Андрей Платонов - Впрок

- Вон наше солнце, которое не горит, - сказал мне Кондров, указав на каланчу. - Ты есть хочешь?

- Хочу. А у вас есть запасы?

- Хватит. Прошлый год осень была большевицкая - все родилось.

Поев разного добра в попутной избе, в которой висела электрическая лампочка, мы пошли с Кондровым не на каланчу, а к ручью. На ручье, около кустарной запруды, помещался дубовый амбар с сильным мельничным пошвенным колесом; запруда служила, очевидно, для сбора запаса воды.

- Наливное колесо у вас работало бы полезней! - сказал я.

- Ну что ж, ты только скажи, как нужно сделать, а мы будем его делать, - ответил мне Кондров.

Мне стало печально и тревожно близ такого человека: ведь он за маленькое знание отдаст что угодно; а с другой стороны, его всякая вредительская стерва может легко обмануть и повести на гибель, доказав предварительно, что она знает в своей голове алгебру и механику.

Кондров отомкнул амбар. Никакой мельницы в амбаре не было, там стояла небольшая динамо-машина, и больше ничего. На валу водяного колеса имелся деревянный шкив, с которого посредством ремня снималась сила на динамо-машину. Обследование установило, что водяное колесо способно было дать через динамо-машину мощность, достаточную, чтобы в колхозе горело двадцать тысяч экономических электрических свечей, или сорок тысяч тех же свечей в полуватт-ных лампах. При переделке водяного колеса с пошвенного на наличное мощность всей установки можно было повысить по крайней мере на одну треть; динамо-машина же была рассчитана на сорок лошадиных сил и могла терпеть много нагрузки.

- А наше солнце, понимаешь, не горит! - горестно проговорил надо мною Кондров. - Оно потухло.

Провода из амбара тянулись по ракитам, по плетням, по стенам изб и, ответвляясь на попут-ный колхоз, отправлялись к солнцу. Мы тоже пошли на солнце. Провода всюду были достаточно исправны, на самом солнце я тоже не мог заметить чего-либо порочного. Особенно меня удовлетворил жестяной рефлектор: его отражающие поверхности имели такую хорошо сосчитан-ную кривизну, что всю светосилу отправляли ровно на колхоз и на его огородные угодья, ничего не упуская вверх или в бесполезные стороны. Источник света представлял из себя деревянный диск, на котором было укреплено сто стосвечных полуваттных ламп, то есть общая светлая мощность солнца равнялась десяти тысячам свечей. Кондров говорил, что этого все же мало немедленно нужно добиться света по крайней мере в сорок тысяч свечей; особенно удобен был бы, конечно, прожектор, но его невозможно приобрести.

- Сейчас я схожу пущу колесо и динамо, и ты увидишь, что наше солнце не горит! - огорченно сказал мне Кондров.

Он сходил и пустил - и солнце действительно не загорелось. Я стоял на каланче в недоумении. Ток в главных проводах был, колхозники собрались под каланчой и обсуждали доносившийся до меня вопрос.

- Власть у нас вся научная, а солнце не светит!

- Вредительство, пожалуй что!

- Сколько строили, думали - у нас пасмурности не будет, букеты распустятся, а оно стоит холодное!

- Это же горе! Как встанешь, глянешь, что оно не светит, так и загорюешь весь от головы вниз!

- Вон старики наши перестали верить в бога, а как солнце не загорелось, то они опять начали креститься.

- Дедушка Павлик обещал ликвидировать бога как веру, если огонь вспыхнет на каланче. Он тогда в электричество как в бога обещал поверить.

- А горело это солнце хоть раз? - спросил я у народа.

- Горело почти что с полчаса! - сказал народ и заотвечал дальше, споря сам с собой.

- Больше горело: не бреши!

- Меньше - я обрадоваться не успел!

- Как же меньше, когда у меня слезы от яркости потекли?!

- Они у тебя и от лампадки текут.

- Ярко горело? - спросил я.

- Роскошно, - закричали некоторые.

- У нас раздался было научный свет, да жалко, что кончился, - сказал знакомый мне смазчик.

- А нужно вам электрическое солнце? - поинтересовался я.

- Нам оно впрок; ты прочитай формальность около тебя.

Я оглянулся и увидел бумажную рукопись, прибитую гвоздями к специальной доске. Вот этот смысл на той бумаге:

"Устав для действия электросолнца в колхозе "Доброе начало":

1. Солнце организуется для покрытия темного и пасмурного дефицита небесного светила того же названия.

2. Колхозное солнце соблюдает свет над колхозом с шести часов утра до шести часов вечера каждый день и круглый год. При наличии стойкого света природы колхозное солнце выключается, при отсутствии его включается вновь.

3. Целью колхозного солнца является спускание света для жизни, труда и культработы колхозников, полезных животных и огородов, захватываемых лучами света.

4. В ближайшее время простое стекло на солнце надо заменить научным, ультрафиолетовым, которое развивает в освещенных людях здоровье и загар. Озаботиться товарищу Кондрову.

5. Колхозное электросолнце в то же время культурная сила, поскольку некоторые старые члены нашего колхоза и разные верующие остатки соседних колхозов и деревень дали письменное обязательство - перестать держаться за религию при наличии местного солнца. Электросолнце также имеет то прекрасное значение, что держит на земле постоянно яркий день и не позволяет скучиваться в настроеньях колебанию, невежеству, сомнению, тоске, унылости и прочим предрас-судкам и тянет всякого бедняка и середняка к познанию происхождения всякой силы света на земле.

6. Наше электросолнце должно доказать городам, что советская деревня желает их дружелюб-но догнать и перегнать в технике, науке и культуре, и выявить, что и в городах необходимо устроить районное общественное солнце, дабы техника всюду горела и гремела по нашей стране.

7. Да здравствует ежедневное солнце на советской земле!"

Все это было совершенно правильно и хорошо, и я обрадовался этому действительному строительству новой жизни. Правда, было в таком явлении что-то трогательное и смешное, но это была трогательная неуверенность детства, опережающего тебя, а не падающая ирония гибели. Если бы таких обстоятельств не встречалось, мы бы никогда не устроили человечества и не почувствовали человечности, ибо нам смешон новый человек, как Робинзон для обезьяны; нам кажутся наивными его занятия, и мы втайне хотим, чтобы он не покинул умирать нас одних и возвратился к нам. Но он не вернется, и всякий душевный бедняк, единственное имущество которого - сомнение, погибнет в выморочной стране прошлого.

Кондров вернулся.

- Ты, наверно, в Москву ездил за ультрафиолетовыми лампами? - спросил я его.

- За ними, - ответил он, - сказали, что еще не продаются, все только собираются делать их, чешутся чего-то!

- Ты где был, когда начало гореть солнце и потухло?

- Здесь же, на солнце.