Надежда Тэффи - Том 1. Юмористические рассказы

Надежда Александровна начинает печататься в парижской газете «Возрождение», новый номер которой все всегда с нетерпением ждали. Известный рассказ «Ке фер?» («Что делать?») был опубликован в газете «Последние новости», а затем перепечатан «Правдой»; вопрос, вынесенный в заглавие, стал в эмигрантской среде нарицательным.

В двадцатых и тридцатых годах имя Тэффи не сходит со страниц парижских газет, журналов «Грядущая Россия», «Звено», «Русские записки», «Современные записки». Одна за другой выходят книги рассказов «Черный ирис» (1921), «Тихая заводь» (1921), «Так жили» (1922), «Рысь» (1923), сборник стихотворений «Passiflora» (1923), затем сборники «Городок» (1927), «Авантюрный роман» (1931), «Воспоминания» (1931) «Книга Июнь» (1931), «Ведьма» (1936), «О нежности» (1938), «Зигзаг» (1939). На родине произведения Тэффи также печатаются, но без разрешения автора, что вынуждает писательницу публично запретить использование ее имени в СССР.

Одним из наиболее известных сборников стал «Городок». В одноименном рассказе отразились все черты эмигрантской среды, в которой находилась Тэффи. Сборники «Книга Июнь» и «О нежности» объединены общей тематикой – в них преобладают рассказы о животных и детях, которые становятся любимыми героями писательницы. Душа у зверя, считает Тэффи, намного больше, чем у человека, и спасение от одиночества она видит именно в общении со зверем.

ВтридцатыхгодахТэффипосещаетрелигиозно-философское общество «Зеленая лампа», организованное Д. Мережковским и 3. Гиппиус. Это усиливает религиозное начало в ее творчестве, что явно прослеживается в книге «Воспоминаний», вышедшей в Париже в 1931 году. Элементы фантастики и даже мистики, психологизм, глубокое проникновение в души героев становятся отличительными чертами ее писательской манеры.

Тэффи активно участвует в культурной жизни эмигрантской колонии: становится председателем и участницей различных обществ, клубов и фондов, организует сбор средств в фонд памяти Ф. Шаляпина, на создание библиотеки имени А. Герцена. Она избирается заместителем президента Союза русских театральных деятелей и киноработников, проводит вместе с А. Куприным литературно-художественные вечера, в 1946 году входит в правление Союза писателей и журналистов в Париже.

Произведения Тэффи печатаются не только в Париже, где она живет, но и в Риге (журнал «Перезвоны»), Нью-Йорке (газета «Новое русское слово»), а также в Берлине, Шанхае, Стокгольме, Праге, Белграде. Надежда Александровна становится одной из крупнейших фигур русского зарубежья, она поддерживает связь с И. Буниным, Б. Зайцевым, Д. Аминадо, Г. Адамовичем, М. Алдановым и 3. Гиппиус.

Накануне Второй мировой войны Тэффи несколько раз посещает Польшу, где живет ее дочь. Там она печатается в газетах и журналах и ощущает себя немного ближе к покинутой родине. Война застает писательницу в Париже. В это время она практически перестает появляться в печати, распространяются слухи о ее смерти, в 1943 году в Нью-Йорке появляется даже некролог. Средств к существованию практически не остается, развивается тяжелая болезнь, но Тэффи не унывает: «По болезни неизлечимой я непременно должна умереть. Но я никогда не делаю то, что должна. Вот и живу», – пишет она в одном из писем. После окончания войны Надежда Александровна получает приглашение вернуться в СССР, но на этот шаг так и не решается.

Сборник «Все о любви», изданный в 1946 году в Париже, объединил произведения, окрашенные чувством грусти и пронизанные лиризмом. Схожие мотивы характеризуют творчество Бунина, закончившего в это время «Темные аллеи», с которым Тэффи близко общалась и находила общие с ним замыслы и мотивы.

В 1952 году в Нью-Йорке выходит последняя книга Тэффи «Земная радуга», в которой писательница демонстрирует все свои творческие возможности: здесь и юмористические рассказы, и автобиографические заметки, и злая сатира, и лирические произведения.

Последние годы жизни Тэффи проводит в одиночестве, тяжело болея; старшая ее дочь живет в Лондоне, младшая – в Варшаве. Она продолжает печататься в «Новом русском слове» и «Русских новостях», пишет книгу о современниках. Во второй половине 1951 года проводится вечер, посвященный пятидесятилетию творческой жизни писательницы, который в том числе имел своей целью помочь ее тяжелому материальному положению. 6 сентября 1952 года Тэффи скончалась в деревне Мор-сан, в русском пансионе неподалеку от Сент-Женевьев-де Буа, и была похоронена на русском кладбище рядом с Буниным.

В настоящее собрание сочинений вошли наиболее значительные сборники рассказов Тэффи, многие из которых целиком не публиковались со времени первого их издания. В качестве предисловия читателю предлагается статья Н. Суражского (псевдоним Н. Брешко-Брешковского) «Красные каблучки Тэффи», опубликованная 6 октября 1934 года в журнале «Для Вас», выходившего в Риге.

В. Алексина

Недавно мы посвятили очерк весьма колоритной фигуре А. В. Руманова.

Около 30 лет тому назад он «эпатировал» петербургские салоны «филигранным Христом».

Позже Руманов в тех же салонах ронял своим мягким, рокочущим почти баритоном:

– Тэффи кроткая… Она кроткая, – Тэффи…

И ей он говорил:

– Тэффи, вы кроткая.

На северных небесах Невской столицы уже сияла звезда талантливой поэтессы, фельетонистки и, – теперь это будет откровением для многих, – автора очаровательных нежных и совершенна самобытных песенок.

Тэффи сама исполняла их небольшим, но приятным голоском под аккомпанементом своей же гитары.

Так и видишь ее – Тэффи…

Запахнувшись в теплый отороченный мехом уютный халатик, уютно поджав ноги, сидит она с гитарой на коленях в глубоком кресле у камина, бросающего теплые, трепетные отсветы…

Умные серые кошачьи глаза смотрят не мигая в пышущее пламя камина и звенит гитара:

Тэффи любила красные туфельки.

Она уже печаталась. О ней говорили. Ея сотрудничества искали.

Опять Руманов, остриженный бобровым ежиком.

На кавказских минеральных водах он создавал большую курортную газету и привлекал лучшая петербургские «силы».

Один из первых визитов – к ней, «кроткой Тэффи».

– Я приглашаю вас на два-три месяца в Ессентуки. Сколько?

И не дождавшись ответа, Руманов как-то незаметно и ловко веером положи на стол несколько новеньких кредиток с портретами Екатерины Великой.

– Это аванс!..

– Уберите его! Я люблю радугу на небе, а не на своем письменном столе – последовал ответ.

Руманов не растерялся. Он как фокусник мгновенно извлек откуда-то тяжелый замшевый мешочек и высыпал на стол звенящую, сверкающую струю золотых монет.