул юноша, рассматривая статного черноволосого офицера.

Плотников, воспользовавшись возможностями госпиталя, тут же послал телеграмму в военкомат по месту прежнего проживания Самовара. Мол, такой-то офицер числится ли в списках и живы ли родные? Через неделю пришёл ответ, советская военная машина работала как часы.

- На Ваш запрос сообщаем, что Калмыков Иван Тимофеевич числится пропавшим без вести с 1943 года. – Прочитал Плотников на фирменном бланке. - Семья в составе жены Евдокии Семёновны и сына Константина Ивановича в настоящее время проживают по адресу…

В глазах Кирилла потемнело, он представил себе, как обрадуется сын, узнав, что пропавший отец жив. Он тут же побежал к Самовару. Странно, но настоящая фамилия, которая теперь была известна ему, никак не вязалась с нынешним видом инвалида, и он продолжал называть его прилипшим прозвищем.

- Они живы! – крикнул Плотников на ходу, обращаясь к одиноко висящему на дереве человеку. - Я нашёл твою семью…

Самовар, широко раскрыв глаза, внимательно смотрел на взволнованного санитара.

- Ты не рад? – собеседник помедлил и моргнул два раза. - Но почему? Они обрадуются тебе… Прошло столько лет, а ты жив!

Самовар чётко мигнул два раза, и Кирилл сильно обиделся на него.

- Я ведь так старался!.. Как настоящий Шерлок Холмс вычислил и нашёл его семью, а калека даже не поблагодарил.

Две недели они не разговаривали, только в свой последний рабочий день, накануне начала осени, Плотников вновь вынес подопечного на природу. Он накануне много и мучительно думал, почему Самовар не хочет известить о себе собственную семью.

- Ты не хочешь, чтобы они тебя видели в таком состоянии? – догадался он, глядя в потухшие глаза инвалида. - Да?

Самовар опустил и поднял чуткие веки и по его бледным щекам покатились две прозрачные слезинки.

- Прости меня солдат, – после мучительной паузы попросил Кирилл, - я не хотел причинить тебе боль…

Самовар понимающе моргнул один раз и блаженно закрыл уставшие глаза, до вечера он мог понежиться под тёплыми лучами засыпающего солнца. Он знал, что перед ужином шумный Акимыч заберёт его в надоевшую до чёртиков палату...

- Завтра догуляешь!

Плотников молча, пошёл собирать вещи и через час он уже ехал обратно в Москву. Где-то на середине пути в вагон зашёл калека, певший очередную грустную песню.

- Какая разница, где человек потерял ногу?.. В любом случае ему больно. - Подумал студент, вспомнив висящего на дереве Самовара.

Когда инвалид, натужно ковыляя, добрёл до Кирилла, тот достал из собранных на покупку пальто денег, отложенных из зарплаты, крупную купюру и протянул опешившему нищему…

Генерал-майор Шаповалов не видел распростёртый в огне и развалинах Берлин. Его боевой путь закончился в австрийских Альпах.

- Впереди союзники! – донесла разведка.

- Стоп машины, - приказал командир корпуса, - войне конец.

Неожиданно оказалось, что дни утрат и печали минули, поскольку навстречу через реку спешили вооружённые, но улыбающиеся американцы с горячим желанием пожать руку.

- Россия, браво! – с акцентом выкрикивали они, норовили обняться и предлагали заморские сигареты.

- Не Россия, а Советский Союз… - поправил их генерал-майор.

Они закурили и выпили отечественной водки. И закрепили Победу американским виски. Но главную черту в войне подвели на Параде Победы в Москве 24 июня 1945 года.

- Погода выдалась плохой. – С сожалением глядя на насупленные небеса, сказал Иван Матвеевич.

- Столько слёз люди пролили, - заметил стоящий рядом герой-танкист, что природе тоже не грех поплакать в такой день…

Над торжественным городом нависли сумрачные облака, и какой-то осенний дождь брызнул на столичную брусчатку.

- Да разве это помеха для фронтовиков, ещё не отвыкших от скользких дорог и грохота боя! – бодро произнёс он.

- Пройдём как надо.

Перед началом Парада генерал-майору Шаповалову выдали саблю и приказали возглавить сводный батальон танкистов 3-го Украинского фронта. То было захватывающее дух торжество.

- Будто сгусток энергии и порыва армии-победительницы вышел на встречу с народом. – Сказал лейтенант-танкист со следами ожога на лице.

- Который отстрадал вместе с ней долгих четыре года. – Согласился генерал.

- Это пик нашего единства!

Танкисты, лётчики, пехотинцы, моряки ритмично двигались по брусчатке Красной площади в таком же строгом порядке и взаимодействии, в каком ещё два месяца назад громили врага. Влажный ветерок, будто волнуясь, остужал разгорячённые лица маршировавших воинов и принимавшего парад московского люда...

- Прямо дрожь по телу! – признался Шаповалов статному полковнику, когда знамёна разгромленных немецких дивизий полетели к подножию Мавзолея Ленина.

- Мы так долго к этому шли! – полковник украдкой вытер влажные глаза.

- Жаль, что слишком много наших товарищей не дожили…

- Они сейчас гордятся нами!

… После войны Иван Матвеевич поступил в Академию Генштаба и перебрался в Москву.

- Охота тебе учиться!? – подшучивали над ним иные командиры.

- Учится никогда не поздно…

- Вон, какого врага одолели! – хвастались хмельные победители. – Кто лучше нас может воевать?

- За плечами знания не носить, - отшучивался он, - да и военная наука не стоит на месте.

В 1947 году тот решился и пригласил с собою в поездку крестницу Ларису Буханцову.

- Приезжайте в Москву, погостите, познакомлю с семьей, - настаивал он в письмах к отцу.

На Павелецком вокзале они встретились.