Ф. Вишнивецкий - Тридцатая застава

— Вас же предупреждали! Вот так солдат… Сейчас выезжаю на место. Возвращайтесь на заставу и организуйте поиск. Да свяжитесь с соседями, чтобы птица не перелетела… Впрочем, отставить соседей. Сам свяжусь с ними… На помощь высылаю взвод маневренной группы…

Горько и обидно. Не за «солдата», конечно. Иногда эта любимая поговорка старшего политрука произносилась таким добродушным, ласковым басом, что на сердце становилось тепло. Обидно, что с первых дней проворонил нарушителя.

«Скорее на заставу! Может, еще не все потеряно», — утешал себя Кольцов, но это не успокаивало.

Тревожная группа застала озябшего Семенюка у куста, где обнаружен след нарушителя.

— Селиверстов! Рекса на след! — приказал командир отделения.

Но тот следа не взял. Поеживаясь от холода, он с недоумением поглядывал на своего хозяина.

— Ищи, друг, ищи! — торопил проводник.

И вдруг Рекс нервно пошевелил ушами, потянул носом и насторожился. Потом дернул поводок и взял наискосок от следа в сторону границы. Селиверстов устремился за ним. У самой речки собака остановилась, принюхиваясь. Шерсть на загривке стала дыбом.

— Ну же, Рекс, ну! — уговаривал проводник, подталкивая собаку, и она рванулась к торчавшей невдалеке ветке и начала лапами разрывать снег.

— Что там? — нетерпеливо спросил старший группы поддержки.

— Черт его знает… Вот — какой-то прутик… — Селиверстов подал подобранную Рексом ветку.

— Ветка как ветка. Но что это? Снег? — старший присветил фонариком, и теперь все заметили, что к нижнему концу ветки что-то привязано тряпкой. Передав фонарик Селиверстову, он осторожно начал разворачивать комок, согревая его своим дыханием. Под тряпкой оказалась засаленная бумага, а в ней остатки бутерброда. Видимо, нарушитель специально подготовил этот своеобразный «подарок», чтобы отвлечь собаку от следа, если его обнаружат советские пограничники.

— Дивн-но! От i снiданок для Рекса, — не стерпел балагур Денисенко, но его шутки никто не поддержал, а командир отделения недовольно покосился на пограничника.

— Нечего зубы скалить… Все это неспроста, хитро задумал, подлец. На границе случайностей не бывает — наставительно произнес он и, спрятав в карман «собачий завтрак», стал разглядывать при свете фонарика измятую бумажку.

С большим трудом удалось разобрать прыгающие буквы, написанные вкривь и вкось простым карандашом.

Видно, автор писульки не очень дружил с русскими буквами и писал не за столом, а на ходу, в спешке.

«О дзесентой године к вам пролезе недобри человек, ворог. Верьте, я ваш пшиятель».

— Нашелся приятель! Провокатор он, запутать хочет, — зло произнес кто-то из пограничников.

— Почему провокатор? А след? Надо разобраться… — возразил Семенюк.

— Отставить разговоры! — оборвал бойцов старший группы. — С «пшиятелем» без нас разберутся, а наша задача — перехватить нарушителя…

Разбившись на группы по два, пограничники ушли на преследование в направлении вероятных путей прорыва.

На рассвете метель утихла. Удрученные бесплодными поисками бойцы возвратились на заставу. Здесь их встретил комиссар отряда Шумилов. На этот раз его живые, немного насмешливые глаза под белесыми бровями глядели мрачно. Могучая фигура ссутулилась, словно сжалась в объеме.

После донесения Кольцова старший политрук сейчас же дал указания маневренной группе и коменданту участка капитану Птицыну, а сам вызвал машину и выехал из Збручска на тридцатую.

— Докладывай, солдат… Может, ложная тревога? — потребовал Шумилов, перехватив Кольцова у ворот заставы. Он все еще надеялся, что произошла ошибка или недоразумение. Ведь еще недели не прошло после попытки диверсантов прорваться на правом фланге.

— След в нашу сторону точно обнаружен, товарищ комиссар. А вот и предупреждение… — Кольцов передал Шумилову странное письмо.

— Интересно знать, кто этот таинственный «пшиятель». И можно ли ему верить? — задумчиво проговорил комиссар, прочитав записку. — Десять часов — это по нашему времени около двадцати четырех. На лыжах нарушитель мог далеко забраться… — Увидев старшину, укоризненно покачал головой. — Как же это могло случиться, Алексей Федорович, а? Ну, ничего не поделаешь… Немедленно кормите людей, и будем продолжать поиск. Да и меня не забудьте. А вы, старший лейтенант, свяжитесь с маневренной группой, что там у них? Может, нарушитель уже задержан…

Поиски маневренной группы ничего не дали.

Тревога на тридцатой заставе продолжалась.

Если бы все, о чем будет повествоваться ниже, было известно пограничникам, совершенно по-иному развиваюсь бы события на заставе. Но в том и заключается главная сложность пограничной службы, что очень трудно, а зачастую и невозможно предвидеть замыслы сопредельной стороны.

Потребовались годы, чтобы разгадать и понять скрытые пружины тайных происков немецкой разведки, которые так или иначе отразились на судьбах героев повести. Многое удалось выяснить после освобождения Западной Украины, а кое-что стало известно только в начале войны, после нападения гитлеровцев на нашу страну.

Местечко Ольховое, как к большинство поселений Западной Украины, ютилось в долине. Среди крестьянских крытых соломой хат кое-где виднелись черепичные крыши домиков разного ремесленного люда, обедневших шляхтичей, мелких торговцев. Покосившиеся от старости хаты хмуро посматривали подслеповатыми окнами на белый двухэтажный дом помещика Фишера, расположившийся на возвышенности у левого берега Днестра. За Днестром — Румыния. Километрах в двадцати, за Збручем, — другая страна, особенно ненавистная Леопольду Фишеру: оттуда, из России, проникают всякие «бредовые идеи», как говорит его сосед пан Кравецкий, большая часть имения которого так и осталась на той стороне Збруча. Сам Фишер тоже пострадал от большевиков: добрая половина его леса оказалась у Советов. А тут как раз приехал гость из Берлина, племянник известных владельцев химических заводов. Карл Шмитц интересуется лесом. У него, говорят, солидная мебельная фабрика. Вот и пригодился бы тот лес…

Деловой разговор отложили на завтра. Оно и понятно: гость устал с дороги, подымется поздно. К тому времени надо все обдумать.

Но хозяин ошибался. Только посерело в окнах, как гость уже был на ногах и усердствовал над выполнением гимнастических упражнений. Четкая военная выправка гостя больше напоминала офицера вермахта, нежели торгового агента или фабриканта. Правда, небольшая мебельная фабрика у Карла Шмитца была, и он скрупулезно следил за ее работой. Но сейчас его мысли далеки от хозяйственных забот. О подлинной цели приезда в Ольховое знали лишь шефы из абвера[1].