Татьяна Алферова - Рефлексия

С женой, как и с Аликом, они учились в одном классе, хотя до возвращения Валеры из армии с будущей своей женой он не перебросился и десятком фраз. Демобилизовался, пришел немного в себя и отправился проведать Алика, соседа и одноклассника. Перед тем как придти в себя, сжег на пустыре за домом, на скудном его просторе, загаженном собаками, свои тетради со стихами, написанными до службы. Абсолютно нелепая и романтическая акция, но вчерашний солдатик так часто представлял себе в течение двух последних лет как выйдет вечером на пустырь, как разожжет костерок, и как тот сгорит, минут за пятнадцать, не больше. Истинную цену этим тетрадям он узнал в вагоне, когда их, вчерашних и позавчерашних школьников, еще только везли к месту службы.

В тот день, как и во многие другие, которые одноклассник не считал, зато считал Валера, у Алика сидела жена, то есть, будущая Валерина жена. Они пили кофе и наверняка целовались, Алик с Валериной женой, но Валера пришел и помешал, пришел, как положено, с бутылкой «сухаря», кофе отставили за ненадобностью, а потом скинувшись — Валера предложил — сбегали за чем покрепче. Вчерашние одноклассники так и остались мальчиком и девочкой, только теперь вместо задач по алгебре или рефератов по истории обменивались конспектами лекций. Они знать не знали того простого, примитивного, порой до ужаса, что знал Валера, и он отчаянно им завидовал; хотелось как можно быстрей приняться жить такой же, как у них, нормальной невзрослой жизнью, ходить на лекции и в кафе, покупать хорошие джинсы и сигареты с фильтром, спать с девчонкой, пусть хоть с этой вот, будущей женой, да и жениться на ней, действительно, побыстрее, родить ребенка — и жизнь сама пойдет. Жена, ребенок — это и нормально, по-домашнему, и в то же время распланировано, вводит в необходимые рамки, без которых пропадешь, потеряешься, отвык уже и — если предельно честно, только себе — без которых теряешь смысл, начинаешь бояться, ведь — как выяснилось, после того как выспался, отъелся, обнаружил, что институт, во всяком случае, в этом году, не светит — ведь совершенно не знаешь, что с собой делать. У Алика избыток жизненных благ: обеспеченные мама с папой, престижный ВУЗ, своя комната с отличным музыкальным центром, да много еще чего. Но свою будущую жену Валера увел у Алика в этот же день не для того, чтобы восстановить справедливость, а потому что очень хотелось «увести» какую-нибудь девчонку, и вообще хотелось.

Когда приехали хозяин с Тиграном, чтобы забрать книги, железные стойки, на которых крепился лоток и выручку — А, черт, и это — деньги? — Валера задубел не плоше деревьев в начале проспекта. Носок в протекающем ботинке не иначе, как заледенел и тихо позванивал, отдаваясь в позвоночном столбе, в пояснично-крестцовом его отделе. Тигран, как обычно, предложил водки и, как обычно, не дожидаясь ответа, отхлебнул сам из горлышка «маленькой», привык, что Валера всегда отказывается. Чуть-чуть отхлебнул, только чтобы согреться, хотя что ему, в машине тепло, сейчас померзнет немного, пока стойки разбирает — и опять в машину до следующего лотка. А Валере пилить через весь город, мужики не подвезут, им совсем в другую сторону.

— Дай глоток, Тигран, изнутри растереться! — глоток получился убедительный, и Тигран заметил:

— А говорил, что водка — не твой напиток, видишь, как хорошо пошло!

Хозяин высунулся из машины, невзрачного «москвича», именуемого «каблуком»:

— Мужики, долго вы там? Давайте, блин, поскорее, — и забормотал что-то уж совсем непонятное. Хозяин Боря мужик незлой, продавцов своих без нужды не напрягает и выручит всегда, если что, но за внешней фамильярностью дистанции огромного размера, ни разу Валера у хозяина в гостях не бывал, если выпивали вместе, то все в той же машине. Боря умеет ненавязчиво каждому указать его место. Тоже верно, как иначе-то с нашими людьми, иначе на голову сядут, Валера понимает, и Тигран понимает. А что никогда не предложит довезти — действительно, не по дороге, сам быстрее доберешься, а им еще три точки закрыть надо, всех подвозить не будешь.

— Тигран, дай еще глоток, все равно сегодня пить иду, у друга праздник. Потом сочтемся. — Валера торопливо допил остатки «малька».

— Ну и логика у тебя, — Тигран засмеялся. — Если пить идешь, то сейчас что — разминаешься?

— Вроде того. Правило такое, не знаешь, что ли, если перед застольем немного выпить, потом лучше пойдет и «зацепит» меньше. — Валера вытащил пачку «Примы» с фильтром, размял сигарету, пальцы разогрелись от выпитого, гнулись легко и охотно.

— Привет другу, если хорошенький, — Тигран заржал, — и семью не забывай!

Семья у Валеры — не поймешь, есть или нет. Живет с матерью, с женой разошлись давным-давно, не оформляя развода. Жена порывалась сперва на алименты подать, потом поняла, что лучше с ним по-хорошему, какие с Валеры алименты. Официально фиг чего получишь, официально он нигде не работает, но если с ним по-хорошему, то и он в долгу не останется, отстегивает жене на ребенка, пусть не ежемесячно, но не обижает. Жена иногда появляется, ночевать остается, девка-то, дочка в смысле, уже совсем взрослая, да и жена не сирота, бабушка и дедушка в полном наборе. Они, родители, с самого начала настроились против будущего зятя, вот и получили. А кто знает, если бы жили у жениных родителей, квартирка-то «сталинская», позволяет, может, и сложилось бы что-нибудь, так нет тебе! А Валерина мать с невесткой поругалась на третий день после свадьбы, но мать-то — хозяйка в своем доме, жена должна была уступить. Валера не вмешивался, пусть женщины сами разбираются. Когда жена принималась жаловаться по вечерам, подсев к нему на диван и утыкаясь заплаканным лицом в плечо, он поражался ее избалованности и капризности, но, несмотря на это, не воспитывал, хоть и следовало бы, а находил в себе силы сказать что-нибудь утешительное. Оказалось, мало говорил. Жена и это припомнила когда уходила. А уходила она так часто, что, можно сказать, жила по дороге. Между этими уходами-приходами родила девку, тут уж совсем к родителям перебралась, дескать, там с ребенком удобнее, и помочь есть кому. Его мать без бабушек-дедушек обошлась, без чужой помощи. А эта, избалованная, видишь ли, не может. Да ради Бога, но зачем в таком случае рожать-то было? Валера, разумеется, туда, к родственничкам, ни ногой. Жене сказал:

— Будут трудности, в том числе в сексуальном плане, не стесняйся, всегда помогу.

Сперва жена кобенилась, характер выдерживала, а сейчас ничего, привыкла. Одно время пыталась выяснять, как Валера проводит время без нее, но он быстро пресек подобные поползновения — нечего, не живешь вместе, стало быть, не суйся. Со временем оказалось, что нынешнее положение удобно всем. Если мать начинает возникать, проявлять недовольство поведением и образом жизни сына, ей можно напомнить, какую роль сыграла, как семью разбила; если жена — еще проще, стоит сказать: — Приходи и живи, — сразу шелковая делается, знает, что дольше двух дней не продержится у Валеры в доме. А на расстоянии все друг к другу относятся трепетно, раз в месяц у Валеры официальный родительский день, чаще не надо.